Поиск по автору:

Работали у нас в компании два мужика. Один (Витя) инвалид детства, у
него что-то с головой не в порядке было. Родители приложили, видимо,
немало усилий, вырастив из него вполне жизнеспособного члена общества,
очень вежливого, трудолюбивого. Маленький щупленький Витя работал
переплетчиком и был по натуре тихим, незлобливым малым. Странности его
проявлялись в том, что здоровался с каждым за день может раз по двадцать
(не запоминал просто всех), ну и выражение лица было того...
так себе... Был он человек очень правильный и если кто-то делал
что-нибудь не так как положено, страшно нервничал. Просто не отвела
природа в его голове места на нерациональные поступки.
Другой (Роберт), здоровенная перезрелая жизнерадостная детина лет 40,
работал инженером. Этому природа просто мозгов не довесила.
Любимыми увлечениями Роберта были женский пол и "косить под Витю".
Ходил за ним следом, корчил дурацкие рожи, тоже здоровался со всеми по
сто раз противным гнусавым голоском. Все это его страшно забавляло и он
не понимал, почему основная масса окружающих слабо оценивает его юмор.
Витя спокойно смотрел на подобные демонстрации интеллектуального
превосходства, я бы даже сказал - с сочувствием.
Один раз во время обеденного перерыва Роберт мирно трескал в столовой
макароны по-флотски в компании двух молоденьких девиц.
Зашел Витя, потыкался с подносом по залу и, поскольку, все места были
заняты, приземлился за столиком Роберта. Вежливо поздоровался очередной
раз со всеми, пожелал приятного аппетита и приступил к обеду. Роберт
немного покривлялся, покорчил рожи и продолжил развлекать стыдливо
хихикающих девиц, разрабатывая любимую "Витину" тему. Витя спокойно ел,
не обращая никакого внимания на Роберта. Вдруг он перестал жевать и с
ужасом уставился на ложку, которой Роберт лениво ковырял в салате из
свежей капусты.
- Салат нужно есть вилкой, - негромко, но твердо произнес Витя.
Роберт скорчил презрительную гримасу, типа, давай, давай, поучи меня и
продолжил есть.
- Салат из капусты можно есть ТОЛЬКО вилкой,- еще тверже и громче
произнес Витя и в голосе его послышались металлические нотки. Народ в
зале перестал жевать и заинтересовался происходящим.
Роберт беспокойно заерзал на стуле, но продолжил есть салат ложкой.
Витя встал, пошел к раздаче, взял вилку, вернулся к столику, положил ее
перед Робертом и очень вежливо, почти с мольбой, попросил:
- Кушай, пожалуйста, вилкой, очень прошу!
Зал замер в ожидании развязки. Девушки перестали хихикать и на всякий
случай отодвинулись от Роберта подальше. Роберт, со снисходительностью
Эйнштейна, объясняющего суть своей теории полинезийским людоедам,
зачерпнул ложкой стожок капусты с горкой и произнес:
- Вот смотри, Витя, видишь сколько тут салата ?- потом взял вилку и
зацепил ею пару капустин ,- А теперь сколько? Где больше? - и с победным
видом оглядел зал.
Лицо у Вити побелело, затем потемнело, на лбу вздулись жилы. Он со всего
маху грюкнул маленьким кулаком по столу и гневно проревел на весь зал:
- Я СКАЗАЛ ВИЛКОЙ!!!
Тарелки, жалобно взвизгнув, запрыгали по столу.
Роберт покраснел, быстро запихнул вилкой остатки салата в рот и пулей
выскочил из столовой под дружный гогот окружающих.
Витю с тех пор он старался обходить стороной. И в столовую совсем
перестал ходить. Обиделся, наверно...

