Поиск по автору:

Олег, мой троюродный брат, парень совсем не злобливый, но сильный и качается до сих пор. Еще он очень спокойный. А тогда мы с ним в командировку поехали во Владивосток. Не помню почему, но он был за рулем, наверно на его машине.

Впервые в большом городе, и почти впервые за рулем. Я рядом. Всю ночь были в дороге.
Стоим на оживленном перекрестке.
Перед нами фура из-за которой не видно светофоров.
Рядом с нами останавливается отполированный седан, наверно Тойотовский Краун - это очень круто было по тем временам 90-е мать их.
За рулем седана сидит чел. Морда откормленная и с бородой, что по тем временам было еще круче чем его тачка, и окно у него открыто.
А мы считайте что из деревни - стоим.
Видимо зажигается светофор и какая-то движуха. Олег пытается сообразить, что и как, а этот нетерпеливый и наглый хер нажимает на бибику, якобы мы ему мешаем, и отстраненно-демонстративно смотрит вдаль.
Вот здесь и у Олега сдали нервы.
Он открыл окно, а мы вплотную, и этому крутому бородачу, немного к нему наклонившись, сказал одну из самых смешных фраз за мою жизнь.
-Я тебе щас бороду вырву!

Сейчас стоял на крыльце офиса, а мимо проходил старый знакомый Колек. Мы поздоровались издалека, я поинтересовался, глядя на его пузо, почему он не качает пресс, и вспомнилось.
Познакомились мы с ним через моего батю. Они работали какое-то время в одной организации и там подружились. Кольку сейчас лет пятьдесят, моему бате 79 а тогда они были моложе лет на двадцать. Мой батя в шутку называл его Сынком - он почти мой ровесник.
Они вместе частенько гоняли на рыбалку, и однажды я попал в их компанию.

Все как обычно – удочки, сетки, рыба, ужин, ночь, палатка. Утолклись втроем. Колек рядом со мной. Спим. И снится мне какой-то серьезный сон, в котором нужно было кого-то «проебать» с правой руки. Ну я и «проебал» прямо в том сне. Попал Кольку по печени, и проснулся от его вскрика:
- Больно, блядь!
Мы тогда все проснулись, а потом, уже проржавшись , спали до самой зорьки.

"Глава Калмыкии Бату Хасиков предложил переименовать проспект Остапа Бендера в Элисте и вернуть ему имя Петра Анацкого - командующего Степным флотом Красной армии во время Гражданской войны и погибшего в 1918 году. Предложение Хасикова было частью обращения, посвященного 100-летию республики, пишет "Новая газета".

"Нельзя имя вымышленного персонажа, ставшего синонимом обаятельного, но все-таки жулика-пройдохи, ставить наравне с именем человека из плоти и крови, настоящего героя, отдавшего свою жизнь ради всех нас. Я знаю, что Петра Анацкого помнят и чтят, его потомки живы, они рядом с нами", - заявил глава региона.

Хасиков попросил местных жителей поддержать эту инициативу. Проспект Остапа Бендера носил имя Анацкого до 1990-х годов.

Кроме того, Хасиков после вступления в силу поправок, внесенных в Конституцию России, предложил внести изменения в Степное Уложение республики (Основной закон республики).

"Сейчас, Степное Уложение, увы, просто символ уже ушедшего времени, бурных 90-х годов", - сказал Хасиков.

Какие конкретно изменения планируется внести в закон, он не уточнил."

Подробнее: https://www.newsru.com/russia/05jul2020/khasikov.html

Парень явно в теме, но наверно не читает новости.
Следовало бы первой увековечить, прости меня русский язык со своми родами и падежами - космонавтку!
Можно по пояс.

Сегодня утром я потерял тапочек. Наверно пес запинал. Свет не вкючаю, чтобы не разбудить любимую жену. Шторы задвинуты, на улице пасмурно. Замечаю его очертания под кроватью, и моментально в этом сумраке определяю, что тапочек лежащий в темноте, правый. Каким образом? Элементарно! Дедукция, блядь, - левый я держал в руке!

«Вот как бывает». Не знаю, зачем я их вставил в этот рассказ, эти слова из песни Юрия Антонова которого я слушал еще в детстве, потом перестал, и уже совсем недавно перестал принципиально, потому , что он на автозаправке отпиздячил чувака бейсбольной битой.
Уфф, блядь, подскажите как сделать предложения короче?

Я не судья, но мне этой новости хватило. Вернемся к «Вот как бывает».
А бывает и так, что человека который уже давно не читает анекдотов, могут рассмешить всего три слова, и все из них числительные.
Не верите?
Начнем.
Один. Двадцать. Двадцать один, сразу за ними почему-то сто пятьдесят восемь и все равно не смешно.
Переберите все цифры, которые припомните, даже в обратном порядке и даже если станете профессорами - не смешно. Я недавно видел интервью с астрофизиком Димой Вернером - он даже на обратную сторону Луны не улыбается.
Ладно.
А вот теперь. Ты двигаешься в сторону магазина. Идешь, смотришь по сторонам, пытаясь пропитаться серединой лета, и заходишь. Прямо сегодня!

За кассой сидит девушка приятной наружности и возраста. Не то, что-бы я для себя разносил понятия возраста и наружности во времени, а для того, чтобы вы прониклись моментом.
Мы одни в магазине, в масках, вижу ее глаза, лоб.
Я приятную наружность определяю по лбу.
Беру пиво, ставлю на стол перед кассой, прошу сигареты, уточняю какие, немного жду, и кладу в блюдце тысячную купюру.

Предупреждаю читателей - дальше нет никаких смысловых наполненностей)

Девушка подает сигареты, пробивает пиво и объявляет мне:

-Четыреста, четыреста, шестьсот!

Потом, после короткой паузы, смотрит на меня, ржет, и падает лицом в кассу.

Восемь утра. Звонок. Я уже как минимум с час не сплю. Втыкаюсь.
-Здравствуйте, меня зовут Андрей, я являюсь…
-Идите в жопу, Андрей!
-Наша компания…
-Андрей, вместе с компанией!

Я этот рассказ давненько начал, и закинул года на три в «начатое» - так бесхитростно у меня называется эта папка. С тех пор многое изменилось и кое-что безвозвратно, если не верить в переселение душ.
Не буду править времена начального повествования, помечая их вот такой штукой - *, чтобы никого не запутать, и самому не запутаться. Дальше станет понятно о чем речь.

За 18 лет работы в агентстве недвижимости поневоле станешь психологом. Но чтобы описать будущих героев, психологом быть не обязательно. Все трое - ребята очень харАктерные.

Первый – бескрайне нудный, местный предприниматель-торгаш. Начинал еще в девяностых, сдавал разную галантерейную херню на реализацию еще в советские магазины.
Тогда я встретился с ним впервые. В один из наших «НЭПовских» магазинов, в отдел бижутерии он сдал на реализацию нитки. Я вообще того не касался, мне пофактурно отчитывалась старшая продавец - что у кого приняли, и по распискам - кому сколько денег отдали.

Первыми заплакали продавцы, он ежедневно приходил и рассказывал им, как они(нитки) должны быть представлены на витрине, долго нудил про отдельный ценник на каждый их цвет и клубок, чуть ли не ежедневно пытался снимать остатки.
Когда я разрешил девчонкам посылать его «лесом» он стал приходить ко мне…
Дальше долго, утомительно и нецензурно внутри…, а когда дошло до расчетов и у него с продавцами что-то «не пошло» - я уже был готов к рукоприкладству.
Сказал девчонкам, отдайте ему все что он хочет, но чтобы я его больше никогда не видел.

Через много лет он появился у меня уже в агентстве недвижимости, в качестве клиента. За три года до развода со своей тогдашней женой, он уже начинал мутить с их совместно нажитой недвижимостью, избавляясь от официального владения ею, до будущего раздела имущества судом – нуднодотошный гандон.

Дабы не быть обвиненным в предвзятости, еще один случайный эпизод с ним же.
Ко мне в агентство совсем недавно обратилась иногородняя дама с просьбой продать их квартиру в нашем городе. Когда я начал изучать правоустанавливающие документы, в договоре купли-продажи по которому она приобрела право собственности, в качестве продавца выступал этот самый тип.
Я вслух отметил, что у него знакомая фамилия, а потом пол часа просто слушал историю десятилетней давности.

Она тогда была молодым врачом, муж в рейсе - моряк, она рассчиталась за квартиру полностью, а когда вернулась со смены, уже после сделки, обнаружила что этот ушлепок снял и увез все остекление лоджии, и заменил новую входную дверь на старую.

Второй – не менее замечателен. Удивляюсь, как тонко подметил и наполнил Дисней или кто там еще, собирательный образ Скруджа который Макдак. Но даже не «тонко», а прямо ломом в глаз - местный люд дал нашему второму герою эту кличку - Скрудж.

