Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В 1985 году пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР занял Михаил Горбачев, который объявил в стране "Перестройку". Ей сопутствовала так называемая "гласность". По телевизору стали показывать прямые трансляции съезда. И многие телезрители припадали к экранам, видя смелые выступления Бориса Ельцина. Жертвой перестроечных процессов стал актёр Ленинградского БДТ Георгий Штиль. Шёл спектакль "Визит старой дамы", где Георгий Антонович играл сержанта полиции. В антракте Штиль засмотрелся трансляцией съезда и спохватился, когда пришлось уже бежать на сцену. По сюжету пьесы все обитатели города, облагодетельствованные миллионершей, начинали вкушать плоды благополучия и в антракте дружно переобувались в жёлтые ботинки. Персонаж Олега Басилашвили, впавший в немилость своенравной богачки, видел в этом недобрый для себя знак. А полицейский в исполнении Георгия Штиля пытался его успокоить: - Ну, что вы имеете против жёлтых сапог? В конце концов, у меня тоже новые жёл... И тут актёр заметил, что стоит в чёрных ботинках, которые забыл переобуть из-за злополучного съезда. Но надо же как-то выкручиваться, и Штиль продолжил: - В конце концов, у меня тоже новые жёлтые ботинки, но они лежат дома.
Ещё 50 местных цыган было похищено в Ухрюпинске колхозными лошадьми. Очевидцы сообщают, будто видели, как злоумышленники, грубо ржа, на большой скорости уносили перепуганных цыган в неизвестное место.
Следующие длинные выходные только через полгода. Думаю, можно и ёлку не убирать... Чего тут осталось?! Июнь... и декабрь. Да и желудок нужно заранее растянуть к новогодним. Чтобы не было, как в прошлый раз...
В октябре 1913 года на гастроли в Петербург в сопровождении родителей приехал семилетний итальянец Вилли Ферреро, успешно дирижировавший взрослыми оркестрами. Маленький, худенький, с копной вьющихся волос, юный дирижёр вызывал у публики бурю умиления и восторга. Какая точность и выразительность жестов! Малыш действительно вёл оркестр! Однако, музыкальные критики отнеслись к вундеркинду с большой долей скепсиса: мальчик, безусловно, музыкально одарён, у него отличная память, но это - обыкновенный фокус! Его родители, между прочим, музыканты-эксцентрики, служившие в цирке, просто научили его в такт махать руками. Мальчик не то что партитуру прочесть не может, он вообще ещё грамоте не обучен, где уж тут понимать смысл сложнейших музыкальных произведений! Чудо-ребёнок после двух репетиций выступил с оркестром графа Шереметева в зале Дворянского собрания. Программа - более чем серьёзная: Берлиоз, Гуно, Григ, Бетховен. Дирижёр оркестра Александр Борисович Хессин, понимавший по-итальянски, отнёсся к юному дарованию с особой теплотой, опекал мальчика, познакомил его со своими детьми. Когда после первого отделения измученный Вилли в изнеможении плюхнулся на диванчик, Александр Борисович не удержался и, чтобы порадовать мальчика, преподнёс ему игрушечную железную дорогу, которую хотел подарить после концерта. Глаза у мальчишки тут же загорелись, ещё бы: совсем как настоящий чёрный паровоз с красными колёсами, вагончики пассажирские и грузовые, станция... И только что буквально умиравший от усталости Вилли бросился собирать железную дорогу, забыв обо всём... Антракт подошёл к концу. "Пора на сцену", - мягко напомнил Хессин, но маленький Ферреро ни за что не хотел бросать игру. "Ну что вам стоит продирижировать во втором отделении, - он стал чуть не плача упрашивать Александра Борисовича, - вы ведь тоже хороший дирижёр!"... В отличие от многих несчастных вундеркиндов, Вилли Ферреро повезло, он выучился, окончил Венскую консерваторию и действительно стал незаурядным дирижёром.
Учитель выговаривает дежурному по классу: - Опять доска грязная, тряпка сухая, а на глобусе, - он ткнул в него пальцем, - пыль. - Это не пыль, - возразил дежурный. - Там, где у вас палец, находится Сахара.
Пётр I привлёк к строительству Санкт-Петербурга целую когорту иностранцев, в их числе и Доминико Трезини, итальянца из швейцарского кантона Тичино. Весной 1703 года Трезини заключил с Петром договор, в котором, кстати, было написано: "... сверх того обещаю, как явно покажет искусство и художество своё, чтоб ему жалованья прибавить". И царская роспись. Трезини явно показал как своё искусство, так и художество: великолепный Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий и Летний дворец Петра I - без этих зданий Петербург немыслим. Доминико, или Андрей Якимович, как его здесь звали, усердно трудился на посту главного архитектора новой столицы и свою часть договора выполнил, а вот Пётр Алексеевич свою - нет. Больше того, прибавлять жалованье зодчему он и не собирался. Как-то беседуя со своим любимцем Григорием Чернышёвым, в прошлом царским денщиком, Пётр в порыве откровенности рассказал, как он платит иностранцам на русской службе: "Французу всегда можно давать большое жалованье - они все весельчаки, и всё что получат, здесь у нас и проживут. Немцу нужно давать не меньше, эти любят хорошо поесть и попить, и это нам прибыльно. Англичанину надобно давать ещё больше, эти любят пожить в удобстве, из своего имения ещё сами к жалованью прибавят. Голландцу можно платить мало, эти досыта не едят, капитал собирают. А итальянцам - ещё меньше, эти - бережливые и служат в чужих землях, только чтобы накопить денег и после проживать их в своём раю, в Италии". Если б знал скромный Трезини о таких петровских правилах, может быть, и не соблазнился на его посулы... Насчёт Андрея Якимовича царь-реформатор глубоко ошибся. Ни в какой итальянский рай он не поехал, после смерти Петра получил, наконец, прибавку к жалованью, чин полковника, мундир и шпагу, и умер здесь, в городе, который строил.
Минусы уборки: - тратишь на это целый день; - после уборки уже нет сил; - постоянно нервничаешь; - не можешь потом ничего найти. Плюсы уборки: - в конце уборки нажимаешь на кнопку пылесоса и смотришь, как шнур засасывается обратно.
Не дай вам Бог иметь в друзьях homo scribens - человека пишущего! Снова и снова переживать этот неловкий момент, когда он приносит вам для прочтения очередной опус и просит высказать своё мнение ("Только честно!"), а потом с надеждой глядит в глаза: "Ну, как? Новый Гоголь явился?". Или Лермонтов, или Булгаков, или Толкин - нужное подчеркнуть. В те достопамятные времена, когда Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин возглавлял журнал "Отечественные записки", редакторам приходилось не слаще. Это сейчас они с авторами не встречаются, а раньше раз в неделю полагалось устраивать редакционные приёмы. Салтыков-Щедрин принимал по понедельникам, с часу до четырёх. В какой-то из понедельников пришла в редакцию совсем молодая девушка - узнать о судьбе своего романа из французской жизни. - Это ваше собственное сочинение? - спрашивает Салтыков-Щедрин. - Да, моё, - гордо отвечает девушка. - И, как я понимаю, вы во Франции никогда не бывали? - замечает редактор. - Нет. - Сколько же вам лет, барышня? - Девятнадцать. Салтыков-Щедрин огорчённо вздыхает: "Рано вы, барышня, начинаете неправду писать...". И хоть Михаил Евграфович оставался неизменно вежлив в разговоре со всеми авторами, даже самыми нервными, тем не менее, прослыл человеком неприятным, желчным, раздражительным и вредным. А всё потому, что имел один "существенный недостаток" - говорил, что думал.