Моему приятелю Сереге подарили кальян. Настоящий. Привезенный из Туниса.
Ручной работы. С хрустальной емкостью, чеканкой и всякими прибамбасами.
Кальян некоторое время стоял без дела на серванте, работая украшением и
предметом гордости хозяина.
К кальяну прилагалось несколько пачек специального табака, пропитанного
различными благовониями (клубничный, виноградный, мятный), похожего
больше на испорченное варенье, чем на табак.
Стоял кальян без дела, поскольку инструкцию по эксплуатации арабы
положить забыли. И для Сереги, воспитанном на «Мальборо» и (в плохие
времена) на «Приме», было непонятно куда чего заливать, откуда и в какую
сторону дуть и как вообще может гореть мокрый табак.
Кальян еще долго возвышался бы на серванте неприступной технологической
твердыней, дразня своей загадочностью и нераскрытым потенциалом неземных
наслаждений, если бы во время одной пьянки, чей-то блудливый взор не
остановился на нем.
Выпито было уже вполне достаточно, чтобы сформировать команду
исследователей и тут же приступить к решению этой восточной головоломки.
В результате мощного мозгового штурма, подкрепленного расплывчатыми
воспоминаниями из фильмов, мультфильмов и арабских сказок, стало
совершенно понятно, что мокрый табак может гореть только при помощи
угля. Серега притащил с лоджии 2-х метровую сосновую доску- сороковку,
из которой предложил добыть уголь, подпалив оную на кухонной плите.
Предложение было с восторгом принято. Хоть кухни в хрущевке очень
маленькие и пилы найти, конечно, не удалось, такие мелочи уже никого не
смущали. Доску с трудом втиснули по диагонали в кухню, подведя конец к
газовой плите. Хорошо просушенная просмоленная древесина вспыхнула как
факел.
Очень быстро угля накопилось столько, что можно было обеспечить им на
сутки небольшую арабскую страну. Вопрос о тушении доски был слабо
продуман с самого начала, поэтому, когда команда исследователей
попыталась развернуть весело пылающую 2-х метровую доску к крану с водой
в тесной кухне, они столкнулись с серьезной проблемой, с которой все же
удалось справиться, хотя при этом загорелась занавеска на окне.
При тушении доски и занавески выделилось большое количество дыма и
дальнейшие испытания кальяна пришлось приостановить на некоторое время,
которое понадобилось для успокоения соседей по площадке и звонка в
пожарную часть, чтобы не приезжали по такому-то адресу, так как все уже
потушено.
Добытый уголь положили на дно чашечки с отверстием, щедро намазали
сверху повидлообразным табаком и принялись по очереди тянуть из тонкого
шланга в себя. Почему-то кайфу было мало. Табак упорно не горел, и в
легкие героических испытателей попадал только едкий сосновый дым и
горячая зола. Через некоторое время, когда уголь был весь выкурен, зола
съедена, Серега заметил, что в кальяне есть специальная емкость для
жидкости, которая существует видимо для того, чтобы заливать туда
какую-нибудь жидкость. Сразу поступило предложение залить туда водку или
пиво, некоторые требовали залить и того и другого одновременно.
В это время пришел Серегин брат Витька. Будучи человеком образованным и
бывалым, не раз посещавшим различные заграницы, он осмотрел суровые
закопченные лица, следы пожаров, потопов и погромов в квартире и
решительно раскритиковал только что применявшийся способ использования
кальяна. Затем просветил естествоиспытателей, рассказав, что технология
курения кальяна состоит из следующих действий: 1)В емкость, по правилам,
заливается вода, поскольку арабы - мусульмане и алкоголь не уважают; 2)
В чашечку накладывается табак и сверху (!) ложится специальная большая
таблетка из древесного угля, которая должна входить в комплект табака.
Жена Сереги тут же вспомнила, что были какие-то большие угольные
таблетки в блестящей упаковке, но Серега их съел, когда у него с бодуна
болел живот, хотя, одна вроде еще где-то валяется. После длительных
поисков таблетку нашли под кроватью.
И вот, наконец, установка правильно налажена и все, кто еще был в
состоянии, по очереди подышали заветным заморским зельем.
Квартира Сереги находилась на первом этаже. Сквозь окно со сгоревшей
занавеской на кухне, где происходило действо, заглядывали удивленные
прохожие. Один из компании, потягивая из кальяна, философски заметил,
что народ у нас до того темный, что будет очень даже неудивительно, если
сейчас кто-нибудь стуканет куда надо, налетит ОМОН и всех «наркоманов»
повяжет. Только он закрыл рот, как в квартире раздался звонок. Сергей
потемнел лицом, мрачно посмотрел на прорицателя и пошел открывать.
На пороге стояли два сильно потрепанных жизнью мужика. Один из них с
плохо скрытой угрозой в голосе хрипло произнес:
- Эй, земеля, мы уже целый час за твоей квартирой наблюдаем, может и нам
отсыплешь на косячок, мы никому не расскажем...
Серега молча вернулся в комнату, взял пачку басурманского табака и с
хитрой рожей вынес его на площадку:
- Держи, братва, кайфуйте, мы уже, кажись, накурились...
Ну и мораль, как водится. И так бывает: что арабу хорошо, то русскому
человеку смерть.