Если бы распотрошили всех этих многосерийных , скаредных уток, и отбросив лучшие их качества, случившемся дерьмом доверху набили одну - получилась бы наша.
У него даже штаны были так-же натянуты по грудь.

Знакомы мы лично*, и хотя в бизнесе соприкасались лишь однажды и то, посредством общего клиента, суть понятия «ростовщичества», в худшем его проявлении, мне открылась раз и навсегда, и во всей ее неприглядности.

Деньги он ссужает* в залог недвижимого имущества, даже если это единственное жилье заемщика, и мелочей в его залоговых договорах нет*. Все подводные камни, на которые он может* наскочить сам - он предусмотрительно убирает*, что вполне оправданно и может вызывать уважение, но вилы (с одной «л») на которые обязательно наскочит его жертва, он расставляет* изо всей своей изощренно-скрупулезной сути.

Только не надо в меня ничем кидаться, и пытаться чего-то объяснять в рыночных механизмах и ответственностях, детали я пояснять не буду, как и приводить примеры.
Ну может так, если у него будет* хоть самая мельчайшая возможность сорвать, либо отодвинуть время возврата долга заемщиком - он ею воспользуется*.
Ну и для полноты картины. Живет один, штаны, как я и сказал, по подмышки, ходит* пешком в затертой китайской куртке много лет, визуально – копия Скруджа Макдака, даже голос.

В силу его личных качеств (въедливо достанет дохлого ) с ним неприятно знакомы; суды с судьями нашего и близлежащих городов, государственные регистраторы недвижимости, нотариусы, бывшие юристы ликвидированных предприятий ну и половина нашего городка. Владеет он массой дотошно-отжатых за долги объектов недвижимости; дома, квартиры, включая доли в зданиях банков. Вчера* я его увидел издалека, он шел со стороны церкви – надеюсь что церковь батюшка пока не заложил. Хотя, может чего отмаливать ходил.

Описанные мною герои, одновременно являются и героями нашего местного фольклора, и если кто-то из местных случайно сюда заглянет, он радостно закивает головой узнав второго из них, и в силу чрезвычайной распространенности типажа - задумается над первым.

С третьим героем я лично не знаком, но рассказывали мне о нем несколько человек, коллег из других агентств. Судя по рассказам, одинокий пенсионер и злобно-въедливый коммунист.
Хотя «коммуниста» я добавил скорее от себя, как сформировавшийся за пол века внутри меня образ, связанный с его именем. А для того, чтобы от меня раз и навсегда отвяли идолопоклонники светлого будущего и печального прошлого у меня припасено «собирательное» заклинание (громким шепотом) – ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ! Именно так его и зовут.

Высранные же развитым социализмом прямо на капиталистический обеденный стол потомки прошлого мрака и предтечи светлого будущего, неожиданно для себя стали апологетами нашего собирательного образа, и одинаково назвались Игорями.

Карл и Фридрих могут спокойно валяться – и пока Россия идет своим путем, проследим за тем, какие обстоятельства свели воедино описанную выше троицу, и заставили зашевелиться Ильича.

Улиц в нашем небольшом городке хотя и много, но расположены они все вдали от центра, в старой, частной застройке. Та, о которой пойдет речь, вообще одна. Ну может полторы.
К ней то и потянулись все, у которых водились деньги в карманах и тараканы – затеять бизнесы.
Магазинчики, салоны красоты, бутики, аптеки – сами дополните.
Ну и наши, первые двое потянулись. А квартир расположенных на первых этажах удобных домов уже на всех не хватало.
И вот дом. Наверно самый удобный. Центр, стоянка бесплатная – ставить не переставить, подъезды, подходы со всех сторон – сказка! Остается только выкупить, перевести в нежилое и вуаля!

Первый, который Скрудж, оттяпал в этом доме квартиру у какого-то своего должника, как и положено на первом этаже. Второй, который тоже Игорь, обратился ко мне в агентство, с просьбой подыскать ему там-же, и я ему продал.
По иронии судьбы эта квартира оказалась на одной лестничной площадке с квартирой Скруджа, их там всего две, и еще большей иронии в одном подъезде с квартирой в которой проживает вышеупомянутый Владимир Ильич.

В чем прикол, спросите вы? А вот в чем. Хотя я сам переводами из жилых в нежилые никогда не занимался, по морально – этическим соображениям – ненавижу давать взятки, многочисленные коллеги и друзья из соседних агентств мне все уши прожужжали про нашего третьего героя - Владимира Ильича.
Когда на этапе согласований для перевода необходимо было получить согласие всех жильцов подъезда, только Владимир Ильич его не давал.
Никогда и не за какие деньги!

Злорадствовал ли я, по поводу поставленной мною точки в воссоединении жадности, скупости, гандонства и мракобесия в одно время и в одном и том жен месте?! Скорее веселился!

Так и стоит этот подъезд, один среди разных контор и магазинов с двумя пустыми квартирами из жилого фонда на первом этаже.

А теперь необходимо пояснить, что за звездочку * я накидывал с самого начала.

Дело в том, что наш второй герой исчез весной прошлого года, я об этом узнал из фотографий расклеенных по городу.

Крутые следователи из Хабаровска, спустя пару месяцев, установили, что он был похищен в самом центре города, затащен в машину, задушен и по слухам расчленен. На наследование его имущества могут претендовать родители, две сестры, одна приехала из-за границы, и кроме того бывшая любовница, якобы родившая от него ребенка.
Эта Санта-Барбара только начинается, но сестре, той которая из - за границы, и пока проживает в его квартире, уже обрезали электроэнергию по заявлению его любовницы.

Приходити к нам лечица!

В предпоследний раз я был в гор. поликлинике, слава Богу, лет тридцать назад. Мы тогда вместе с двумя братьями меняли место работы и нужно было пройти мед. комиссию.
У окна в регистратуру было людно и наша очередь подошла уже ближе к обеду.
Из-за стеллажей с историями болезней, не спеша, и сильно хромая, к окошку подошла бабушка.
Глядя через толстенные линзы очков, она записала наши фамилии и скрылась там-же откуда пришла.
Ждали мы ее с час. Она возвращалась еще сильнее хромая, и держала в руке только одну мед. карту.
-Кто из вас …,- она назвала мою фамилию. Я отозвался. Бабушка посмотрела на меня поверх очков, и протягивая мне карту, пропела:
- Счастливый мальчик!
Я возражать не стал, но на всякий случай трижды сплюнул.

А тут мне снова справочка понадобилась, даже не одна - целая медкомиссия. Нужно было обновлять разрешение на оружие, а без справки от психиатра никак. Еще никак без справки от нарколога, о прохождении флюорографии, отсутствии сифилиса и присутствии зрения, уха, горла и носа, хуй пойми чего и от кого еще, и самая главная справка - заключение главного, худого и злого начальника поликлиники - терапевта.
Когда, спустя неделю, я наконец до него добрался, и снял футболку, он грубо меня ощупал, ткнул пальцем в мою пупковую грыжу, видимо проверяя встает от этого хуй или нет, и выдал заключение.

Теперь несколько фрагментов чуток в зад хронологии отмотаю.
Я тогда прочно завис в очередях гор. поликлиники, но ощущения от того, что меня от чего-то вылечат так и не испытал. Хотя, с сифилисом получилось просто.
Девчонки в белых халатах пили чай прямо за столом с кровавыми пробирками, когда я открыл дверь к ним в кабинет, поздоровался, улыбнулся и сказал: - Я подожду.
Ждать к тому моменту я уже научился.
Девчонки засиживаться не стали, и через несколько минут пригласили меня войти. Одна из них взяла мой паспорт, чего-то быстренько начеркала на маленьком бланке, расписалась, и воткнув печать протянула мне справку. Я сказал спасибо, но поинтересовался:
- А вдруг у меня сифилис?
На меня подняла глаза вторая, та что была посимпатичней, мгновенно оценила, мило улыбнулась и ответила:
– У вас его точно нету!
Ну уже слава Богу.

В одном из следующих кабинетов на меня вдруг накинулась бабка, тоже в халате. Смотря куда-то в сторону, она завалила меня на кушетку, заземлила мою ногу стальной цепью, и кажется что-то прицепила к голове, или к пальцу - не помню. Я был сосредоточен на ощущениях, в ожидании того, что сейчас меня ебнет током.
На мой последующий за измерениями вопрос:
- Как мои дела? – Бабка не без удовольствия каркнула:
- Есть изменения.

Какого рода изменения и относительно чего я, будучи излишне мнительным, на всякий случай уточнять не стал.

Психиатр, а он еще был заодно и наркологом, находился в старом здании гор. больницы на другом конце города.
Потыкавшись во все решетчатые двери с психами, наркоманами и алкоголиками, я наконец нашел его кабинет.
За древним столом в небольшой комнате с одним окном на приеме сидела медсестра, моя одноклассница Ирка.
В ожидании врача мы с Иркой неспешно трепались, а рядом, на лавке ждала приема женщина средних лет.

