Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Criptor
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Писатели часто сживаются со своими героями, а их персонажи начинают самостоятельную жизнь, диктуя творцу свой вариант сюжета.
Ещё в советские времена прочитал в журнале, как любовница, пришедшая к Эмилю Золя, застала его в неутешных рыданиях. Он тогда работал над романом "Дамское счастье". - Дорогой, что случилось? Почему ты плачешь? - Моя героиня тяжело заболела! - Ну ведь ты же её придумал, придумай для неё какой-то хороший выход. - Я не знаю, какого врача ей вызвать!
В зажиточном районе города увидел на столбе элегантное, полное изящества объявление: "Зарабатываю на айфон". И язычки с телефончиком "Юлия (ХХХ)-152-ХХ-89"
Всё просто, ясно и понятно. Начиная с первой строчки в меню услуг.
Купили дочке куклу. Когда на неё нажимаешь, она говорит: "Я тебя люблю!" Дочка с матерью уехали к бабушке, а я остался дома. Засиделся за компьютером, и вдруг слышу, как эта кукла на кухне кричит. Захожу и вижу - кот трахает куклу, а она орёт: "Я тебя люблю! Я тебя люблю!"
- Василий Иваныч, к нам Анджела Девис приехала в гости. - К стенке её. - Ты что, с ума сошёл, она же негритянка, борец за свободу, её все в мире знают, натерпелась от пиндосов. - Ладно, Петька, уговорил. Пусть с краю ложится.
В 1990 году в фильме «Охота за „Красным Октябрём“» Шон Коннери сыграл роль Марко Рэмиуса — командира новейшей советской стратегической подводной лодки. А замполитом у него был Иван Путин.
Марко Рэмиус - только так могут звать русского капитана. А замполит - это вообще пророчество.
Два одессита беседуют за политику. - Нёма, ну и как ты относишься к нашему новому Кабмину? - Ой, Изя, сколько ни переставляй пид*расов в правительстве, все равно ж*па будет болеть у народа.
Верните, сссуки, Ильича, Нет, не того, что в Смольный бахнул, Того, что планы намечал, Догнать Америку, и трахнуть. Верните, гады, Ильича, Чуть-чуть он счастье не достроил, Осталось место на плечах, Для орденов, и Звёзд Героя. Верните Ильича мне, сссуки, Хочу увидеть на экране, Не смертность от чумы за сутки, А речи про "сосиски сраные". Хочу вообще ниче не знать, Кроме марксизма, сопромата, Хочу в стране счастливой спать, Верните Ильича мне, гады!
21 июля у здания генерального консульства Азербайджана в Лос-Анджелесе произошла стычка между местными армянами и азербайджанцами.
Проходившие мимо негры недовольно ворчали "понаехали чёрнож*пые"
В начале 2000-х читал в интернете историю о новом русском на Дальнем Востоке, который пошёл во власть из мутного бизнеса 90-х. Обладая могучей комплекцией, солидным капиталом и всесторонней поддержкой уважаемых людей, он естественным образом стал председателем горсовета. Однажды,сидя в президиуме на заседании, он своей огромной лапищей ловко поймал досаждавшую ему муху, бережно донёс её до окна, открыл его, и выпустил муху на улицу. На недоуменный вопрос, почему он просто не прихлопнул её, он кратко ответил: - Если я могу не убивать, я не убиваю.
Августовской ночью я плавился у себя дома. И тут мне позвонил Бородач. - Послушай, друг, - говорит он, - Представь себе гипотетическую ситуацию: если, например, какой-нибудь идиот подобрал больного голубя и выходил его, то что будет дальше? Улетит ли тот, благодарно махнув на прощание крылом, или мне теперь до конца жизни придется выгребать за ним дерьмо? - Соблюдая конспирацию гипотетичности, хотелось бы спросить: А как вообще тебя угораздило разжиться голубем? - спрашиваю я. - Встречался с товарищем, - говорит он. - Мы не собирались пить много, тем более - пить столько, но... Когда я проснулся через двое суток, то обнаружил себя дома, а рядом, на спинке дивана, примостился сопливый и трясущийся, будто советская стиральная машинка, падший ангел. Ну, думаю, это точно за мной. И еще я решил, что ангелы и должны быть такими, потому что другим на этой земле просто нет места быть. А когда окончательно продрал глаза, ангел превратился в больного голубя с дырой в крыле. Не выкидывать же обратно в форточку, взялся лечить. - Прекрасно,- говорю, - прекрасно тебя понимаю. Я и сам, бывало, хорошенько выпив, засыпал в обнимку с ангелом, а проснувшись, с ужасом обнаруживал рядом невероятнейшие исчадия ада, вплоть до собственных бывших жен. А про голубя... Можешь даже и не думать, если не сдохнет, то обязательно улетит.