Командировка была тяжелой. К тому же где-то основательно продуло.
Я шел морозным зимним вечером к своему поезду, придерживая рукой
разваливающуюся на части голову, мечтая только об одном - поскорее
упасть в постель и забыться.
Два мужичка плотного телосложения (по виду председатели
сельхозкооперативов) в тесном купе вагона жизнерадостно орудовали в
пузатых сумках. С любопытством посмотрели на меня. Маленький столик
быстро заполнялся пакетами с провизией, разнокалиберными бутылками.
Я поздоровался, кинул свою худосочную сумку и вышел в коридор, чтобы не
мешать подготовке чужого праздника жизни.
Вот наконец верхняя полка и подушка. Глянул на часы, 23.00. Начинаю
погружаться в пучину глубокого нездорового сна. Внезапно крепкая
волосатая рука схватила за плечо и вытащила обратно на поверхность
бытия. С трудом разлепил глаза.
- Мужик. С нами по 7 капель? А? - Две блестящие сливы глаз на небритой
физиономии весело глядели на меня.
- Не, пасиба, ребята, ... в другой раз.
- Штунда, что ли? - подстрекательски пробасил второй.
- Не штунда, сплю просто уже.
В купе жарко, душно, долго ворочуюсь на мятой простыне. Глянул на
часы, 23.40. Еле засыпаю, под хихиканье и пьяное бульканье голосов и
жидкости снизу. Через полчаса:
- Паря, спички есть?
Оторвав тяжелую голову от подушки, тупо смотрю на часы. Осоловевший
взгляд небритой морды попутчика пытается сфокусироваться на мне.
- Не курю я, дядя. Если тебе еще чего надо - спроси сразу.
Дядя задумчиво покачался передо мной.
- Может, все-таки бабахнем по маленькой?
- Нет. Дайте поспать.
Мне снились два толстых небритых мужика, которые жарко дыша
перегаром, жареной курицей и солеными огурцами лезли ко мне на верхнюю
полку с бутылкой водки. Они срывались, падали, цеплялись руками за
свитер, пытаясь стянуть вниз. Я очнулся. Второй мужик с всклокоченными
волосами стоял возле меня и тряс за свитер. На часах 02.00.
- Парнишка, у тебя штаны есть?
Я негромко выматерился, сел на полку и протер глаза.
- Ты понимаешь, напились пива, дружбана приперло в туалет, он побежал,
а там занято, ну он и не выдержал, уссался.
- Мужик, ты че, совсем офигел??? - злобно прошипел я. - Поменяйся сам с
ним штанами, я-то тут причем ...
- Дык, одни штаны на двоих. Мы решили просушить их, чтоб не воняло,
высунули в окно, а их ветром вырвало и унесло. Вместе с трусами. Вот.
Я посмотрел вниз. На нижней полке, стыдливо накрывшись одеялом и
жалобно помаргивая, сидел первый компаньон.
- Может, есть хоть какие запасные, мы откупим. А то нам через полчаса
выходить, а на дворе мороз...
Еле сдерживая приступ головной боли и истерического смеха, порылся в
сумке, но ничего подходящего, кроме теннисных шорт, не нашел...
Через полчаса поезд остановился на маленькой станции. Сквозь
покрытое изморозью окно было видно, как две покачивающиеся фигуры
нетвердым, но скорым шагом удалялись в темноту провинциального
городишки. Одна из них была в меховой куртке и моих теннисных шортах...