Неожиданно скоро, для наших с Иркой тридцатипятилетних воспоминаний, хлопнула входная дверь.

Сутулый доходяга с впалыми глазами, отрешенной гримасой на лице, и растянутыми костистыми кулаками карманами халата, посмотрел сквозь присутствующих, и порывисто нырнул в узкую, темную каморку, дверь в которую была открыта:
- Проходите, - крикнул он через несколько минут.
Женщина, что была впереди, несмело поднялась, и шагнула за сумеречный порог. Она сидела в каких-то полутора метрах от меня, и хотя их лиц я не видел, слышно было прекрасно.

-Рассказывайте! – Услышал я доктора. И женщина начала. Она долго и путано пыталась рассказать о своих, кажущихся ей странными ощущениях. Говорила о приступах паники, по поводу и без, бесконечной депрессии, её мучительных переживаниях, и разного рода боязнях.

-Так чего вы конкретно боитесь?- Загремев невидимыми канцелярскими принадлежностями, неожиданно перебил ее доктор. Женщина задумалась: - Я даже точно не знаю – ответила она, всхлипнув.
– Мне кажется….. она сделала паузу, мне кажется я вообще всего боюсь.

Я, удрученно слушая, и уже начиная сопереживать пациентке, с навалившимися на нее проблемами, аж лицом просветлел, когда снова услышал доктора:
- А ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!

Ай да доктор, ай да Гиппократ!

Мне тогда пять лет было. Тогда - когда отец решил кардинально изменить течения наших жизней, забросил моря с океанами, и перевез всю нашу семью из Владивостока в глухую таежную деревню Хабаровского края. С детством пора было кончать. В бесконечном полете на кукурузнике из Хабаровского аэропорта над зеленым морем тайги – в сторону его родного брата, который предложил папе охоту, рыбалку и хороший заработок в тамошнем леспромхозе, я блевал уже не по детски.

Из нашей предыдущей, Владивостокской жизни я помню не много, ненавистный детский садик, с его сонным часом, когда я один из всей роты не спал, и пытался поймать взглядом неуловимую черную точку, транслируемую моей сетчаткой на беленый потолок, японский автомат стреляющий искрами внутри себя, жвачки с огромносинеглазыми японскими девчонками и шоколадные карандаши. Помню еще падение с самоката на асфальт крутой Владивостокской горки и мой палец попавший между цепью и звездочкой детского велосипеда. Но все это фигня по сравнению с воспоминаниями из моей жизни в деревне.

Так однажды мы с моей семилетней сестрой, она на два года меня старше и двоюродным братом Витей, приехавшим к нам в гости и организовавшим это культурное мероприятие, ему лет 16 тогда было, пошли зимой по накатанной, таежной дороге в соседнюю деревню за сорок километров от нас, в гости к другому двоюродному брату Женьке. Помню я взял с собой перочинный ножик, чтобы спасаться от медведей, и вооруженным был абсолютно спокоен. Ленку я взял под свою защиту, и даже показал ей, как буду умертвлять медведя.
Витя же в дороге, оставив нас с Ленкой на километр позади даже не оборачивался. Скоро у меня от усталости подкосились ноги, и меня тащила на загривке моя маленькая, героическая сестра, а я, уже засыпая, продолжал охранять ее от шатунов. Потом нас подобрал попутный бензовоз и довез до места назначения, прямо к немного охуевшему Женьке, а еще потом-потом, когда дядя Вова вернулся с работы, и дозвонился до нашего сельсовета, нас нашли родители и воздали нашему пешему походу должное. Насколько я припоминаю, пиздюлей не получил только провокатор Витя, ну это и понятно – если начать пиздить чужого ребенка, можно уже не остановиться.

Еще помню как за высушенный и надутый, коровий мочевой пузырь я на спор со своим новым деревенским другом Славиком, спрыгнул с сарая, отбил пятки и пару недель не мог ходить.

Там же в деревне, спасаясь от детского садика, я шестилетним пошел в школу.
Там меня убили, а такое забыть невозможно.

Это была «Зарница». Для тех кто помладше, поясню её парадигму. Это что-то вроде школьного военно-спортивного мероприятия. Вначале нам долго втыкали правила игры, якобы нужно было захватить вражеское знамя и сохранить пришитую к рубашке красную бумажную звезду – остаться в живых .
Радостное возбуждение от ожидания начала игры и нашей первой атаки, скончалось неожиданно быстро и до слез обыденно.
Деревянных автоматов на всех не хватало, поэтому я бежал с саблей из палки.

Бежал совсем недолго. Меня догнал синезвездый старшеклассник, сорвал с моей груди мою красную, ебнул подзатыльника, от которого я споткнувшись, рухнул в канаву, умер, немножко всплакнул от обиды за такую нелепую смерть, и стал пацифистом.
Но началом всех моих деревенских приключений стал испытанный мною ужас, чуть ли не в первый день знакомства с местной фауной. Собственно, эту историю я и хотел описать.

Я помнил только ее кошмарное начало, а дальнейшие детали мне рассказали родители.

Было лето, яркий и жаркий день. Мой первый день в деревне. Я шоркал сандалиями по пыльной деревенской улице, осматривая окрестности.
Окрестности были покосившимися и невзрачными. Я уже возвращался.
И тут всего за пару домов от нашего, я увидел ЕГО. Огромного Серого Волка!
Он, лениво навалившись на соседский забор, полулежал в тени, вывалив из страшной пасти свой зловещий язык.
Сомнений в том, что это был именно тот самый волк из Красной Шапочки, благодаря замечательно иллюстрированной книжки, у меня не было. Собаки же мне в голову не приходили, возможно потому, что во Владивостоке они мне и не встречались.
Еле дыша, и не сводя с него глаз, я на ватных ногах медленно проходил мимо, пока он не сделал то, что накрыло меня, леденящим кровь ужасом, заставило выпрыгнуть из сандалий и с паническим ревом убегая от воображаемой погони, устремиться к своей калитке.

А вот что мне гораздо позже рассказали родители.
Они выбежали из дома на мои нечеловеческие вопли, завели в дом и, успокаивая, попросили рассказать что произошло. Я, как на духу, рассказал им про огромного Серого Волка, который лежал у забора.
- Он на тебя рычал? - спросили они. Я им ответил, что не рычал.
- Может гавкал? – веселились родители.
– Нет не гавкал, - овечал я.
- А чего же ты так испугался? – продолжали вникать они в причины моей истерики, от которой ржут до сих пор.
- Он вот так сделал!- Я, сверкая вытаращенными и стеклянными от слез глазами, высунул изо рта насколько мог свой язык и жадно облизнулся.

Лет пятнадцать назад в нашем городке создавалась местная газетенка «Все обо всем» позиционировавшая себя как газета бесплатных объявлений. Хозяин сам ходил по конторам и предлагал сотрудничать. Я был одним из первых который подписался. Вначале они и вправду были бесплатными, а потом мне объявили цену. Цена была небольшая и я начал платить.
Объявления же от частников, даже по недвижимости, по прежнему давались бесплатно.

У меня агентство недвижимости и объявлений приходиться давать много, типа продам – куплю и так по каждому объекту. Потом ценник взлетел до 170 руб за одно объявление, по одному объекту, в одном номере и мои агенты стали давать объявления от своего имени якобы от частных лиц.

По частному сектору агентом работает мой зять (муж старшей сестры). Работает он в свободное от работы время, а основное его место работы – школа.
Кроме того, что он уже лет тридцать пять преподает физкультуру, он еще и очень известный волейбольный тренер.
Чувак Серега крупный, очень узнаваемый и с громовым голосом который ни с чьим не спутаешь.

Газетная служба отслеживает по телефонным номерам подозрительные объявления и время от времени блокирует все объявления с определенного номера. Поэтому агентам приходится покупать новые СИМ-ки.

Однажды Серега давал очередное объявление по телефону и попал на свою бывшую воспитанницу.
-Сергей Дмитриевич, это вы? – Радостно спросила она. Серега был немногословен:
-Нет не я.

Записка про орнитологию.

Живу в своем доме недавно, и многое ново.
Птицы разные в сад прилетают, я их фотографирую и выясняю потом через Интернет что за птицы. Орнитологом я вряд ли уже стану, но могу похвалиться тем, что теперь могу узнать горихвостку, конечно снегиря, и уже даже японского свиристеля. Королька еще, их недавно целая стая на наших двух соснах кувыркалась. Синицы с поползнями и воробьями - как за здрасти, а бывает и дятел залетный обо столб подолбится.
Еще были фазаны. Из них было несколько кур и пара нарядных петухов.
Снегу в этом году у нас много навалило, и от того, видимо, они сюда на зиму переселились.

Видел их в соседских огородах, фотографировал телевиком издалека. А потом одна из куриц пробралась через глубокие сугробы и устроилась на ночь перед нашим окном, в метрах пятнадцати под деревом.
А я же сын охотника, и винтовка есть немецкая Диана, хоть и воздушка, а стрелять не могу, во первых жалко - просто пиздец, как она там в снегу ночью, одна. А во вторых хотелось ей помочь, просто по-человечески.

