Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Вакуров Сергей
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Выпускники артиллерийского училища выехали на выпускные зачетные боевые стрельбы из орудий на полигон. При подготовке к стрельбе по мерам безопасности расчеты должны были у каждого орудия вырыть ровики для расчета в 5-6 человек, из которых они производили выстрелы с помощью 15-м шнура. Орудия и в целом окопы для стрельбы подготовили как положено, а вот рыть ровики, как бы, мягко говоря, излишний геморрой, не входящий в инженерное оборудование. А на огневой позиции всегда на учениях находится так называемый "огневой посредник", который, в первую очередь, отвечает за меры безопасности у орудий при стрельбе. Так вот, им был назначен майор, который преподавал гидравлику и устройство насосов (не велосипедных, конечно)и очень любил и знал свой предмет до изнеможения, но с боевой стрельбой его сверхинтеллигентный вид в очках ну никак у выпускников не ассоциировался. И решили они сфилонить и не копать. Тогда он доложил по команде, что запрещает стрельбу. Делать было нечего, стрельбы срывались, стали копать. Вырыли эти ровики в 4 кубометра объемом каждый. С победным видом прошелся майор вдоль орудий, убедился, что все у всех подготовлено и разрешил стрелять. А сам с чувством преисполненного ответственностью долга за молодые жизни выпускников присел за толстое дерево книжку почитать. Пошли команды на стрельбу. Ближайший к сидевшему за деревом майору орудийный расчет выполнил наводку орудия, зарядил его, все спрыгнули в этот пресловутый ровик (как и все соседние расчеты у своих орудий)и с издевкой кричат ему: "Товарищ майор, смотрите, мы все в яме сидим" (типа, будущий цвет нации сидит в поганой яме)! "Давайте, стреляйте, соколики, а я посмотрю", отвечает он. И вот первый на зачете выстрел подготовлен. Но, вместо ожидаемого громкого выстрела - мощнейший грохот взрыва, дым, пыль, свист осколков, крики-вопли, мат-перемат и прочие всплески контуженного разума... Как всегда, кто бы мог подумать, что снаряд взорвется в канале ствола! И он - взорвался, боевой снаряд в канале ствола. Ствол по середине его длины в "розочках", море осколков вонзились в дерево, пролетели над головами сидящего в яме расчета и соседей, штоки противооткатных устройств изогнулись дугой, куда-то улетели колеса орудия, мощнейший сектор подъемного механизма согнулся на 90 градусов и т. д. и т. п. Первым опомнился майор, сидевший за деревом метрах в 20 от орудия. Подошел к яме, а соколики не живы-не мертвы, лупают глазками и ищут точку фиксации взгляда. Впечатлений у них было на всю жизнь. Не было бы ровиков - была бы братская могилка. А соколики - будущие орлы, через несколько дней на выпуске притащили ящик коньяку и поставили его к ногам майора. А майор тот выпросил у начальства жалкие останки этого орудия в качестве экспоната к себе в класс с насосами, размолевал его в ядовитый красно-желто-белый цвет на манер размазанной крови и каждое занятие по гидравлике и насосам с последующими поколениями курсантов начинал с инструктажа по мерам безопасности и демонстрации сего зловещего экспоната, не имеющего никакого отношения к насосам, но к жизни - да...