Дима - молодой перспективный компьютерщик, служил начальником АСУ
крупной энергопоставляющей компании. Он был добросовестным работником
и хорошо справлялся со своими обязанностями. Единственным моментом,
омрачавшим безоблачные перспективы карьерного роста, было то, что он
никак не мог найти общего языка с зам.директора по работе с персоналом
Александром Петровичем из бывших то ли партийных работников, то ли
военных старой закваски. Не стыковались отчего-то ихние поколения.

И вот один раз представился хороший случай улучшить отношения.
На фирму должна была приехать китайская делегация посмотреть на
строющуюся линию электропередач в одном из отдаленных филиалов.
Александр Петрович был послан подготовить объект к приезду делегации. И
Дима увязался с ним проинспектировать филиал по своему профилю. А
поездки такого рода, как правило, всегда сопровождаются остановками в
лесу с завтраками и возлияниями, что очень хорошо способствует
установлению взаимопонимания.

Все шло просто замечательно, пока они приехали в филиал, уже почти
подружились. Приехав на место, Дима отправился в контору по своим
делам, а Александр Петрович раздавать трюлюлей монтажникам.

Честно исполнив служебный долг, Александр Петрович подошел к опоре
со свисающими, словно спагетти, проводами, ухватился за толстый
алюминевый тросс и принялся задумчиво трясти ногой, избавляясь от
случайно залетевшего в сандаль камешка.

Закончил свои компьютерные дела, Дима вышел на крыльцо конторы
перекурить. На дворе стояла золотая осень. С деревьев, раскрашенных в
желтые и красные цвета, медленно осыпалась листва. Метрах в пятидесяти,
ухватившись за оголенный провод, свисающий с линии электропередач,
дергался в предсмертных конвульсиях зам.директора.

Реакция сработала мгновенно. Подобрав, валявшуюся на земле
здоровенную доску, Дима со скоростью локомотива кинулся к погибающему
любимому командиру.

В самый последний момент, почувствовав какую-то неведомую, неумолимо
надвигающуюся стихию, Александр Петрович перестал трясти ногой и
тревожно оглянулся. Увидев перекошенное лицо своего начальника АСУ и
занесенную для удара доску, он как-то неловко пригнулся и поэтому удар
пришелся не по руке, сжимающей алюминевый провод, а как раз точно по
морде.

Зам не стал задумываться и разбираться в причинах невероятного
поступка Димы. Когда потухли последние искры, вылетевшие из ноздрей
Александра Петровича, он просто поднялся с земли, взял в руки доску и
кратко произнес:
- Все, сука. Тебе пиздец.

Дима бегал хорошо, но только на короткие дистанции. Поэтому через
полчаса был пойман. Зам профессионально завалил его на землю и принялся
методично воспитывать подчиненного здоровыми волосатыми кулачищами.

Когда, наконец, наступила сатисфакция, Александр Петрович поднялся с
тела Димы, отряхнулся и огляделся. Большая группа узкоглазых людей в
одинаковых черных костюмах, белых рубашках и галстуках молча стояла
неподалеку и с неподдельным интересом наблюдала за происходящим.
Делегацию возглавлял генеральный директор.

- А это наш заместитель директора по работе с персоналом работает
с начальником АСУ, - мрачно произнес генеральный.

В глазах китайцев читалось искреннее восхищение...
Для Китая Россия всегда была бездонным кладезем передового опыта.