Она бедная под дерево села в сугроб, и оглядывалась до самых сумерек, чтобы ее не съели.
Потом еще петух-фазан решил заночевать под моим балконом. Прямо в трех метрах подо мной. Я его ночью заметил, выйдя на балкон перекурить.
Сначала подумал что кот, но башка у него была сильно маленькой, и он спалился.
Взял фотоаппарат со вспышкой и даже умудрился сделать несколько ночных снимков сверху, пока фазан наконец не включил свои куринные мозги, не вспомнил про вкусный суп из себя, и не улетел. Хотя, может он еще о моем великодушии успел подумать.

А вот с одной птицей вышла промашка. Ну как промашка, скорее попадашка. Прилетело их несколько, и сидят на дереве метрах в двадцати. На вид съедобные, довольно крупные и явно не ворОны.
Думаю может перепел какой или вальдшнеп , а я ни одного, ни другого в глаза не видел, хотя все детство и проходил с рогаткой.

И вот тут сыграла генетическая охотничья жила. Прицелился, и добыл. Начал изучать, снова по Интернету.
Долго копал, и выяснил, что захуярил я дрозда.

Дрозда, блядь! Ни за что!

Правда потом я еще прочел о том, что они и вправду съедобные.
Французы их якобы очень любят, в сметане, но для среднего блюда дроздов нужно двенадцать штук.
Где взять еще одиннадцать так и не придумал, я этих четырех увидел то впервые в жизни.
Правда их теперь только трое осталось.
А четвертого я отдал котам, своим, рассейским!

Абсолютная иррациональность

У нас с супругой есть подруга семьи Юлька. Не подумайте ничего такого. Подруга.
Прошлой осенью, а мы живем в частном доме недалеко от ее квартиры, она попросила пристроить на зиму несколько небольших сеток с картофелем. Взяла за всю зиму пару сеток а остальные лежали до сегодняшнего дня.
Звонит утром, и говорит что приедет человек и заберет оставшиеся. Уж не знаю зачем ему на столько проросшая картошка, может для посадки или для скотины – не важно.
Я встречаю веселого мужика, предварительно вытянув сетки к калитке. Мы здороваемся, он представляется Петром, я как обычно, Алексеем, закидывает сетки в машину, а из машины достает красный пакет и протягивает мне.
-Что это? – спрашиваю.
-Петух – отвечает.
Спрашиваю: - Нахуя?
-Просто так.
Я беру пакет в руку, а он шевелится.
-Он живой?!
-Да!
-Я его убивать не буду!
-Я тоже, - и ржет.
Я вытряхиваю петуха из пакета – красавец!

Ну хули, говорю, пусть пасется пока не придумаю, что с ним делать.

Если еще про меня упомянуть, я вырос в полудеревне, и с детства меня приучали ко всем ее особенностям.
Так как мой отец был охотником, мне приходилось время от времени разделывать разных животных, а так как мои родители еще и держали свиней, приходилось участвовать в их резке.
Однажды в отрочестве, это был большой кабан, и мы навалились на него вчетвером. Кто-то режет, мы держим его на боку.
Я перекинувшись через кабана схватил его ногу и начал очень сильно держать, прямо на уровне перелома кости. Но потом стал ржать дядя Володя, брат отца, оказалось что я ломал его руку. А вот с годами я стал очень нежным и даже сентиментальным.

Сначала петуха пуганул наш пес Джим, но я его остановил.
Потом на него начал охотиться наш кот Пума, и хотя без особого успеха, видимо из опасения получить клювом в лоб, через пару часов они подзаебались оба, петух свалил в соседний двор а Пума пришел домой поспать.
Мы с супругой прикинули что делать дальше с петухом, и вспомнили про соседей которые от нас через пару-тройку домов держат кур.
Пошли вдвоем. Соседи копались в огороде, а мы даже не знакомы.
Пришлось при первом знакомстве рассказать всю эту дебильную историю с петухом незнакомым людям. Спросили сколько стоит, мы ответили что нисколько, только заберите.
Это были муж с женой, возрастом за пятьдесят, жена с двумя зубами а муж с четырьмя – улыбчивыми оказались.
Они сказали нам что отдадут нам за петуха десяток яиц. Мы ответили что не нужно, но они настаивали.
Поулыбались друг-другу, и пошли ловить петуха с соседской женой.
Петух не ловился. Мы с помощью соседа выгнали его с соседского двора в наш, он пробежал через наш в двор другого соседа. А тот другой сосед зажиточный несколько немецких тачек во дворе и соседка сказала, что туда не пойдет.
Она правда еще перевесилась через забор и кинула в петуха камень. Петух на камень не повелся.
А, еще перед этим мы пытались накормить его хлебом.
Я позвонил Юльке: - Юля, -говорю: – Следующий раз присылай нам мужика сразу со свиньей, и пусть с собой еще медведя захватит с баяном.
Когда соседка уходила, она дала нам рекомендации как найти петуха. Спросила перед этим есть ли у нас фонарик. Оказывается ночью, если найти его при помощи фонарика, то его можно легкой поймать потому что ночью петухи нихуя не видят. Чуть позже находясь в своем саду мы слышали крики зажиточного соседа, лай соседских собак, но петух, нужно отдать ему должное, молчал , хотя с утра, при выгрузке, еще как кукарекал.
Уже поздно вечером я выйдя покурить на веранду вспомнил про петуха и вернувшись сказал супруге.
-Я точно знаю чего я никогда не делал в этой жизни!
-Чего, - спросила она.
-Не искал ночью петуха, - и немного подумав добавил:
- И не буду.

От телевизионного наррати́ва, хочется нажратся в говно, и нанобливать в окно.

На фоне происходящего, это не фраза, но история если вдуматься. Глубоко вдуматься. Еще глубже. Напрягитесь!

Родной человек.

Это тот, с которым, и ради которого вы готовы сдохнуть. Прямо сейчас.
У меня таких несколько.
Со всеми ними заебешься сдыхать, остается жить, прямо сейчас вместе и долго!

Полагаю, что тем кто и так пИздит безнаказанно, маски ни к чему.

Заставляю себя выходить на работу, даже выезжать, сегодня на велике.
Выехал, только очки забыл.
Все, блядь, взял кроме очков и носового платка.
Маску, паспорт, сигареты с зажигалкой, ключи от офиса,барсетку с записками сумасшедшего, денег немного – все.
Только сморкаюсь сейчас в туалетную бумагу, и печатаю сильно прищурившись.

А тут у нас в офисе две рыбки в аквариуме.
За период карантина они выросли втрое, и мне пару зоологических историй вспомнилось.

Первая. Вторую потом.

Олег, мой троюродный брат, тот еще зоолог. Кроме рыбок, тогда, он завел себе и сухопутную черепаху.
Та вела себя черепахой, иногда впадая в черепаховую спячку, и вводя своего хозяина в разного рода зоологические заблуждения.
Олег, притащив ее из дома, поселил ее в нашем вино-водочно-шоколадном киоске, и по причине не особой занятости, позволял себе время от времени майскими одуванчиковыми днями, ее выгуливать через дорогу от киоска.

Олег с черепахой были на одной волне, оба неспешные и умиротворенные, они могли пастисть часами..
А вот дома черепахе было не очень удобно.
Ее пару раз выкидывал в мусорное ведро Олегов пятилетний сын Дима, от чего черепахе время от времени приходилось проживать в мусорном контейнере, а затем счастливо выниматься оттуда, и возвращаться в семью.

Черепаха ползала по нашей витрине между водок, ликеров и шоколадок, улыбалась, гуляя с Олегом среди одуванчиков, пока снова не заснула.
Она немного повалялась на витрине среди Марсов и Сникерсов, но просыпаться не хотела. Слегка озадаченный ее долгим сном Олег, будучи терапевтом от природы, решил поддержать черепашку в период сна витаминами.
Он собирал одуванчики, выдавливал из них одуванчиковый сок, и с помощью трубочки от человеческого яблочного сока вдувал его в рот черепашке.
Мне кажется, он сделал все что мог. Олег перестал это делать, когда почувствовал, что черепашка завонялась.
Прошу прощение за орфографию и пунктуацию, это не неуважение, я же говорил, что без очков!))
Так заебись?!

- Не хотите ли в жопу чип коронавирусной идентификации?
-Упс, спасибо!
-И вам не хворать!

Жену я уложил спать, а спим мы как бояре - в разных опочивальнях, а сам на Анекдот ру , дочитать, оставленные на вечер истории.

В нашем прайде, кроме нас с супругой, еще два члена: Англичанин Джим - семилетний норвич-терьер, и шестилетний африканец, абиссинский кот Пума.
Вожак и альфа-самец конечно же я, но иерархия выражена слабо, видимо от того что женщин я не бью принципиально, а по чужеземцам просто не могу попасть.
Африканец, едва нашкодив, розовой пантерой улепетывает за шторы, а англичанина перед прогулкой, нетерпеливо гавкнувшего до жуткой оторопи мне в ухо, спасает от подзатыльника фантастическая реакция потомственного крысолова, от чего наказание всегда достается моему правому колену.
Нужно отметить, что шкодят они чрезвычайно редко.

