Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Казмич
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
МОЯ ПРОЛЕТАРСКАЯ ГОРДОСТЬ (философское) Работаю я в некоем крупном гос. предприятии, располагающемся в огромном комплексе, где этих предприятий до хрена всяких. Работаю, в принципе, сборщиком информации, редактором и переводчиком. Но вчера буквально звонит начальник и желает, чтобы мы с напарником сходили на склад получить бумагу принтеровую и всякую. Дали нам тачку железную пудовую, и мы поперли. Как мы добирались грузовыми лифтами - это предмет отдельного и длительного мата, но, вроде, дошли, получили и начали возвращаться. А бумаги там было значительно больше нашего с ним общего веса (!), потому что где дорожка под уклон - едва удерживали. И вот, ожидая очередного грузового лифта, в котором спускается забавная такая глуховатая старушка-лифтерша, отошел я покурить, оставив напарника с телегою. И вдруг в процессе перекура вижу, что ко мне направляется моя давняя однокурсница, которую, в принципе, не любил я тогда, ну, и сейчас - с чего мне ее вдруг залюбить? Видимо, это взаимно. Но разминуться и глаза опять же взаимно отвести не успели. Пришлось вместе перекуривать. И общаться. Как я понял, она в одной из параллельных контор чем-то вроде секретарши. А морда у меня очень небритая (имидж такой), волосы длинные, на глазу - ячмень (на фингал похожий), джинсы известкой обляпал, пока тачку толкал... И тут начинается ТАКАЯ мне распальцовка!.. Как и контора-то вся ей сосет, и Такой-то у нее на побегушках, и Сякой-то за ней прибирает. И пальцами с метровыми ногтями потряхивает она двухметровой своей белоснежной цигаркою… И вот, уже собираясь уходить, бросается мне через плечо, мол, а ты чего тут и какими судьбами? И я. Глянув на нее исподлобья. Почесав щетину (она у меня черная, жесткая, блестючая - класс!). Подтянув штаны. Сказал: - А МЫ ТУТ… ЭТА… ТАЧКИ КАТАЕМ. (без воскл. знака, так просто, спокойно) И пошел к напарнику, ОЧЕНЬ жалея, что не разит от меня третьеводневошной водкой по 17 рублей. И тут я понял! Я понял, что чувствовал в 17-м году какой-нибудь Сидор, насилуя княжну на им же обкаканном венецианском гобелене! Я понял какого-нибудь Ганса, швыряющего в костер заумные книжки какого-нибудь Эйнштейна. Я понял Анпилова, слушающего выступление акад. Лихачева и комментирующего его. Я понял ПТУшника, ржущего и орущего "Гля! Сиськи!" на сеансе "Легенды о Нарайяме". Я ПОНЯЛ, ЧТО ТАКОЕ - ПРОЛЕТАРСКАЯ ГОРДОСТЬ!
"ЗАЙЦУ" НА ЗАМЕТКУ В общем, нажралися мы. Мы - это старые одноклассники, преподаватель языкового вуза и врач-нарколог (нотабене!). И утром вслед ночным пианым разговорам повез я его похмеляться к Останкинскому пруду невдалеке от Аргуновской, где был магазин-похмеляловка из "Альтиста Данилова". А бодун между тем давит, хотя и начало уже слегка приотпускать после двух банок темно-зеленого джина на брата. Едем в "девятке", и тут входит ОНО. Контроллер, мать его всяко. Второй, видимо, вошел через передние двери, но за толпенью его не видать. И вестимо - народа много, но он - к нам прямиком. О талонах не говорю, ибо и так понятно, что и кем было на них покладено. А он смотрит искательно, но зло. И то - картина. Стареющие двое - лет под 30 - здоровый, толстый, с красной мордой нарколог и шчуплый скрюченный евреистый я, от обоих разит аки страшно подумать как. Ясно - хочет он от нас билета. Готовлюсь грузить ему уши, но меня опережает доктор совершенно неожиданным требованием предъявить документик контролерский. Тот дает, медик смотрит, и вдруг... таращит на сторожевого пса закона налитые кровью глаза и начинает громогласнейше орать: - Уы-ы-гы-гы! Уаха-ха-гы-гы! ГАВНЮКИН!.. Гля, бля!.. ГАВНЮКИН!!! Эка фамилия! Ну прям точно для контролера! Ка-а-ак ты, брат, на месте! Нада жа - ГАВНЮКИН!.. Не, ты посмотри! - толкает он рядом стоящего бледного, видимо, стюдэнта. - Посмотри кто у нас билеты щас проверять будет - сам ГАВНЮКИН!.. Народ оглядывается, то тут то там уже слышатся смешки, близко стоящая бабка качает седою главой... Пес закона краснеет, бледнеет, снова краснеет и все равно бормочет свое: - Предъявите-предъявите... Доктор тянется рукою в карман и... извлекает маленький смятый рулончик сортирной бумаги со словами: - Тебе сколько отмотать, ГАВНЮКИН ?! Народ уже ржет в голос. Контролер шарахается к на счастье открывшейся двери и исчезает. За ним - еще один молчел, видимо, второй контроллер. Вслед им несется могучее "уа-гы-гы" медицинского работника и мой хриплый ржекашель. Мы доезжаем до пруда и долго и старательно напиваемся в кафе на открытом воздухе, смакуя происшедший случай и неприлично похотливо похохатывая. А в ксиве стояло, насколько успел разглядеть, что-то вроде "Сидоров", в общем, ничего особенного.