Пришлось мне как-то раз поехать в село помочь родственникам
заколоть свинью. Вообще-то я сам не колю, боюсь этого дела, ну а там
помочь разделать, перенести, перевезти машиной мясо, это пожалуйста.
Для таких хозяйственных целей у меня даже есть старый жигуль -
копейка. Провозюкались мы целый день, то туда мяса отвези, то сюда,
Незаметно подкралась ночь. Родственники щедро наградили меня огромным
куском свинины и я отправился домой. Устал настолько, что решил даже
не мыться, думаю до города 30 минут езды, дома уже приведу себя в
порядок. Так и поехал весь перемазанный, в грязной машине.
Моя старая копейка, шурша лысыми шинами, несла меня сквозь ночь к
домашнему очагу, пиву и свежине. Свет фар выхватил голосующую пару.
Лишние пару рублей мне еще никогда не вредили. Молодой здоровенный
парень и расфуфыренная девица радостно плюхнулись на заднее сидение.
- В город?
- В город.
Чтобы не слышать шушуканье и хихиканье парочки, я включил
радиоприемник. Сквозь треск и шорох эфира в темный салон моего
пепелаца влезла ведущая городской радиостанции и бодрым голосом
принялась рассказывать какие-то криминальные ужастики. Передача
называлась что-то вроде "На милицейской волне". Бандюки, ворюги,
маньяки всякие... там квартиру обворовали, там авторитета подстрелили,
там расчлененный труп нашли в лесу... Веселенькая передачка...
Мы уже подъезжали к городу, когда девица подала голос.
- Ой боюсь, боюсь я этих маньяков... Ночью из дома не выйдешь...
Парень, типа, герой:
- Да чего там их бояться, вот мне бы попался... да уж я бы... да я б
ему ... уж повеселился бы... и вообще чего тебе со мной бояться...
Вот и город. На первой остановке троллейбуса я остановился высадить
пассажиров. Тут наши пути расходились. Фонарь на столбе с унылым
скрипом раскачивался на ветру, обдавая окрестности тусклым желтым
светом. Парень захрустел новенькой купюрой. Я включил свет в салоне и
повернулся к паре. Глаза девицы и парня вылезли из орбит и остекленели
от ужаса. Стенки салона моего авто были живописно заляпаны сгустками
крови. На переднем сидении, небрежно прикрытый газетой, лежал большой
кусок кровоточащего мяса и огромный топор, перемазанный чем-то бордово-
липким... Я зловеще ухмыльнулся и протянул вымазанную по локоть в
крови волосатую руку за деньгами...
Если б парень был еще чуть поздоровее, он бы точно выломал мне
дверцу... Он бился плечом в дверь, словно одуревший воробей об стекло,
случайно залетев в помещение... Пришлось выйти наружу и открыть дверь.
Как они чухнули! Причем парень бежал очень профессионально, девица
явно проигрывала. Помню еще подумал: "Спортсмен, наверное".
- А сдачу ? - крикнул я. Пустая улица ответила мне гулким дробным
топотом двух пар удаляющихся ног.
Вот и я говорю, чего нас маньяков бояться...