Джим, очень чопорный англичанин, с большими и умными человеческими глазами, даже случайно упавший со стола кусок колбасы, не пытается моментально схомячить, хотя, ради прикола, и начинает его охранять.
Куски колбасы со стола часто падают не случайно. Они, бывает, забываются на столе, а скидываются со стола Пумой для Джима.
Джим же, наблюдая за косяками Пумы, делается виноватым за них обоих, сильно переживает, и рассказывает нам, что произошло.
Мы с супругой, прикола ради, делаем вид что пытаемся эту колбасу у него отнять, на что Джим превращает один из своих глаз в бельмо и страшно рычит.
Пума вошел в нашу семью через год после Джима, и незаметно превратился из крошечного котенка с огромными, прозрачными ушами в пуму. В пуму пройдоху.
Летом Пума появляется дома только для того чтобы в сотый раз поздороваться с нами, и еще чтобы порадовать Джима очередной добытой им лягушкой, птичкой или мышью. Джим всех этих подарков сторонится, предоставляя мне решать кого из них отпустить, а кого уже и выкинуть.

Пума только недавно стал позволять мне брать себя на руки и переносить с изголовья моей кровати в зал на диван, не вонзая в меня острые как иглы когти.
Я беру его за подмышки, он вытягивается в длинный шланг, доставая почти до пола задними лапами, и может ездить так целый день, если на улице дождь.
Почти закончу на этом о животных, дабы не быть обвиненным в очеловечивании домашних питомцев. Хотя, нет – не закончу. Нужно пояснить пару моментов.

Путь из моей спальни, для того чтобы покурить на веранде, лежит через проход-коридор, справа по ходу в котором приоткрыты две двери. Одна из дверей, в туалет, открывается по ходу движения и приоткрыта она для того чтобы Пума мог в случае необходимости сходить на унитаз «по-маленькому», он так решил, либо в лоток «по-большому». А вторая в ванную, чтобы Джим мог там поспать на прохладном керамограните, это он так решил – англичанин, блядь.
Еще он научился открывать, и ради прикола закрывать двери носом, да громко так, как мужик, только носом - веселится так.

Так вот, жену я уложил спать… и пошел перекурить. Свет не включаю, чтобы не побеспокоить супругу за полустеклянной дверью в соседнюю спальню. В потемках иду.
А Джим ее открыл больше чем нужно, ну я и въебался в потемках, тоже как мужик - лбом в торец.
Сейчас очухиваюсь. Не знаю кто все это печатает.

Карие глазки.

Я так назвал эту историю, а вы уж сами решайте про что она.

Снова про юность и мореходку.
Станюковича 64. Мыс Эгершельд на полуострове Шкота. Как звучит! Словно из рассказа Грина.
Владивосток. Это то место где она была, мореходка, и есть до сих пор.
Красивое место – море, скалы.
Пару автобусных остановок от Морского или ЖД вокзала и ты в бурсе. Можно пешком, но если быстро идти, немного подзаеустанешь. Постоянно в сопку.
Мой ангарский однокашник-культурист с грузинскими корнями, будучи самым старшим из нашей роты, у него слетела «бронь» с какого-то атомного ангарского завода в 25 лет, и светила Советская Армия, называл местных дам ластоногими, от того что якобы из-за местного рельефа у них гипертрофированно развились икроножные мышцы и увеличились ступни. Ну да ладно про барышень, хотя он и покрыл своею статью пол Владивостока.

Это лирическое вступление не несет никакой смысловой нагрузки к данному повествованию, и сделано исключительно для придания ему в моих воспоминаниях особой владивостокской атмосферности.

А вот что несет нагрузку, так это эгершельдовский ветер.
Последние пятьсот метров до бурсы, если осенью в бушлате или, не дай бог, зимой в шинели давались только маленьким подвигом. Муссоны ли пассаты там дули, но чтобы устоять на ногах нужно было телом выдерживать тридцать пять градусов наклона к дороге, чтобы не сдуло.

А тогда весна была или даже начало лета.
Тогда, когда была дана команда перестать кидать туалетные бумажки в унитазы. Прямо жесткий приказ. Хотя, это даже не унитазы были, а толчки. Это если два подпятника и дырка.
А куда девать бумажки спросите вы? И еще вы спросите, что за бумажки?
Сначала про бумажки.
Жопными бумажками в те времена было все, что не сильно царапало жопу. Тетрадные листы, газеты, либо подготовленный тщательным сминанием ватман. Сминание производилось там же на толчках, поэтому иногда, заскочив в гальюн со всеми занятыми толчками, можно было легко себе представить экстренное собрание секретарей и вдобавок к ним еще и референтов.
Про бумагу пока все.

Теперь про ящик.
Ящик для бумажек сделали большой – достойный ящик. Он был из не толстой фанеры и с ручками как у носилок размером 1х1,5х1 (это в метрах) – охуенных носилок.

Вот. А теперь я буду приоткрывать карты.
Того тумана которого я напустил в названии этого рассказа и в его неспешном продолжении, следуя заветам великих писателей, на самом деле не было.
То говно которое оставалось на любой из этих использованных бумажек мы называли не «карими глазками» а КОРИЧНЕВЫМ ГЛАЗОМ. Ну и теперь уже сама суть.

Помните про Эгершельдовский ветер? Теперь еще и про ящик-носилки? Вспомните, если доросли до того, что и пакетов мусорных тогда не было. Никаких не было. И съедобных остатков в мусорке никаких. Мы своей девятой ротой в шестьдесят человек съедали все, что было в округе, даже несъедобное. Только коричневые глаза были. Полный ящик коричневых глаз которые нужно вынести на улицу и высыпать в мусорный контейнер.
И вот я однажды попал – мы были дневальными, вместе с моим друганом Игорем. Блядь, я так не смеялся никогда до и после этого!
Взяли мы с ним ящик-носилки и пошли. Уже почти морские офицеры.

Фанерный ящик с бумажками легкий, поэтому и шли мы легко, угорая по дороге с этой ситуации – выносить жопную бумагу.
Мы предполагали, что может произойти на улице, но не такое.
Контейнеры стояли в метрах двадцати от нашего подъезда, но коричневые глаза не хотели ждать и встали на крыло. Сначала по одному. Мы ускорились.
Они полетели из ящика стайками, а потом еще и стали кружить над нами веселым хороводом. А руки то заняты, вот тут и началась веселуха!

Самое смешное было представить как твоему другу прилетит в лоб и приклеится чей-то коричневый глаз. Как мы бежали и уворачивались! Никакие компьютерные игры рядом не стояли!
Мы двумя супердесантниками уворачивающимися от пуль, добежали до контейнера и высоко приподняв ящик (помните размеры?) его перевернули. Сдается мне, что ни один коричневый глаз в контейнер так и не попал. Мы бросили носилки и отбежав на безопасное расстояние корчились в конвульсиях, наблюдая за праздником их первого полета.

Ветер, блядь! Эгершельдовский! Они все сразу улетели в город, но скорее всего дальше – бодро полетели, наподобие стерхов! Возможно до сих пор летают. Так что если вдруг к вам прилетит кусок ватмана с разрезом двигателя Зульцер или Ман, с петлевой или прямоточной продувкой двигателя и с коричневым глазом, это привет от 9 роты ВМУ ММФ выпуска 1984 года. Не болейте!

У меня есть друг Витя, он парикмахер. Стрижет он меня уже лет тридцать. Просит не называть его стилистом, а иначе может и впиздячить. Хотя, мне вряд ли по старой дружбе, а вам не советую.
Сегодня, уже после праздников, я внимательно посмотрел на себя в зеркало – нормально. Волосы стали уходить волнами за уши и перестали топорщится на затылке. Только на одной стороне башки вырос шиньон. Сейчас буду звонить Вите, и решать на удаленке, что с этим шиньоном делать. Может сменю имидж. Спрошу у Вити: - Может ты всё-таки немного стилист, и мы сделаем из меня индейца?!

Не ездите не прыгайте и даже не ходите
По снежному накату, тем паче в гололед.

История эта не смешная, но радостная потому, что со счастливым концом … или началом.
Короткой, кстати, она тоже не получится, но я буду стараться. Для полноты картины необходимо пояснять некоторые моменты, они то и займут большУю ее часть.