В далеком безоблачном детстве водил меня иногда гулять папаша мой, чудеснейший, интеллигентнейший человек, но ничего человеческого не чурался и даже более того, - любил и уважал. Потому и гуляли мы поочередно по зонам моих интересов - песочница, горка, лес, - и его увлечений, о чем ниже. Мама этого факта знать была не должна, но судьба... Как раз настал у меня период активного обучения чтению, и в ход, натурально, первым делом шли вывески и плакаты наглядной агитации. По возвращении домой мама пытливо вопрошала чадо: «А сегодня вы что с папой читали, а?» И я отвечал ей тонким детским голоском: «БА-КА-ЛЕ-Я, ГАС-ТРО-НОМ» и пр. Со временем читал я все лучше, начал пересказывать ей длинные тирады из серии «Мы придем к победе коммунистического труда!» (Где ты, брежневская московская улица с плакатами?). И вот в один вряд ли прекрасный день, после приятно проведенного с папой гуляния я гордо и тщательно ответил ей на вопрос: «А сегодня вы с папой что читали?» - «ПРИНОСИТЬ С СОБОЙ И РАСПИВАТЬ СПИРТНЫЕ НАПИТКИ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!» Папа сначала даже рассмеялся. Потом только...
…Так вот, «пролетели недели, налетели метели», как говорится в культовом для меня кинофильме «Морозко». С папой мы общаемся все больше по телефону, а вот не по телефону, а лично я выгуливаю по московско-новорусским улицам и дворам шестилетнюю дочерь. По приходе домой она частенько рассказывает маме, о чем мы беседовали по пути, а поскольку дите пытливое и любопытное, а я рассказывать и учить жизни просто обожаю, а почти некому и некого, - рассказы частенько повергают мать в состояние культурного шока и комплекса неполноценности. То дитя пересказывает «Макбета» в вольном изложении, то повествует о правилах игры на рулетке и том, как гусары стрелялись в рулетку русскую, то о правлении Екатерины Великой, и пр. Мама рада - дитя гордо - я счастлив. До вчерашнего дня. Вчера, в воскресенье, по приходе домой мама решила проявить интерес к образованию ребенка и задала ему вопрос, который тут же вернул меня прямо в благостные те времена, о которых см. выше: «А о чем вы с папой на этот раз разговаривали?» И дите - гены! - радостно ответствовало: «А так, ни о чем почти. У папы сегодня было на банке «Черный русский» написано, а я это знаю, это такой негр, который в Москве живет. Я его и не спрашивала ни о чем... Для справки - «Макбет», «Русская рулетка», «Екатерина» и проч., - это коктейли такие алкогольные, в банках, мать их. Я сначала даже рассмеялся. Потом только...