Старая радиолокационная станция П-37 плевать хотела на все мои
усилия. Я, начальник смены радиолокационной группы, лейтенант -
двухгодичник, крутился уже полчаса в приемо-передающей кабине,
безуспешно пытаясь подстроить аппаратуру фильтрации метеопомех. Шесть
оборотов в минуту в течении получаса было плохим испытанием для моего
желудка, недавно съеденный обед настойчиво стучался в стенки пищевода
и просился наружу. Чувствуя что еще чуть-чуть и оскверню несговорчивую
старуху, открыл дверь и кубарем скатился с десятиметровой горки.
В операторском кунге, только что прибывший начальник группы капитан
Блохин мрачно навис над экраном, на котором среди хаоса точек-засветок
от облачности еле заметно блуждала отметка самолета - разведчика
погоды. По громкой связи виртуозно матюкался наземный штурман, сидящий
где-то в катакомбах подземного командного пункта, куда транслировалась
картинка.
- Пи-пи, ты понимаешь , лейтенант, что такое командирские полеты, пи-
пи-пи, ты, пи-пи-пи, знаешь что через час пи-пи-пи сам командующий
будет летать, пи-пи-пи, ты знаешь что такое трибунал, пи-пи, растрел,
пи-пи , кастрация, пи-пи и твоего долбаного начальника, пи-пи-пи туда
же. Что за срань на экране, пи-пи-пи, как я цели проводить буду, пи-
пип твою мать.
Раздетые по пояс солдаты-операторы в нагретом аппаратурой кунге
стеснительно похрюкивали при особо удачных выпадах штурмана. Я
ввалился в кунг в измазанной землей техничке, потирая ушибленный
кобчик и вопросительно посмотрел на командира. Тот отрицательно
покачал головой и, вздохнув, решительно выключил тумблеры
передатчиков:
- Будем вести по опознаванию "свой-чужой", делать нечего. Ты все равно
двухгодичник. Сам уйдешь или выгонят какая разница...
(спр. для чайников: по опознаванию "свой-чужой" локатор видит только
свои самолеты с работающей аппаратурой)
Экран локатора очистился от метеопомех. Бледная точка самолета-
разведчика заметно пожирнела. Сразу же удовлетворенно заткнулся
штурман.
Темнело. Накрапывал мелкий холодный дождь. Промозглый осень ветер
злобно гонялся над аеэродромом за низкими лохматыми облаками.
Низенький щупленький техник по электрооборудованию Седых залез в
заднюю кабину штурмовика-спарки забрать забытый накануне инструмент.
Нестерпимо болела голова после вчерашнего дня рождения. Он тоскливо
посмотрел на до боли знакомую приборную панель... когда-то и он был
летчиком, причем совсем неплохим. Но случился развод с женой, потом
еще какая-то беда со здоровьем, начал попивать, так и оказался в
технарях. Вот и вчера с корешами набрались султыги как жабы ила...
(спр. для чайн.: технический спирт разбавленный дистилированной
водой, который стоит в трехлитровой банке под койкой каждого
приличного авиационного техника). В кабине было тихо и уютно. Седых
и сам не заметил как свернулся клубочком на сиденье и задремал,
натянув на себя какой-то чехол...
Полеты начались с опозданием на час. Сорок мощных машин парами
стремительно взмыли в небо, разрывая ревом турбин мрак украинской ночи
и заложив разворот над спящим городом отправились на полигон,
расположенный в 200 километрах от базы. Задание ночных полетов в
условиях плохой метеообстановки было предельно простым: выйти на
полигон, отбомбиться по целям и вернуться на базу живыми. Один самолет
пилотировал сам командующий дивизией.
Лейтенант Янковский был совсем зеленым пацаном, только после
училища. Это был его третий вылет в составе боевой части. Он
шел "ведомым" в последней паре с комэском, на удалении нескольких
километрах от "ведущего". На экране локатора пара выглядела одной
точкой. Двадцать таких точек растянувшись длинной цепочкой поплыли на
запад.
Через несколько минут полета в самолете Янковского отказало
электропитание. Янковский даже не понял сразу что произошло. Двигатели
работали ровно, самолет летел над плотным верхним слоем облаков,
озаряемый желтой полной луной, приборы не работали, ни один, ни
радиостанция, ни локатор, ничего... Продолжать полет при подобных
обстоятельствах, возможно, не было безумством, но тянуло на серьезный