Мы, кооперативом из 16 человек (я называл нас буратинами), в то время выращивали женьшень. Спрос и цены на него изучался организаторами кооператива на основании статистических данных Советского Союза и они были невьебенными.
Все участники кооператива на основании этих данных искренне надеялись вот-вот начать жить богато, а в перспективе еще и долго. Мы с двумя друзьями-братьями присоединились к основной компании чуть позже остальных, и начали копать.
Копать, пилить, валить, выкорчевывать, садить, полоть, и строить разного рода объекты разным заказчикам, чтобы на заработанные деньги содержать семьи и технику, пока растет корень.
Очень хотелось срубить по-быстрому невиданного до сих пор бабла, и начать уже кататься на своих новеньких Кадиллаках. Но растет женьшень, сука, долго. Минимум пять-шесть лет. Пока он рос, СССРу пришел окончательный пиздец вместе со спросом на наш продукт.
На тот момент его у нас уже было, товарного, гектара три. О каких виртуальных деньгах могла идти речь, вы можете нарыть в интернете, загуглив цены на дикорастущий, и имея ввиду тот факт, что мы свой корень выращивали абсолютно в диких условиях.
Та же тайга, тот же грунт, те же семена, ни капли фекалий и химикалий. Отличие от дикого было только в том, что мы создавали для него самые благоприятные условия. Все эти гектары, в виде длинных рядов шириною в метр, были накрыты деревянными щитами-крышами, покрытыми рубероидом, которые укладывались на длинные осиновые прожилины из кругляка, которые в свою очередь лежали на дубовых столбиках высотой под метр семьдесят, без учета еще сантиметров восьмидесяти, которые были закопаны в землю. Делалось это для того, чтобы обеспечить максимальное сходство с дикими, таежными условиями, и чтобы его листья не сгорали на солнце. Взрыхлялись эти гектары, и пропалывались вручную.
Еще со всего леса (пиломатериалов), используемого при этом, вручную сдиралась кора, для предотвращения гниения. Максимум, что было из химии во всем этом процессе, мы иногда протирали марганцовкой листочки, уже не помню от какого заболевания. Фу! Кажется почти почти все с предысторией.

Деньги кончились совсем. Когда-нибудь позже, я еще расскажу как мы сажали огурцы и разводили кролей.

На общем, полуголодном собрании кооператива нас с Толиком выбрали в бырыжную группу, дали ГАЗон, 25(кажется тысяч) рублей и отправили добывать деньги на содержание плантации и плантаторов. К тому времени о котором пойдет основное повествование, чем и как мы только не торговали, но основной доход в самом начале получали от торговли корпусной мебелью. В дефиците тогда было все и даже мебель. Правдами , знакомствами и небольшими взятками мы закупали ее на нашем мебельном комбинате и возили в одну сторону 400 км. в Хабаровск и в другую 350 км. во Влад.
Нас уже было пятеро. Дома почти не жили. Оборотные деньги занимали у всех, у кого они были, под 50% на десятидневный срок, отдавали долги, занимали еще, рассчитывались с кооперативом для сохранения своих женьшеневых трудодней, платили 180% годовых Сбербанку, и конские налоги, показывая практически всю прибыль.
И настал тот день.

Накануне мы купили собственный новый ЗИЛ, на маленьком военном заводе, заказали и установили на него новенькую полноразмерную будку-термос, и впервые за все эти пару лет, забили ее мебелью исключительно за свои деньги, помимо того, что к этому моменту на наши кровные уже было запущенно несколько магазинчиков.
Уже ни копейки чужих-процентных. Чтобы было примерно понятно сколько это.
Это было пять полноразмерных наборов офисной корпусной мебели, со шкафами, антресолями и тумбами, и штук пять наборов малогабаритной мебели «Логика». Ну как малогабаритной, в собранном состоянии она занимает метров шесть стены. Все в разобранном состоянии, упаковано на комбинате в неподъемные и крепкие стяжки-пакеты, вместе со стеклами, зеркалами и фурнитурой. Забили будку под самый потолок, последним засунули кухонный гарнитур тоже в пакетах, и расперли его о потолок собранными ясеневыми табуретками от него же.

Все. А, еще не все. Подготовкой сбыта всего этого добра я занимался с месяц, и нас уже ждали с деньгами наперевес пара банков с магазинами и несколько частников. Маржа от продажи всей мебели составляла 100%. Теперь все.

Мы выехали ближе к полуночи в ночь с 6 на 7 декабря. Шестого декабря была чрезвычайно редкая для наших мест оттепель, и даже моросил дождь. К вечеру пошел снег, температура упала до – 20, и поднялась метель. Как обычно выехали из города на трассу М60 (Хабаровск-Владивосток), и повернули в сторону Хабаровска. Толик за рулем.
В нашей компании Толик был водилой и грузчиком, я же грузчиком и всем остальным, что требовалось для нашего бизнеса. С печкой в нашем ЗИЛе все было ОК, и уже через полчаса я вынул руки из рукавов своей «Аляски», и скинул ее с плеч себе за спину. Мерно гудел ЗИЛ, чуть шумела печка, из кассетника, лежащего у меня на коленях, не громко убаюкивало что-то новенькое от Viktor Lazlo - все как обычно. Все кроме трассы. Трасса была вся покрыта слоем снега, с четырьмя чуть видимыми черными колеями асфальта под ней.
Я попросил Толика не гнать, и хотя он особо и не разгонялся, мне казалось быстро.
-Тормозни, -попросил я его. Я вышел и в свете ЗИЛовских фар показал Толику, что из себя представляют черные колеи по которым мы ехали. Они представляли из себя голый лед.

Поехали дальше. Лазло пела из мафона на моих коленях, таранька из посылки с самого азовского моря от моего тестя (царствие ему небесное), ночь и метель.
Я разрывал тарань, жуя сам, и передавая Толику очищенные кусочки.

Скорость была не большой где-то 70-80 км. час.

И час настал. На длинном и пологом кривуне наш ЗИЛ сорвался с катушек, и стал медленно разворачиваться по ходу влево. Толик, давно владея навыками противостояния зимним заносам сделал все правильно, но очень судорожно, видимо от похмельной шугани. Вместо того чтобы очень аккуратно, «не раздавив яйца», как пишут гуры, свести инцидент в ноль и нежно повернуть руль в противоположную сторону от заноса, он начал его вращать словно штурвал терпящей бедствие рыбацкой шхуны. ЗИЛ подчинился, сильно развернувшись вправо. Толик начал вращать влево, но руль же не штурвал и Толик не успевал. ЗИЛ, теперь уже не пытаясь ни за что зацепиться, правым бортом пошел в обрыв. Ну как в обрыв. Крутая насыпь метра три высотой над мерзлой болотистой низиной. Ну и хуле остается?!
Кричу:
- Пиздец, блядь!
Маленькое отступление. Помните такую хуйню из всех фильмов катастроф и рекомендаций по спасению собственных жизней. Это когда свою голову прижимаешь к коленям и накрываешь ее руками? Это не хуйня, сейчас узнаете почему.
Я так и сделал, и мы полетели. Я не успевал отслеживать количество оборотов, потому что следил за тем жив я или уже не очень. Жив, жив, жив – вроде жив. Только вниз головой и зажатый настолько плотно между «сидушками» (нижней частью сиденья и спинкой) что не могу двигаться. Ору: - Толян! В ответ тишина, откуда-то пробивается свет и визжит гидрач. Пиздец, думаю, сейчас сгорим: -Кабаков! - кричу (это Толина фамилия) Толя наконец отзывается:
-Леха!
- Вытаскивай, блядь!
Сверху возня, а я хуже чем как в гробу запечатан – не пошевелиться. Чувствую тянет за ногу. Вытянулись.
Вылезал я в водительское окно вверх ногами, хер знает как это все получилось. Спрыгнул с кабины. Свет где-то из фар горит. Кричу:
- Отцепляй аккум! И сам пытаюсь понять, где его найти. А нет нихуя. Ни машины, ни будки, ни мебели. Бегаем вокруг. Только ночь, снег и непонятная стальная конструкция силуэтом на снегу. Кое как нашли где аккумулятор. Отстегнули – глубокая ночь. И мы, в снегу и в метели, стоим.
-Толя, - говорю, - держи краба! Поебать, живы! - Мы пожали друг-другу руки. Немного очухавшись я попытался достать «Аляску» лежавшую за моей спиной в кабине. Залез раком в кабину, нащупал, начал тянуть, получилось оторвать только рукав. Стоим.
Ну хуле, надо дальше жить.
Ближайшая помощь в 120 км на Юг. Нашли в боковом ЗИЛ-овском бардачке паяльную лампу:
-Теперь не замерзнешь, делай вигвам – говорю Толе: - Адьос, - и вскарабкиваюсь на трассу.

