ВОСХОЖДЕНИЕ
В альпинистах замечен не был: дураком себя не считаю, а умный в гору не
пойдёт. Правда, пару вынужденных восхождений пришлось.
Последнее – в 1978 году, в поисках укромного уголочка на пицундском
пляже взобрался на почти вертикальную, отвесную стену с левой стороны
пляжа (если стать лицом к Чёрному морю). Взобрался всего-ничего в
пляжных шлёпанцах-резинках, скользких даже изнутри. И подходящие кустики
нашёл только метрах в 20 от верха, всё казалось, что меня видно.
Спускаться не стал - страшно, а просто поднялся на эти 20 метров и с
полчаса тащился на пляж в обход.
И очень смеялся через пару дней, когда на этот же склон взбиралась
связка скалолазов, при всех делах - с подобающими причиндалами, в
тяжёлых альпинистах шузах. Чегой-то ковыряли ледорубами, вбивали крючья,
тащились на верёвках, и т. д. Я-то лез всего-ничего пописать, а они, не
сомневаюсь, неоднократно уссались-обосрались в своё обмундирование. Не
зря же пёрли на себе громадные рюкзаки явно с запасными портками!
А вот предыдущее восхождение на совсем вертикальную стену пришлось
свершить за 17 лет до того, в 1961 году, когда заканчивал IV-й курс
Пензенского ИСИ. Хорошо запомнил этот день - 8 Марта. Институтский вечер
начинался в 19.00, строго в это время закрыли вход и никого не пускали.
Мы с однокурсником, земляком из Киева припоздали минут на 10, долго
преодолевали полтора километра весенней пензенской распутицы – тогда
корпус строительного факультета местного индустриального института
(впоследствии преобразованного в ПИСИ) почему-то выстроили на далёком
отшибе от городских кварталов, по адресу проезд Рогатка, 15 (ныне -
Титова,28, да уже не ПИСИ, а ПГУАС - Пензенский государственный
университет архитектуры и строительства).
В итоге самоуправства дежурных на входе возникла вопиющая ситуация,
цинично оскорбившая все наши достоинства, вплоть до комсомольского: нас,
старших товарищей, уже почти дембелей, с чуток незавершённым верхним
образованием, не пускают какие-то салаги с первого курса – велено не
пущать, и они ретиво "спольняють"!
Что ж, голь, тем более ушлые пензюки киевского разлива, на выдумки
хитра. Связались с однокурсниками, они с 4-го этажа спустили нам
пожарный рукав. Сначала подвесились оба – как-никак без году
инженеры-прочнисты. Рукав выдержал. Тогда я, обмотавшись несколько раз,
просто пошёл по стенке, а товарищи сверху сматывали рукав.
Вестимо, перед восхождением сапожищи от налипшей грязи чистить было
некогда, да и нечем. И по весьма заметным следам за мной поднялся
земеля-однокурсник. Ну, по протоптанной тропе кто ещё из опоздавших.
Фасад же, вестимо, был боковой, всего с одним коридорным окном на каждом
этаже, и цепочка наших следов заметно оживила стену на долгое время.
Можно сказать, очень даже в тон – коричневая грязь на жёлтом фоне.
Грязь вьелась в краску, и её не смыли ни грядущие весенние дожди, ни
даже ядовитая слюна декана, которой он во всю брызгался на следы нашего
восхождения.
А сопливым первокурсникам, которые нас не пускали, ну, не сразу,
выдержали паузу, и уже в разгар праздничного вечера, когда все
убухались, хорошенько начистили рыла: уважения к старшим для! Может, в
душе нам и не хотелось портить ребятишкам праздник, но дедовщина – дело
святое, и мы не стали брать на душу грех измены главной советской
традиции.
... Это восхождение мы посвятили нашим девушкам.
© Алик, студент-1961 ПИСИ