героический поступок. Юный пилот не был героем, поэтому после
секундных размышлений дернул рычаг катапульты...
Техник Седых проснулся от резкого толчка и треска пиропатронов
катапульты. Удивленным заспанным взглядом он проследил за удаляющейся
в сторону Луны капсулой катапульты. Сел в кресло, протер глаза.
Убедившись, что это не сон и не белая горячка, а суровая реальность,
похолодел. Самолет продолжал спокойно лететь над бескрайней равниной
облаков. Лихорадочно схватился за штурвал, переключил управление на
себя - корабль слушался руля. Седых тоже не был героем, однако, в
отличии от Янковского, парашюта у него не было...
"Отряд не заметил потери бойца", наземный штурман, по-прежнему,
наблюдал на экране картинку с моей дефективной станции с двадцатью
точками, двигавшимися к полигону... Немного успокоившись, Седых,
знавший план полетов и соорентировавшись по звездам, направил машину
на Запад, к полигону, рассчитывая присоедениться к остальным самолетам
и таким образом попытаться вернуться домой живым. Расчеты его
оправдались, вскоре он догнал своего ведущего.
Периодическое применение кулака и такой-то матери к различным хитро-
электросплетениям самолета (а он знал его слабые места) наконец
принесло результаты - появилось электропитание. Седых перевел дух.
Янковский приземлился в глухом лесу живой и невредимый. При
посадке, правда, немного подвернул ногу, но идти было можно. Шума от
падения самолета или какого-нибудь взрыва слышно не было, что весьма
его озадачило. Достав карту местности и прикинув свое местоположение,
заковылял к ближайшему населенному пункту.
Седых прекрасно понимал, что инцидент с самолетом (отказ
электрооборудования точно запишут на него + спание не совсем трезвых
техников в боевых самолетах также не приветствовался командованием)
грозит ему как минимум увольнением в запас, как максимум судом.
Поэтому он решил ничем себя не выдавать, рассчитывая на знаменитое
русское авось. Накаченный по самые помидоры адреналином, Седых
выполнил на полигоне все положенные упражнения, прекрасно поразил цели
(он действительно был когда-то очень хорошим пилотом) и пошел со всеми
на базу. Посадив самолет, загнал его на стоянку, незаметно выскочил в
темь ночи и был таков...
На утро измученный, обуреваемый самыми мрачными мыслями лейтенант
Янковский добрался в часть как раз к началу разбора полетов. Поскольку
он первый раз угробил самолет, то толком не знал как себя вести в
подобных ситуациях. Молча, пряча глаза, никому ничего не докладывая,
занял свое место в классе предполетной подготовки, где уже почти все
собрались и приготовился к самому худшему. Появился командир дивизии.
Кратко оценив полеты как успешные, перешел к индивидуальным оценкам.
Назвал его фамилию. Янковский, побледнев, встал и втянул голову в
плечи.
- Хочется отметить отличную работу лейтенанта Янковского. Хорошая
молодежь идет нам на смену. Оценка отлично. Объявляю благодарность.
Садитесь.
В голове лейтенанта зашумело, ноги подкосились, он, ничего не понимая,
плюхнулся на сиденье. Закончив разбор полетов, командующий встал и уже
на выходе обратился к командиру полка:
- А с техниками у тебя, командир, полный бардак, какого-то хрена
срабатывают катапульты на стоянках, которые потом куда - то загадочно
исчезают. Как разберешся с катапультой, доложишь.
После совещания Янковский побежал на летное поле .Не веря своим
глазам долго ходил вокруг самолета, щупал его руками. Самолет молчал,
надежно храня свою тайну.
Два дня техники полка прочесывали все прилегающие территории в
поисках пропавшей катапульты, которую так и не нашли, списав пропажу
на предприимчивых местных жителей, уперевших ценную вещь...
Янковский после этого случая из жизнерадостного холерика превратился
в задумчивого меланхолика, а вскоре и вовсе перевелся в наземные
штурманы.
В тайну этой историю меня посвятил как-то сам Седых за рюмкой чая в
офицерском кафе, взяв слово не трепаться.
Но ведь прошло уже столько лет и я только вам ... по-секрету...:)
(Все фамилии изуродованы до неузнаваемости)