Это было. Я был командиром минометной батареи 120-мм минометов. В сильный мороз были учения с боевой стрельбой, мы стреляли залпами шестью минометами. Шапки-ушанки завязаны, дул ветер, плохо слышно из-за него и от громких залпов. Во время очередного залпа отчетливо различаю пять выстрелов. Окликаю каждый расчет с уточнением о выстреле. Все докладывают (кричат) о произведенном выстреле. Даю команду на очередное заряжание. Тут сержант Беленко, командир миномета, докладывает, что "мина в ствол не лезет, закрыт предохранительный механизм" (непозволяющий зарядить вторую мину, если первая не вылетела из ствола; на дураков расчитано). Уточняю вновь, выстрелил ли миномет перед этим? Расчет (5 чел.) хором орет - "да!!!". Командую: "Заряжай!". Расчет вручную открывает предохранитель... и вновь всем - "Огонь". Что такое? Снова различаю залп в 5 выстрелов! И тут этот же сержант докладывает мне: "Осечка". По инструкции положено произвести еще несколько спусков и если осечки повторятся, то 105-кг ствол надо поднять казенной частью усилиями 3-4 человек вверх и через дульную часть руками поймать выползающую мину (называется этот опасный процесс "сделать аборт", десятки раз их делал всегда я сам). Повторные спуски выстрела не дали. Времени лично "делать аборт" не было и я поручил сержанту выполнить это самостоятельно. И вот, пробегая от одного расчета к другому мимо разряжаемого миномета, слышу робкий голос сержанта, стоящего на коленях около изътой мины из ствола: "Товарищ капитан, а тут вторая откуда-то взялась...". Кольнуло в замерзшем мозгу, прошиб холодный пот, зашевелились на голове волосы, затряслись колени, задрожал мой голос: "Как???". Он кивает на лежащую в ногах мину, а руками вытягивает из ствола еще одну. Дело в том, что если мина взрывается в стволе (а такое редко, но бывало у минометчиков), то гибнет весь расчет и соседние, а тут могли бы рвануть две сразу...! Расчет деморализован. Кое как отстрелялись без него. Строю батарею и еле от волнения разъясняю бойцам, что могло произойти. Двое из этого расчета падают в обморок. Приводим их в чувство, По делу уточняю, что мы бы все того... Ну, блин, тут еще трое от этих слов падают... Разобрались и с ними. На связь выходит наш начальник, который заметил два раза в поле вместо 6 разрывов, только 5 и приказал доложить. Из последних сил докладываю бодро, что в первый раз наверняка был неразрыв, а второй раз - осечка была и дальше этим минометом не стреляли. Плохой, мол, он, старенький (они 1938 г. образца и выпуска в годы войны были)... Ладно, приказывает собираться и самостоятельно не спеша следовать в часть. Но в части надо отчитаться за излишнюю из-за осечки мину, а у нас получается излишек - две! Куда ее девать, если она якобы улетела? Как куда? В землю ее, проклятую! Назначил обморочничков вырыть ямку в мерзлом грунте более метра, отвинтили взврыватель и закопали их неподалеку друг от друга в бескрайней степи казахской. Но тут еще проблема. Саперы должны отыскивать сразу же неразорвавшиеся мины, снаряды и другие боприпасы и уничтожать их на месте. Искали они нашу мнимую мину несколько дней, да и отложили это дело до теплых времен. А они наступили быстро. Весной армия "разбежалась" по "национальным квартирам", саперы тоже и я следом...
Подходят журналисты к лучшему токарю механического цеха и пытают его. "А скажите, вот, говорят, что слесарь выпьет стакан водки, и работать может у станка. Да?" - "Да!". - "А Вы можете два стакана выпить и у станка работать?" - "Могу, конечно". - "А три?". - "Смогу!". - "Ну, а четыре сможете?". - " Ну что пристали, ну выпил я четыре - и работаю же, ну...!"
Это было. Я был командиром минометной батареи 120-мм минометов. В сильный мороз были учения с боевой стрельбой, мы стреляли залпами шестью минометами. Шапки-ушанки завязаны, дул ветер, плохо слышно из-за него и от громких залпов. Во время очередного залпа отчетливо различаю пять выстрелов. Окликаю каждый расчет с уточнением о выстреле. Все докладывают (кричат) о произведенном выстреле. Даю команду на очередное заряжание. Тут сержант Беленко, командир миномета, докладывает, что "мина в ствол не лезет, закрыт предохранительный механизм" (непозволяющий зарядить вторую мину, если первая не вылетела из ствола; на дураков расчитано). Уточняю вновь, выстрелил ли миномет перед этим? Расчет (5 чел.) хором орет - "да!!!". Командую: "Заряжай!". Расчет вручную открывает предохранитель... и вновь всем - "Огонь". Что такое? Снова различаю залп в 5 выстрелов! И тут этот же сержант докладывает мне: "Осечка". По инструкции положено