На самом деле, если кому интересно, ни горечи от осознания финансовых потерь, ни эйфории от собственного чудесного спасения, я не испытывал. Тупо стоял в поземке на трассе Хабаровск-Владивосток и ждал фар. В голубой олимпийке.
Минут через полчаса фары появились. Я поднял руку. Возле меня остановился автобус. Если еще кто помнит, такие с длинным капотом впереди. Открылась дверь, я запрыгнул и сел на переднее свободное пассажирское сиденье. Молча. Дверь закрылась, автобус не спеша, тронулся. Едем. В башке пусто. Минут через пять ко мне поворачивается водила и протягивает сигарету. Я беру, потом зажигалку – я прикуриваю:
- Слетели,- говорю.
– Видел,- отвечает. Едет очень осторожно км/ч 40-50. Слева видим грузовик на боку в неглубоком кювете. Фары горят люди вокруг – никто не голосует. Едем дальше. Через пять минут еще один грузовик, просто в кювете – никого рядом. Еще дальше, еще один. Бермуды, бля!
– Куда едем? – спрашиваю, докурив сигарету.
- В Пограничный – не громко отвечает мне водила. Потом после долгой паузы:
- Трупака на родину везем, и кивает головой назад. Я оборачиваюсь, а там... Прямо за мной в проходе стоит гроб и за ним сидят несколько китайцев. Интересная встреча, подумал я тогда.

Потусовавшись в компании с мертвым китайцем 120 км., я выскочил на середине их маршрута, водила ради меня его немного изменил, и проехал через мой город. Я поблагодарил и побежал полуголым домой. Там херня оставалась, с километр. А потом в свою «копейку» и рулить, собирая всех буратин на спасение нашей экспедиции.

Мы всей толпой на моей жиге и на нашем 131-ом, тоже ЗИЛе, с лебедкой приехали к Толику ближе к обеду. У него было все ОК. Его уже кто-то покормил пирожками, и отогрел в автобусе. Толик даже улыбался. Я нет. Я к тому моменту уже заебался улыбаться. У меня болело ребро в середине груди, и плохо ходила правая нога.

Мы огляделись. ЗИЛа практически не стало, мебели тем более. Ее остатки еле угадывались в снегу. Нашли кусок нашей крыши от будки. Из нее торчали ножки ясеневой табуретки. Хорошо что не из моей головы, снова немного подумал я.
То, что нашли в снегу долго таскали наверх, даже я немного помогал, пока не заебался окончательно и стал ходить неподалеку подбитой курицей. А потом вытащили то, что осталось от ЗИЛа. Не много осталось. Гнутая рама со смятой кабиной. С пассажирской (моей стороны) крыша была вдавлена по самое сиденье. Все это наше мероприятие время от времени перекрывало движение по трассе, но люди не возмущались. Выходили и сочувственно наблюдали за происходящим. Правда несколько раз интересовались на сколько страшный пиздец пришел пассажиру, а им отвечали вон какой, и показывали на меня. А мне, помню, немного не ловко тогда было, все еще таскают остатки мебели, а я уже не очень.

Чуть не забыл, выебите кого нибудь за все ошибки в этом тексте))) Чур, не меня!

Сон мне приснился. Коронавирус закончился, а долбоебов с депутатами из дома так и не выпустили.

Есть у меня такая неприятная неприятность как пупочная грыжа. И друг Дима, он хирург, у меня есть. Давно зовет, приезжай мол Леха, заебеним, или отъебеним, я ХЗ что они там с ними (грыжами) делают. Грыже уже много лет, она увеличилась в размерах и стала заметна особенно летом под футболкой. А я не то чтобы сильно щемлюсь делать операцию, но опасаюсь. Думаю, уедешь с грыжей, а вернешься с подушкой в брюхе, и откладываю.
И есть у меня еще один друг Леха. Он у меня и спрашивает, глядя на грыжу прошлым летом на перекуре возле офиса.
-А если на нее нажать у тебя вентилятор включается? - Имея ввиду Карлсона с кнопкой к его пропеллеру.
-Неа,- отвечаю, -Хуй встает! Хочешь попробовать?!

Четверых граждан неназванной африканской страны задержали в Ленинградской области за попытку незаконного пересечения границы с Эстонией.
Я бы впустил. Может среди них и Пушкин.

Подробнее: https://www.newsru.com/world/10apr2020/rueeborder.html

Долго будет, как раз для тех, кому не выйти из дома. Уж простите, и пожалуйста со спасибо заранее)!
Начало 90-х. Мы вдвоем с напарником-водителем Толиком тогда уже частично отсоединились от родного кооператива по выращиванию женьшеня, и по решению общего собрания отданные на потеху рыночной экономики, зарабатывали как могли торговлей, для оставшихся на плантации почти родных долбоебов, и для себя. В новый кооперативный ГАЗон, с кузовом «колхозник» мы правдами и не совсем, загружали мебель от нашего, умирающего мебельного комбината, и возили ее продавать за 400 км. в Хабаровск. Об этом, немного подробнее я напишу в следующий раз.
А тогда, оставшиеся работать в тайге (Приморский край), из-за внезапно сошедшего на нет спроса на корень, как говориться, для «поддержки штанов», затеялись выращиванием огурцов. Благо техники и голодных кадров с их семьями у нас в кооперативе было в избытке. Если 16 экзальтированных, кооперативных Буратин умножить на количество членов их семей, не считая домашних животных, кормить нам Толей приходилось почти десантно-штурмовую роту времен кончины Советской Армии.
Арендованные 5 Га земли, к тому времени уже не используемые несколько лет, по причине развала местных совхозов, урожай дали неожиданно богатый. Огурцы наши сотоварищи собирали день и ночь, а когда забили все сусеки, начали думать, кому их продать. В нашем городке, к тому времени еще не особо избалованном китайской цивилизацией, овощи обильно выращивались самостоятельно его населением на дачах и приусадебных участках, а те кто по разным причинам был далек от сельского хозяйства, удовлетворяли свои потребности в витаминах и клетчатке на городском сельхоз-рынке. По тем же причинам, местные заготовительные конторы принимали сельхоз продукцию исключительно по бросовым ценам. Кто-то самый умный из нашего кооператива додумался до того, возможно чистокровный еврей Лева, чтобы реализовать местный урожай в большом, но «ненашенском» городе Хабаровске. Нам с Толиком нечего было возразить. Загрузили с верхом кузов-колхозник сетками, набитыми огурцами, и поехали.
По накатанному маршруту доехали до места без приключений, если не считать того, что одна из 20-ти литровых канистр с автолом которые мы всегда загружали с собой в дорогу, в пути открылась и опорожнила в кузов все свое содержимое, хотя об этом мы узнали чуть позже. Зачем, спросите вы между прочим, столько много автола возить с собой, отвечу, не утаю. За 400 км. до Хабаровска наш, подчеркиваю, новый ГАЗон съедал одну канистру, а второю легко закусывал на обратном пути – отечественные допуски-посадки, видите ли.
Утро мы начали на Хабаровском рынке, и сразу с изучения рыночных основ – спроса и предложения. Предлагаемая цена в рознице, судя по ценникам на прилавках, отличались от наших огурцов раз в пять в большую сторону, что нас безумно радовало ожидаемой прибылью, а спрос на цену оптовой закупки ровно во столько же раз увеличивал наши шансы сработать в минус, что так-же безумно огорчало. Люди, которые формировали на этом рынке баланс между спросом и предложением, были исключительно смуглыми и волосатыми снаружи и черными внутри. «Спалив» наши не местные автомобильные номера, они рекомендовали нам уебывать на родину на своих колесах, чтобы не возвращаться пешком, и даже не пытаться торговать в Хабаровскую розницу из Приморского кузова.
Вняв не добрым акцентам представителей одной из бывших, советских республик, мы поехали искать бледнолицых, и к обеду их нашли. Снежки прятались от жары в тени огромных пустых складов ОРС ДВЖД. Это была одна из железнодорожных снабженческих организаций советских времен. Братья по разуму были приятно удивлены нашей ценовой политикой, и предложили разгружаться.
Вот чем мне не нравится Хабаровск – всем! -40 зимой, и +40 летом. Хотя, пожалуй, разгружать четыре тонны огурцов лучше зимой. Может жар сам по себе «костей не ломит», но в сговоре с четырех-тонной бандой огурцов , они нас к вечеру чуть не доконали.
Мы дошли до момента когда следует вспомнить кУзова-колхозника, неспроста упомянутого мною чуть выше. Спроектирован, и выполнен он был таким образом, чтобы в кузовные щели в период сбора и перевозки зерновых, из него не просыпалось ни одного народного зернышка. Нужно отдать ему должное, в отличие от двигателя, заложенную в него парадигму кузов отдуплял по полной. Ни капли, пролитого из канистры автола, наружу он не выпустил, что мы собственно и обнаружили, добравшись до заваленной огурцами пустой канистры. Все двадцать литров разогретого на солнце моторного масла, ровным, и вполне ощутимым слоем, покрыли весь кузов.
Первые сетки огурцов, из пропитанного автолом самого нижнего ряда, мы развязывали, и пересыпая в чистые мешки их содержимое, протирали чуть ли ни каждый огурец. Вязкость автола в градусах Энглера мы с Толиком не измеряли, но судя по результату для огурцов было самое то.
Очищенные от дорожной пыли, они платили нам глубоко-зеленой благодарностью, сверкая на солнце маслянистым глянцем, и выглядели восхитительно товарными. Затем, когда закончились сетки, и пропиталась маслом вся ветошь, мы уже не развязывая, стали протирать мешки только снизу, чтобы с них хотя бы не капало.
Ближе к вечеру, размазав ровным слоем по телам, перемешанный с автолом пот, мы с Толиком зашли в прохладный ангар для расчета. Сумма, указанная в счет-фактуре, не смотря на нашу дикую усталость, нас вполне устраивала, но свинья которую мы чуть не подложили принимающей конторе , стремительно возвращалась обратно причем самым наглым образом.
Денег в конторе не было вообще. На наш вопрос: - Когда будут? - Нам без труда внушили, что никогда.
Альтернативой нашему негодованию было предложено прогуляться по ОРСовским складам, и подобрать себе бартер. Некоторые из тех, до кого до сих пор не добралось отечественное здравоохранение, еще помнят времена бартера. Нас провели по бесконечным лабиринтам коридоров и пустых ангаров, и наконец его показали. Бартер болтался на вешалах в одном конце огромного склада в виде синих китайских спортивных костюмов а-ля Адидас, и поддона картонных коробок с неизвестным содержимым.
Угрюмо свыкаясь с мыслью о том, что ничего хорошего из этого уже не выйдет, спортивные костюмы мы с Толиком отмели единогласно. Мало того, что подобными изделиями на тот момент был наводнен весь Дальний восток, и в них уже стеснялись щеголять даже самые отъявленные гопники, они все как один были небесно-голубого цвета с рядами нескончаемых белых полосок вдоль и исключительно монструозных размеров.
-Хочешь такой костюм? – Спросил я Толю. Но для того чтобы он его захотел, Толей должно было быть два или три.
-Неа.
- Вскрывайте коробки! - отчаянно надеясь на удачу, приказали мы. Но чуда не вышло. В картонных коробках, упакованные наподобие электролампочек, и в такой же серый картон, рядами стояли какие-то стекляшки грязно-небесного цвета. Текст на мутной бумажке, найденной нами внутри одной из коробок, гласил: Духи «Южная ночь». г. Симферополь
Бутыльки представляли из себя миниатюрные изделия 5-7 см высотой, вылитые в виде амфор из множества мельчайших шариков. Сверху амфоры было отверстие в которое вставлялся цилиндрический пробник-колба 3-5 мл. с полиэтиленовой пробочкой и бесцветным содержимым. Запах содержимого мы с Толиком оценить не смогли, по причине глубокой усталости и отсутствия опыта обоняния симферопольской южной ночи, и хотя, на мой взгляд, в Симферополе той ночью скорее воняло - деваться было некуда.
В расстроенных чувствах, мы кое-как закрепили в кузове с десяток коробок ожидаемой маржи, и двинули на Юг в сторону маленькой родины. Я отрубился почти сразу, и болтался без памяти в спартанской ГАЗоновской кабине почти до самой приморской границы, стучась по очереди башкой во все кабинные стекла, до тех пор пока не отрубился Толик. Мы поменялись местами, и я немного очухавшись, втопил дальше. Был по дороге еще забавный эпизод, когда я на полном ходу влетел в огромную яму, прямо на стыке наших двух Дальневосточных краев, и Толик чуть не вылетел в окно, но он был быстро забыт по причине сонной амнезии компаньона и более не вспоминался, тем более, что очарование южной ночи, разлетевшись коробками по кузову, почти не пострадало.
По приезду, выслушав скорбный рассказ о наших злоключениях, наши кооперативные и очень добрые самаритяне даже на мое предложение разделить все бутыльки поровну между членами кооператива, нас не отпиздили, но предписали их продать, а вырученные средства ссыпать в общий котел. На том и порешили.
Затем была долгая зима. В перерывах между мебельными рейсами мы с Толиком выезжали на городской рынок, и честно выполняя условия договора, долго пытались продать с капота моей «копейки» северными днями - «Южную ночь». Торговля бутыльками шла на столько вяло, что нам с Толиком не хватало даже на чебуреки. Уж за что только мы их не выдавали, и какую только цену не запрашивали. В конце концов, после всех перепробованных парфюмерных брендов, мне удалось продать один бутылек под видом дорогущего, но крайне эффективного средства от моли.
Скинутые в моем железном гараже коробки с бутыльками, иногда попадались мне под ноги, но я уже особо не заморачивался. Часть бутыльков я раздал соседским малышам под Новый год под видом елочных украшений, и даже пару повесил на свою елку, но больше не стал, чтобы сильно не воняло «Южной ночью».
Пару лет спустя, когда мы уже открыли пару парфюмерных магазинов, первых в нашем городе, и вместо «Жиги» в гараже стояла моя «Тойота Карина», я снова об них споткнулся. Заебали, подумал я, и выставил их в продажу под видом туалетной воды «Кончита», потому что они уже заканчивались. Дальнейшая их судьба мне не известна, впрочем, как и огурцов.

