Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Пётр I привлёк к строительству Санкт-Петербурга целую когорту иностранцев, в их числе и Доминико Трезини, итальянца из швейцарского кантона Тичино. Весной 1703 года Трезини заключил с Петром договор, в котором, кстати, было написано: "... сверх того обещаю, как явно покажет искусство и художество своё, чтоб ему жалованья прибавить". И царская роспись. Трезини явно показал как своё искусство, так и художество: великолепный Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий и Летний дворец Петра I - без этих зданий Петербург немыслим. Доминико, или Андрей Якимович, как его здесь звали, усердно трудился на посту главного архитектора новой столицы и свою часть договора выполнил, а вот Пётр Алексеевич свою - нет. Больше того, прибавлять жалованье зодчему он и не собирался. Как-то беседуя со своим любимцем Григорием Чернышёвым, в прошлом царским денщиком, Пётр в порыве откровенности рассказал, как он платит иностранцам на русской службе: "Французу всегда можно давать большое жалованье - они все весельчаки, и всё что получат, здесь у нас и проживут. Немцу нужно давать не меньше, эти любят хорошо поесть и попить, и это нам прибыльно. Англичанину надобно давать ещё больше, эти любят пожить в удобстве, из своего имения ещё сами к жалованью прибавят. Голландцу можно платить мало, эти досыта не едят, капитал собирают. А итальянцам - ещё меньше, эти - бережливые и служат в чужих землях, только чтобы накопить денег и после проживать их в своём раю, в Италии". Если б знал скромный Трезини о таких петровских правилах, может быть, и не соблазнился на его посулы... Насчёт Андрея Якимовича царь-реформатор глубоко ошибся. Ни в какой итальянский рай он не поехал, после смерти Петра получил, наконец, прибавку к жалованью, чин полковника, мундир и шпагу, и умер здесь, в городе, который строил.
Минусы уборки: - тратишь на это целый день; - после уборки уже нет сил; - постоянно нервничаешь; - не можешь потом ничего найти. Плюсы уборки: - в конце уборки нажимаешь на кнопку пылесоса и смотришь, как шнур засасывается обратно.
Не дай вам Бог иметь в друзьях homo scribens - человека пишущего! Снова и снова переживать этот неловкий момент, когда он приносит вам для прочтения очередной опус и просит высказать своё мнение ("Только честно!"), а потом с надеждой глядит в глаза: "Ну, как? Новый Гоголь явился?". Или Лермонтов, или Булгаков, или Толкин - нужное подчеркнуть. В те достопамятные времена, когда Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин возглавлял журнал "Отечественные записки", редакторам приходилось не слаще. Это сейчас они с авторами не встречаются, а раньше раз в неделю полагалось устраивать редакционные приёмы. Салтыков-Щедрин принимал по понедельникам, с часу до четырёх. В какой-то из понедельников пришла в редакцию совсем молодая девушка - узнать о судьбе своего романа из французской жизни. - Это ваше собственное сочинение? - спрашивает Салтыков-Щедрин. - Да, моё, - гордо отвечает девушка. - И, как я понимаю, вы во Франции никогда не бывали? - замечает редактор. - Нет. - Сколько же вам лет, барышня? - Девятнадцать. Салтыков-Щедрин огорчённо вздыхает: "Рано вы, барышня, начинаете неправду писать...". И хоть Михаил Евграфович оставался неизменно вежлив в разговоре со всеми авторами, даже самыми нервными, тем не менее, прослыл человеком неприятным, желчным, раздражительным и вредным. А всё потому, что имел один "существенный недостаток" - говорил, что думал.
Гаишник, остановив водителя, как-то странно ведущего автомобиль, спрашивает: - Вы случайно не выпили? - Да что вы! - Тогда пройдитесь, пожалуйста, по разделительной полосе. - По какой: по левой или по правой?