История в двух частях, но от этого не теряющая смысла. Привелось мне некогда учиться по обмену в университете горделиваго Барсучьего Штата, и, как известно, чтобы пить там андерейдж (в смысле, молодой ишшо), - разговора нет, нельзя - так нельзя. Жили мы там в двухместных номерах с америкосами, ибо такова была наша программа обмена (чтоб мы, в смысле, делились с ними культурою своей страны). Ну вот и поделились. Нумеро уно. Пить-то нельзя, но кто проконтролирует, когда День рождения у кого-то? И наждралися все ужастно, я в том числе - причем, наверное, был среди прочих рекордсменом. А «прочих» было немало, причем, почти из всего бывшего соцлагеря. «Виновника» торжества забирали все вместе из сортира после стука в дверь арэя (Resident Assistant) и его слов: «Заберите там своего; я никому ничего не настучу, хотя обязан, но он в писсуаре спит». Но не об этом речь. По возвращении в свою комнату залег я на свой второй коечный этаж и посреди темныя ночи не успел дойти до вышеупомянутого сортира и соделал все мне положенное (орально) прямо на пол сверху. Наутро - настроение и ощущения, надеюсь, все понимают, - вскочил и бросился за тряпкой и ведром со словами, обращенными к просыпающемуся соседу: «Рэнди... это... тут все - блевота... пардон». На что этот флегматичный сын сырных ферм просто оглядел свои сумки, предназначенные для запланированного на тот день отъезда домой на каникулы, снял с одной из них уж чересчур вызывающе налипший кусок пиццевого помидора и изрек просто и по-английски (что не удивительно): «I see». Нумеро дуэ. Через месяца полтора у этого Рэнди было посвящение в университетскую футбольную команду. Протекало оно в форме неумеренного употребления пива в виде «пьяного футбола», «пьяного бейсбола» и пр. Короче, приперся Рэнди в номер часам к 4-м утра - с двумя первокурсницами, видимо, и, видимо, конкретно трахал их всех всю ночь. Не знаю точно, ибо интеллигентно тут же убыл в телекомнату общежития (Рэнди ко мне тоже бывал частенько интеллигентен в минуты моих половых слабостей). Прибыл под утро, чтобы забрать учебники и чесать учиться. На кровати Рэнди я застал сцену, частенько видимую на определенного рода картинках в формате JPEG в И-нете. Но главное - это то, что он оторвался от своих дам, посмотрел на меня совершенно прозрачными глазами и изрек типично американскую фразу, которая здесь приобрела совершенно новый оттенок: «Want some?» - типа «Хочешь?», но в переводе теряется колорит.
Прощались мы с ним в конце года, как родственники.
Или вот, работал я учителем английского в спецшколе на Проспекте Мира. Учил 5-7 классы. Дети, в принципе, ничего, но был там один. Ни в зуб ногой - это ладно. Но вообще полный дебил. Однако фанат ЦСКА. В шарфе все время ходил цветастом. И все уроки молчал, так как сказать "Май нейм из Вася" был не в состоянии. Так вот, тема идет: хобби. Я ко всем пристаю - какое у тебя хобби, да расскажи, да покажи... Дети с чего-то завелись - и пошло: орут, друг друга перебивают... И тут я вижу, что у дебила чавка отвисла, глазенки загорелись, раскраснелся весь, хрипит че-то про себя... Ну думаю - вот она, волшебная сила примера и моего педагогического дара! Заинтересовал я его предметом. Оборачиваюсь к нему: - Ну, расскажи теперь ты о своем хобби. А он смотрит на всех затравленно и: - А мы... а вот мы... а вот мы тоже вчера спартача п**дили!..
А вот мы с приятелем работали в свое время в пионерлагере вожатыми. Ну и не пили то есть вовсе ни разу ни совсем. И как-то раз после этого очередного ни разу послали нас к кладовщику за какой-то х**ей, уж не помню, зачем и для чего. Звали кладовщика ПЕТР СИДОРОВИЧ. Во-о-о-от. А мы с приятелем - ну просто как Абдулов с Фарадой в "Формуле любви", в конце. Друг на друга плечами упирались и тихонько так шли, чтобы в голове не ухало и не проблеваться по дороге. Ну, пришли к нему. И приятель вежливо так говорит (а рот не просто не двигается, а и не собирается): - Мнэ-э-э-э, значит... эта... Пидор Сидырыч... Тут я понимаю, что что-то тут не так и "поправляю" его: - Нет, извините... мнэ-э-э-э Сидыр Пидырыч... Так с тех пор и прижилось слово "сидырпидырыч" у нас с ним в лексиконе.