В одной области на должность представителя президента назначили очень
энергичного дядьку. Был он то ли из милиционеров, то ли из спецслужб.
С чего начинает новый руководитель в особо крупных размерах?
Естественно, с уничтожения старого аппарата.
А аппарат ему попался тертый, который уже пережил несколько его
предшественников и просто так сдаваться не желал. Неожиданные налеты
с проверками на подведомственные управления и органы давали слабый
результат. Очень скоро представитель понял причину своих неудач. Она
заключалась в разветвленной разведсети сети непосредственно в его
администрации и развитой корпоративной солидарности чиновников. Стоило
ему только собраться с очередной проверкой в какую-то конторку, как тут
же туда летела телефонограмма. Народ своевременно принимал меры, наводил
порядок в делах, прятал бутылки и т.д., короче все отделывались легким
испугом.
Однако временные трудности не испугали президентского представителя. В
его арсенале нашлось несколько очень милых методов работы с коллективом.
Одна из его находок особо поражала воображение новаторством и
изобретательностью. Окна его кабинета выходили на задний двор здания
администрации, рядом с окном находилась пожарная лестница.
Борис Петрович (давайте уже назовем его так для определенности)
закрывался в кабинете, просил секретарей и помощников не беспокоить его
в течении нескольких часов, спускался по лестнице из окна, садился в
собственное авто и отправлялся бомбить нужные учреждения. Дела пошли
заметно лучше. Удавалось разбираться и с периферийными управлениями, а
потом, когда в собственном аппарате народ был убежден в наличии его
отсутствия, залезать обратно через окно в свой кабинет и неожиданно
появляться в самое неподходящее время. Чиновники были полностью
деморализованы. Их начальник, словно Бэтман появлялся в самое
неожиданное время в самых неожиданных местах. Ситуация полностью вышла
из под контроля. Победа была бы близка, если бы не случилось одно
происшествие…
Служил в данной администрации заведующим сектором компьютеризации один
молодой перец по имени Афанасий. Славный малый, толковый программист и
завзятый толкиенист. В администрации существовал график, согласно
которому каждый чиновник обязан был отдежурить ночь в приемной
представителя президента, ну на всякий случай, вдруг кто позвонит,
приедет или ЧП какое, цунами, например… Одним словом, такой себе ночной
начальник области… Не миновала эта участь и Афанасия.
В тот день (вернее в ту ночь) у Афанасия был двойной праздник. Он
достал книжку по объектно-ориентированному программированию на С++
(тогда это было еще редкостью) и ему подарили роскошный костюм пса-
рыцаря с мечом, щитом, рогатым шлемом, короче полный фарш. Дежурство
началось спокойно. Город уснул, телефоны молчали. Часов в двенадцать
ночи Афанасий перетащил в кабинет Бориса Петровича свой компьютер,
удобно устроился в его роскошном кресле и, закинув ноги на стол,
принялся изучать новые технологии. Через некоторое время его потянуло
примерить новый костюм. Покрутившись перед зеркалом, помахав мечом,
удовлетворенный, снова взялся за С++.
В эту ночь Борис Петрович поздно вернулся из столицы. Поездка была
удачной, дорога была длинной, соответственно и бутылка коньяка,
благоразумно прихваченная в дорогу, почти пустой. Вспомнив про какие-то
бумаги забытые в кабинете, он решил заехать в администрацию. Светиться
перед охраной в нетрезвом виде Борис Петровичу не хотелось. Поэтому он
решил добраться в кабинет проверенным способом, то есть по пожарной
лестнице. Умение пить является очень важным качеством любого
руководителя. Слабаки тут просто не выживают. Трудно решить какие-либо
важные вопросы, особенно в столице, не пропустив с решателями проблем
достаточного количества известного напитка. Борис Петрович не был
слабаком, однако, пока он вскарабкался на третий этаж, пару раз чуть не
навернулся. Сопя и матюкаясь уже полез в окно, когда его что-то
остановило. Он глянул в кабинет мутным взглядом. В полумраке комнаты в
кресле за компьютером сидел рогатый немецкий рыцарь-тевтонец в полном
боевом вооружении и читал книгу. Увидев его, рыцарь вскочил, схватил со
стола длинный двуручный меч и, дико заорав, замахнулся на представителя
президента. Два вопля слились вместе, до смерти испугав мирно спящую
охрану…
Благо, что пьяному ничего не сделается, даже если он вывалится из окна
третьего этажа, иначе бы у Афанасия могли быть крупные неприятности, а
так всего лишь по собственному желанию…
После этого случая Борис Петрович почти перестал зверствовать в своем
аппарате, за что благодарные сослуживцы пристроили Афанасия на неплохую
работу. Ну и по окнам меньше лазить стали…