Битвой московской спеси с петербургской простотой называли современники трагедию, случившуюся 10 сентября 1825 года в парке Лесного института. Стрелялись флигель-адъютант Владимир Новосильцев и поручик Семёновского полка Константин Чернов. Первый - московский аристократ, второй - сын отставного генерал-майора Пахома Кондратьевича Чернова. Злой судьбе было угодно, чтобы один из приятелей Новосильцева пригласил его погостить в поместье Черновых под Петербургом, где он и познакомился с дочерью хозяина, Китти. Белые ночи, соловьи и прелестная девушка - флигель-адъютант влюбился и немедля попросил у Черновых руки их дочери. Разумеется, родители дали согласие: партия блестящая, да и Китти полюбила Владимира всем сердцем. Счастливый жених поехал в Москву за материнских благословением. Его мать, урождённая графиня Орлова (из тех самых Орловых!), известию о помолвке сына не обрадовалась - в самом деле, незнатные Черновы им отнюдь не ровня. "У тебя будет жена - Пахомовна!" - ужасалась Новосильцева, но действовать решила "тонко", то есть подло, если называть вещи своими именами. Черновым написала, что даёт согласие на брак, а сама под благовидными предлогами удерживала сына в Москве, уговаривая его оставить эту блажь с женитьбой. Ведь должны же Черновы понять, что Китти Владимиру не пара - и сами расторгнуть помолвку... Но простодушные Черновы не понимают. Не понимают, как можно говорить, что предложение в силе, но у невесты не показываться и свадьбу всё время откладывать. А по столице ползут слухи, один другого скандальней... Китти жалеют, понимающе осведомляются о её здоровье. Черновы оскорблены, и, защищая честь сестры, Константин вызывает Новосильцева на дуэль. Жестокие условия дуэли не предполагают мирного исхода: оба противника умирают от ран. Убитая горем графиня велит построить на месте дуэли церковь, а Кюхельбекер пишет знаменитые стихи: Клянёмся честью и Черновым: Вражда и брань временщикам, Царя трепещущим рабам, Тиранам, нас угнесть готовым!
На собрании разработчиков: - Наша новая система сбора данных просто гениальна! Она моментально определяет все потребности пользователей. - Ого! И что она показывает? - Что пользователи хотят систему, которая не собирает о них данные.
Мужик в магазине получает заказ. Ему говорят: - Вот ваша удочка и бутылка водки. Он спрашивает: - А водка - это нагрузка? - Нет, нагрузка - это удочка.
В марте 1959 года в БДТ им.Горького прошла премьера пьесы Александра Володина "Пять вечеров". Главные роли блистательно сыграли Ефим Копелян и Зинаида Шарко. Успех был невероятным. Слухи о том, что в Ленинграде поставлен потрясающий спектакль дошли до Москвы, и москвичи потянулись в Ленинград, чтобы воочию в этом убедиться. Однажды, специально, чтобы попасть на спектакль, в Ленинград приехал Олег Табаков с друзьями, такими же как он, молодыми артистами. Без денег на гостиницу и билеты, но с огромным желанием посмотреть "Пять вечеров". Стоят эти пока ещё совсем не знаменитые артисты у окошечка администратора, и Табаков самым обворожительным голосом ему говорит: - Простите, пожалуйста, мы приехали... Тут к старому администратору кто-то заглядывает и о чём-то спрашивает. Табаков начинает снова: - Простите, мы приехали... Звонит телефон, администратор снова отвлекается. Табаков пытается сказать в третий раз: - Простите, мы приехали... - Ну, с приездом! - весело перебивает его администратор... и выписывает молодым артистам пропуска.
Вы тоже иногда игнорируете в холодильнике какой-то продукт, потому что "он, наверное, уже испортился", но при этом не выкидываете его на случай, если в следующий раз будете смелее?
Мать расхваливает дочь её жениху: - Вы только послушайте, как она играет на рояле! Она и готовит точно так же! - Это ничего, - успокаивает её жених, - мы будем ходить обедать в столовую.
