Однажды лейтенант Сергей Рыбаков не вернулся со службы домой.
Обычно его рабочий день заканчивался в 5-6, максимум в 7 часов вечера, в
зависимости от оперативно криминальной обстановки в маленьком тихом
городишке D, в милиции которого он, 23-летний опер и работал. Исключение
составляли ночи, когда приходилось дежурить в составе группы, да и то он
редко оставался в милиции — обычно шел домой, благо жил напротив, только
площадь пройти — и спал, а если на телефон 02 поступал звонок (что
бывало крайне редко), дежурный звонил лейтенанту домой, а через минуту
за ним заезжала оперативная машина.
Жил Сергей Рыбаков в маленькой однокомнатной квартире вместе со своей
предпенсионной мамашей Людмилой Васильевной, которая была очень странных
амбиций и, главное, никак не могла понять, что ейный сын уже взрослый
мужик, и постоянно его опекала во всем. И если он все-таки оставался на
ночь в милиции, она не смыкала до утра глаз, все ждала единственного и
любимого сына. Отец с ними давно не жил.
И вот однажды случилось невероятное — в уездном городе D. совершилось
Очень Тяжкое Преступление. История на всякий случай умалчивает, что это
было — убийство ли крупного чиновника, подготовка террористического акта
или еще что. Важно, что начальник милиции никого не отпустил домой, и
сказал, что пока преступников не запрут в СИЗО, никто домой не уйдет.
Благо, что последние хорошенько "наследили", поэтому оставалось их найти
по горячим следам. Что вся милиция и делала.
В ту самую ночь лейтенант Сергей Рыбаков и не вернулся со службы домой.
Людмила Васильевна начала беспокоиться в восемь, но еще успокаивала себя
мыслью, что Сережа, может быть, зашел в бар выпить пива. В десять
Людмила Васильевна начала плакать, в полночь ее страх перешел в
конкретную панику. В два часа она пришла к выводу, что с Сережей
случилось что то страшное, оделась, заперла квартиру на ключ и пошла
через площадь — в милицию.
Ее не остановило, что в здании горели абсолютно все окна. Она даже не
задумалась, почему по улицам постоянно снуют туда-сюда машины с
мигалками. Войдя в парадное она даже не обратила внимание, что несмотря
на столь то ли поздний, то ли ранний час везде сновала толпа народа в
лице милиционеров и просто ОМОНовцев.
А вот дежурный ее заметил. С неохотой (тут такие дела творятся, а нужно
разбираться с какой-то старухой) он открыл окошечко:
— Слушаю вас, что случилось?
— У меня мой мальчик пропа-а-ал, мой сыноче-е-ек, - сказала Людмила
Васильевна и разревелась.
Сердце дежурного ушло в пятки. Нет, конечно ему приходилось
слышать-видеть и не такое. Но было по человечески жалко старуху, у
которой пропал ребенок, да еще в тот момент, когда преступление может и
можно раскрыть по горячим следам, а все оперы заняты. Если только
разбудить женщин из инспекции по делам несовершеннолетних...
— Спокойно, бабушка, спокойно. Кто пропал, внук? И когда, и как? Почему
только сейчас заявляете?
— Да почему же внук, сын пропал, Сереженька, — Людмила Васильевна
всхлипнула.
"Ничего себе, какая старая мамаша" — подумал дежурный. А вслух спросил,
сколько лет мальчику. И только услышав "двадцать три" он рассердился.
— Блин, бабуля, вы бы сразу и говорили, что мужик взрослый пропал, а я
уж думал в ИДН звонить, — дежурный бросил трубку. — И что он, сын ваш,
ушел бухать неделю назад?
— Да не-е-ет, он с работы не вернулся.
— Где он работает?
— Здесь, в милиции.
Услышав это, дежурный встал в ступор. Он не понимал, зачем бабка пришла
в милицию, если вся милиция работает, и все здесь. С другой стороны, она
может и не знать, что вся ментура поднята на ноги, но почему она говорит
о своем сыне в такой манере, как будто ему пять лет.
— А как сына то зовут? — спросил он.
— Сережа Рыбаков.
Да дежурного дошло. Он немного слышал от молодого опера о чудачествах
матери. Кроме того Рыбакин пятнадцать минут назад прошел мимо "дежурки"
со словами "если что, я у начальника".
— Идите к начальнику милиции, — сказал дежурный. — Только он вам
поможет.
Людмила Васильевна решила, что произошло что-то страшно, раз такое дело
может решить только самый главный милиционер города. Поникнув, она
направилась на второй этаж, по прежнему не обращая внимания, что вся
милиция на ногах.
А Сергей Рыбаков уже покинул кабинет начальник. Только что пришла
наводка, где засели преступники, и молодой опер выезжал в их ловлю.
Людмила Васильевна вошла в кабинет к полковнику, начальнику милиции. Там
за большим столом сидело человек восемь следователей. Они о чем-то так
горячо разговаривали, что поначалу не заметили вошедшей бабки. Наконец,
полковник увидел бабку и грозно спросил:
— В чем дело, гражданочка? По какому вопросу?
— У меня сыночек пропа-а-ал, — заголосила Людмила Васильевна.
— Сочувствую. Только я тут при чем? Вам к дежурному. Дайте показания, и
вашего ребенка начнут разыскивать.
— Я там была. Меня к вам послали.
— Кто послал?
— Дежу-у-рный. Сказал, что только вы можете помочь.
И Людмила Васильевна рассказала начальнику милиции, как ее сын
возвращается домой часов в шесть, максимум в восемь, что она всю ночь
глаз не смыкает, когда он дежурит, что растила его без отца... Короче,
минут через десять побагровевший полковник перебил старуху громовым
голосом:
— Вон отсюда! Не мешайте нам работать! У нас дело важное, а она..!
Сколько вашему сыну лет? Двадцать три! Вы может ему и жопу вытираете?
Он где работает? В милиции! Он вам не рассказывал, что иногда в
перестрелках участвует! Два часа ночи, мента дома нет, а она, дура,
сюда приперлась. Вон отсюда.
Растерянная Людмила Васильевна вышла в коридор, села на пол и
разревелась в полную мощь. Такой ее через семь минут и застал один из
оперов, вышедший от полковника. Он по доброте душевной объяснил бабке,
что в городе ЧП и ее сын на задании, но скоро все кончится и он вернется
домой. Затем опер отвез бабку домой на служебной машине, отвел до
квартиры, после чего мигом умчался на помощь Рыбакову.
Надо ли говорить, как смеялись все над Сергеем, когда он, арестовав
преступников, вернулся в ОВД?
Надо ли говорить, какой разнос ему устроил полковник?
Надо ли говорить, какой скандал он сам устроил матери?
Но все, слава Богу, устаканилось. Сын с матерью помирился, и жил с ней
еще полгода, пока не женился и не переехал к жене. Коллеги в
конце-концов перестали его подкалывать. И только полковник частенько
шутил: "Ну, Рыбаков, признайся, кто тебе жопу вытирает"?
Вадим Нижегородский