Через некоторое время мы встретились с ним в питейном заведении. - Послушай, - мрачно заявляет Бородач. - Если тебе когда-нибудь доведется писать про птиц, пусть тебе даже будут платить по доллару за слово, утоли свою жажду наживы из родника чистейших истин. Напиши только основное: "Птицы жрут. Птицы гадят. Птицы жрут и гадят куда больше, чем вы способны представить и вытерпеть". Голубь, блин. Птица мира. Жрет и это самое, и снова жрет. Впрочем, какой мир - такие и птицы, - с тяжелым вздохом добавляет он, и выливает рюмку водки куда-то вглубь обширной своей бороды. - Так и живем. Васькой назвал: удивительная скотина. Поселилась на антресолях. Утром, пока я пугаюсь своего отражения в зеркале и грожу ему бритвой в ответ, она настойчиво кусается за ноги, намекая на то, что пора проявить заботу о братьях своих меньших. Поев, становится заносчива, горделива и неприступна. Летает по дому что твой подбитый истребитель. И истребляет: порядок, чистоту, нервы. - Напиши "Роман с птицей", - советую ему я. - В конечном счете, все, даже самые прекрасные истории, складываются из куч какого-нибудь дерьма.
Однажды я решил зайти к нему в гости. Посреди комнаты, начисто лишенной характерных признаков семейного уюта, заставляющих мужчину проводить большую часть своего времени где-нибудь на работе или в кабаках, чуть приволакивая правое крыло, скакала самого что ни на есть нахального вида птица. А он, сидя в кресле, громко с выражением читал ей рецепты из поваренной книги: - ...Ощипанные и выпотрошенные тушки голубей тщательно промыть. Мясо с грудки отделить от костей, нашпиговать тонкими брусочками шпика, посолить. Положить в растопленное сливочное масло... - Алло, Бородач, - говорю ему я. - Смотрю, ты наконец-то понял, что следует делать со всякими назойливыми пташками? - Если бы, - отвечает он. - Понимаешь, это только снаружи она типичная голубка: перья, крылья, клюв. Но экзистенциально она совсем-совсем как человек: у нее куриные мозги, сучьи повадки и абсолютно свинские представления о благодарности. В последние дни я переселил ее на балкон, там к ней прилетает какой-то жгуче сизый брюнет. Мне он не по душе, рожа наглая, лоснящаяся. Сам какой-то квадратный: того и гляди хлопнет крылом по плечу, мол, чем дышишь, кто по жизни есть? Или спросит: "А что, папаша, закурить у тебя не найдется?" Видал я на своем веку такие порождения свального греха свобод девяностых и путинского принципата нулевых. - Человек, прячущий свое истинное лицо за маской похмельной небритости, - говорю ему я. - Мы прекрасно помним историю, после которой ты решил, что твое сердце разбито навсегда. Вот уже десять лет ты закаляешь дух босыми плясками на его осколках, и есть мнение, что вовлекать в этот сольный танец всяких безгрешных божьих тварей - не очень хорошо. Хватит страдать. Будь мужиком. Расшвыряй носки. Ляг на диван, включи телевизор. - Не могу, - говорит он. - Мне нужно идти за кормом. Она опять все сожрала. - Да что там идти, - говорю я. - Магазин под домом. Могу сбегать, заодно прикуплю какое-нибудь лекарство от доброго утра, посидим... - Нет, - отвечает он. - Птице нужен специальный корм и лекарства, которые продаются лишь в ветеринарной аптеке. Извини.
Жизнь текла своим чередом, я погряз в насущном, куда-то запропастился и Бородач. Мы случайно столкнулись с ним в августе на городском рынке. После обмена традиционным любезностями, я спросил: - Ну, что? Как там поживает твоя птица? - Дура, как есть. - сказал он. - Отказалась переезжать со мной, наотрез. Складывается такое впечатление, что она решила будто бы ее кормлю не я, а балкон. Приходится ездить на квартиру, насыпать ей корм про запас.
- Такое часто бывает, - говорю я. - Живешь ты с кем-то, живешь, а потом оказывается, что живет он вовсе не с тобой, а с тем небольшим удобством, что ему от тебя до работы всего лишь две остановки на метро. Или, допустим... Хотя - стой. Какой переезд? - Ну, ты понимаешь, - внезапно смутился он. - Я и Саша. Ну, та, из ветеринарной аптеки... Мы решили, что...