произвести еще несколько спусков и если осечки повторятся, то 105-кг ствол надо поднять казенной частью усилиями 3-4 человек вверх и через дульную часть руками поймать выползающую мину (называется этот опасный процесс "сделать аборт", десятки раз их делал всегда я сам). Повторные спуски выстрела не дали. Времени лично "делать аборт" не было и я поручил сержанту выполнить это самостоятельно. И вот, пробегая от одного расчета к другому мимо разряжаемого миномета, слышу робкий голос сержанта, стоящего на коленях около изътой мины из ствола: "Товарищ капитан, а тут вторая откуда-то взялась...". Кольнуло в замерзшем мозгу, прошиб холодный пот, зашевелились на голове волосы, затряслись колени, задрожал мой голос: "Как???". Он кивает на лежащую в ногах мину, а руками вытягивает из ствола еще одну. Дело в том, что если мина взрывается в стволе (а такое редко, но бывало у минометчиков), то гибнет весь расчет и соседние, а тут могли бы рвануть две сразу...! Расчет деморализован. Кое как отстрелялись без него. Строю батарею и еле от волнения разъясняю бойцам, что могло произойти. Двое из этого расчета падают в обморок. Приводим их в чувство, По делу уточняю, что мы бы все того... Ну, блин, тут еще трое от этих слов падают... Разобрались и с ними. На связь выходит наш начальник, который заметил два раза в поле вместо 6 разрывов, только 5 и приказал доложить. Из последних сил докладываю бодро, что в первый раз наверняка был неразрыв, а второй раз - осечка была и дальше этим минометом не стреляли. Плохой, мол, он, старенький (они 1938 г. образца и выпуска в годы войны были)... Ладно, приказывает собираться и самостоятельно не спеша следовать в часть. Но в части надо отчитаться за излишнюю из-за осечки мину, а у нас получается излишек - две! Куда ее девать, если она якобы улетела? Как куда? В землю ее, проклятую! Назначил обморочничков вырыть ямку в мерзлом грунте более метра, отвинтили взврыватель и закопали их неподалеку друг от друга в бескрайней степи казахской. Но тут еще проблема. Саперы должны отыскивать сразу же неразорвавшиеся мины, снаряды и другие боприпасы и уничтожать их на месте. Искали они нашу мнимую мину несколько дней, да и отложили это дело до теплых времен. А они наступили быстро. Весной армия "разбежалась" по "национальным квартирам", саперы тоже и я следом...
Штирлиц пришел на службу. В фойе читает объявление:"Господа офицеры, завтра все офицеры гестапо выезжают на уборку картофеля". "Все как у нас" тихо произнес Штирлиц. "Где это "у нас", Штирлиц? , пройдемте-ка на допрос!", сказал Мюллер. После невыносимых пыток Штирлиц признался, что он полковник Исаев. "Да-а-а, Штирлиц", произнес Мюллер, "Что Вы только не придумаете, хитрец, чтобы уклониться от уборки урожая..."
Приходит мужик сильно пьяный домой. Жена кричит:"Опять нажрался как свинья!". Мужик отвечает: "Да ты что, выпили-то одну бутылку на троих...". Жена: "А, что же ты такой пьяный?". Мужик: "А я виноват, что те двое не пришли?!"
В артиллерийском училище на первом курсе выехали на первые в жизни боевые стрельбы на полигон. Первый раз стреляли из 57-мм противотанковых орудий ЗИС-2. Подготовились, как положено намертво закопали станины, чтобы орудие не прыгало, проверили механизмы. Орудия старые, прицел на нашем сильно в кронштейне болтается, из-за него не то, что в цель не попадешь, в "белый свет как в копеечку" - тоже. А преподаватель, опытный служака, подумал-подумал, чем бы прицел закрепить надежнее, посмотрел на нас, обвел взглядом и остановился на нашем товарище-узбеке. "Снимай!", командует ему. - "Что снымат?", отвечает узбек. - "Трусы снимай!", уточняет педагог. - "Зачэм трусы?" - "Резинку давай быстрей от них, прицел подвяжем, а трусами прицел накрой, что б американцы со спутников не увидели нашу секретную конструкцию...". Так с помощью резинки стали стрелять. Грохот впервые ощутили страшный, в ушах звенит-гудит, голова трещит, ничего не соображаем. Потом пошел сильный ливень и около орудия образовалась огромная лужа. Бегаем по ней, заряжаем-стреляем, заряжаем-стреляем, как роботы. Вдруг - осечка, щелчок - опять осечка. Глядь в ствол, а снаряда нет! Как так, не может быть! Наваждение... Педагог тот самый тоже ничего не понимает, он же не смотрел за каждым из нас пристально, тоже голову под капюшон плаща от дождя прятал. Стоим, размышляем. Тут он говорит тому узбеку: "А ну-ка, в лужу под казенником руки протяни!". Тот в лужу по локоть руки опустил и достал из нее снаряд, который в порыве стрельбы от обалдения никто не заметил, как полусонный заряжающий его мимо ствола положил...