Или вот возил я как-то, переводчиком работая, англичан в Тулу. Ну, понятно, каждый вечер - за стол. Водка там... закуска... и хрен. У них там это как национальная еда. Тосты рекой... И на второй что ли день один англичанин утостился как следует и сам начал говорить, а я-то синхроню (когда без наушников, это "шептать" называется), мне думать особо некогда... А он говорит: "To our friendship. May it be as strong as this horse-radish!" - "За нашу дружбу! - ору я, сам уже почти готовченко. - Пусть она будет крепкой, как хрен!" Правильно, в общем-то, перевел. А принимающая сторона как завелась! Морды у всех каменные, но тосты поперли... "За наш хрен! Самый крепкий и жесткий!" "Чтобы наша дружба, как хрен, продирала до самого нутра!" И англичане не отстают (им-то что?): "Русский хрен - самый лошадиный!" (ну, это игра слов, понятно)... и самое-то - "Ваш хрен, мол, - НАШ РОТ!" И радуются. А я красный весь, сдерживаться уже сил нет, в сортир отпросился, хоть оторжался. Что с них взять: божьи люди...
Сижу сегодня с утра в офисе, работАю, причем, бегом, чтобы к начальнической летучке успеть. Стены тонкие, а комп старый и перезабитый на процентов 99. Я себя, естественно, контролирую мало, иф эни, как говорится. И где-то минуте на 40-й этого мучения открывается дверь у меня за спиной и всовывается в нее морда ну совершенно мне незнакомого мужика, которая, лыбясь, произносит: - Простите, я тут за стенкой работаю. Простите, что помешал, но на ПРОМАНДОБЛЯДСКУЮ, В ЖОПУ И В РОТ ЁБАННУЮ КОНЕМ СРАТУЮ МЫШЬ, НАКРЫВШУЮСЯ ВОНЮЧЕЙ ТРИХОМУДИСТОЙ ПИЗДОЙ я просто обязан был посмотреть, извините... И, продолжая извиняться, так же внезпапно исчезает. Класс!
Кузен рассказал: он на «скорой» работает. Суббота. Ночь на воскресенье. Около ночной палатки стоит машина «скорой». Водила затоваривается сигаретами. А на пассажирском месте сидит молодая и КРАЙНЕ привлекательная врачиха. Блондинка и пр. К палатке подваливает компания вдрызг пьяного какого-то плебса лет по 20-22 - наверное, за пивом. После непродолжительного разглядывания девицы у плебса в мозгенках формируется решение и начинается серия своеобразных заигрываний из серии пойти, бля, с ними выпить и там, бля, потанцевать. После естественного сначала вежливого, потом более решительного отказа зреет и вызревает идея относительно того, что добром не хочешь, бля, давай через «не хочу», - и врачиху принимаются вынимать из машины. Подскочившего водилу немедленно обрадовали по репе, и он сопротивление оказывать более не в состоянии. События принимают соответствующий оборот - некрупная очередь у палатки рассасывается от греха. И тут. У машины открывается задница. И из кузова. Выходят. Трое санитаров. Это была психиатричка. Санитары там сами понимаете. Сказать «трехстворчатые» - это ничего не сказать. В кузове они оставили за полчаса до этого повязанного и прикрученного «ласточкой» к носилкам буйного, за которым, собственно, и выезжали. Удачное задержание было немедленно по его завершении обмыто его участниками прямо там же, в кузове. Обмыто тоже по-медицински. То есть очень обмыто. Санитары приближаются… Итого, через минут 20 проходящий мимо патруль вынужден заметить и прервать милый санитарскому сердцу процесс. Группа пьяных молодых людей с лицами различной степени помятости бегает в затылочек друг другу вокруг микроавтобуса, прилежно останавливаясь после каждого круга перед троими шкафами и хором громко рапортуя: - Товарищ старший санитар Ордена Ленина и Ордена Трудового Красного Знамени Городской больницы № ***, торжественный пробег имени Общества Красного Креста и Красного Полумесяца выходит на N-й круг! Разрешите продолжать движение?! Остается только предполагать, через что им пришлось пройти - ибо всю эту ахинею они произносили без запиночки.