Служил в ЧССР. В марте 1978 года послали нас с коллегой-лейтенантом в командировку в ГДР. Служба-службой, но надо и Дрезден посмотреть. Вышли из части на трамвайную остановку и ждем его. А рядом никого, только мы вдвоем в лейтенантской форме офицеров Советской Армии. Подъезжает трамвай из двух вагонов, остановился, а двери не открывает. Мы бегаем вдоль него туда-сюда, стучим по боковине, - не открывает. Люди смотрят из него на нас, улыбаются. Он постоял и поехал. "Ну, думаем, фрицы не добитые, не любят наших здесь, как только наши здесь служат? У нас в ЦГВ нас уважают, особенно в Словакии, откуда мы приехали в командировку". Ждем следующий трамвай, думаем, не каждый же водитель такой ненавистник. Подъезжает второй, останавливается, постоял, двери не открыл, уехал. Елы-палы, враги кругом. Глядим, женщины подходят к остановке, наши оказываются, жены офицеров, тоже в Дрезден едут. Ну, думаем, встанем за ними, трамвай подъедет, им уж точно откроет двери и мы прошмыгнем. Подъезжает третий трамвай, бабы каждая себе кнопочки синие на боку понажимали и двери для них открылись. Смеху было... Ну не видели мы в Союзе в то время, что есть такая кнопочная система на транспорте. Что поделаешь? А что же пассажиры-немцы о нас подумали...? Дальше - больше. Решаем ехать до знаменитой Дрезденской картинной галереи. И надо спросить, как доехать. Я на корявом немецком уточняю это дело у рядом стоящего юноши и читающего немецкую книжку, а он в ответ на чисто русском отвечает как проехать. Вот же, блин, а я весь курс немецкого словарного запаса перебрал, что учил 3 года в военном училище, что бы задать всего-то один вопрос из 4-х слов: "Где находится картинная галерея?".
Штирлиц с Мюллером идут после пьянки по ночной улице оккупированной немцами страны. Штирлиц спрашивает: "Снимем девочек?". Мюллер отвечает: "И давно, Вы, Штирлиц, сердобольным стали?. Пусть еще повисят денек-другой..." Вакуров Сергей
Командир полка после напряженной недели в воскресенье собирает совещание офицеров и заявляет: "Все, товарищи, так работать больше нельзя, со следующей недели будем жить по-новому. Распорядок будет такой: понедельник - день тяжелый после выходных, будем отдыхать при части; вторник - планируем работу на пятницу; среда - "она пришла-неделя прошла, занимаемся спортом; четверг - уточняем задачи на пятницу; пятница - ударно трудимся за все дни, а суббота и воскресенье - выходные, ясно?". Молодой лейтенант уточняет: "Товарищ подполковник, а что, так и будем каждую пятницу вкалывать?".
Очередная демонстрация трудящихся после отставки Хрущева. Пьяный мужик несет в колонне его портрет. К нему все пристают "чего это ты, а?", а он отбрыкивается. Потом как психанет и крикнет: "Я тебе щас по мозгам этим чучелом как дам...!"
Поехали Василий Иванович с Петькой в Америку по обмену военным опытом. Встретили их там как подобает по высокому разряду. Напоили, накормили, да и девок подложили. Девка Василия Ивановича просит его свет в номере отеля не выключать, а он выключил. А Петька, так при свете был не против заниматься любовью со своей девкой в своем номере. Пришло время уезжать и вручают Петьке деньги в сумме 1000 баксов, а Василию Ивановичу - в два раза меньше. Недоумевает Василий Иванович: "А почему это Петьке какому-то 1000, а мне только лишь 500?" Ему разъяснили так: "Петьку, Василий Иванович, с девкой по радио слушали и в прямом эфире по телеку показавали, а вас - американцы только по радио слушали". Вакуров Сергей