На цвет - говно
На вкус - оно!

По просьбе МБ.

Витя - мой друг. Он встречается в моих рассказах, и хотя не очень часто, от этого я не люблю его меньше.

Тогда у него был трудный период. Его экзальтированная супруга (Ксюха, прости)) съебнула на Юга с их двумя дочерьми, оставив сына (примерно 10-11 лет) Савву дома с Витей и Вите стало грустно, им обоим.
Грустно стало на столько, что сначала Савва сломал себе руку, а потом у ночного киоска какие то пидарасы отпиздошили Витю. Витя из симпатичного, русого славянина, превратился в потерпевшего кораблекрушение викинга. Ему градусов на пятнадцать в сторону свернули челюсть, и разукрасили физиономию в синий цвет так убедительно, что я его даже перестал узнавать.

А мы в то время с супругой на море собрались, на наше родное, Японское и поехали.

Нам до него, если на Юг, 350-400 км и на Восток столько же.
В это время года на наших Приморских побережьях просто заебись, смысле великолепно.
Кажется была середина августа. Лето в разгаре, бухта Табунная, все побережье в «диких» лагерях, с их палатками, шатрами из парашютов, мангалами, надувными матрацами, девчонками)) (это была шутка) женами, конечно, детьми, собаками и даже лошадьми.
Я, из самых добрых побуждений, был убедителен, и перед отъездом уболтал Витю присоединиться к нам, когда позволят обстоятельства. Обстоятельства позволили им приехать через пару дней.

Моя супруга от этого события особого восторга не испытала, но будучи человеком достаточно сдержанным в проявлении эмоций, и уже предполагая количество алкоголя, которое нам с Витей предстояло выпить, немного замкнулась в себе. Мы же с Витей, будучи давно привыкшими к нашей с ним компании, немного разомкнулись.

Савва был с нами рядом, с загипсованной по локоть рукой наперевес, до тех пор пока не исчез из виду, и вскоре не пропал совсем. Летний день был в самом разгаре, и на «пропал совсем», мы с Витей не сразу обратили внимание. Обратили может через час. Витя встал из-за стола, посмотрел по сторонам – Саввы нет.
Для того чтобы было понятно наше отношение к этому моменту, нужно пояснить, где и когда мы с Витей вырастали. Про Витю не буду сочинять, скажу за себя. В возрасте Саввы я уезжал на мотовелике километров за тридцать от нашего города в тайгу за грибами один, и до вечера пытался не заблудиться.
Витя еще раз посмотрел по сторонам, и предложил мне прогуляться по побережью. Мы начали прогулку совсем лениво, как и водится в это время года, если вы на песчаном морском берегу и уже наелись шашлыков. Туда-сюда, Саввы нет. Мы ускорились, и через пару часов поисков настолько подзаебались, что своими высунутыми языками заебали все побережье с его лагерями.
-Мальчика, такого роста с загипсованной рукой,(мы показывали как выглядит рука и сам мальчик) не видели? А потом, с чьей-то подсказки мы нашли Саввины тапочки. Они стояли возле самой воды и смотрели в сторону Японии. Полный пиздец мы испытали еще и от того, что понимали – мальчик с загипсованной по локоть рукой до Японии не доплывет по любому.
Уж не помню сколько прошло минут, скорее часов когда Савва обнаружился. Ближе к вечеру. Оказалось, что он со своими вновь обретенными друзьями, все это время плавали на резиновой лодке, и запускали воздушного змея.
Мы дождались его прямо у тапочек. Я был немного в стороне, и дабы не мешать счастливому окончанию этой истории старался не заплакать. Отец с синей мордой набекрень и сын с мокрым гипсом на шее медленно подошли друг другу, обнялись и заплакали. Слезу потом выпустил и я, я же не индеец!
Мы вернулись в тот лагерь, в котором нам рассказали про Савву, уже совсем к ночи с бутылкой и гитарой. Витя не поет. Угадайте чей голос был слышим моей супругой из всего хора до самого утра, за триста метров от нашего лагеря и почему на следующий день она со мною мало разговаривала.

Бесплатно принимаю на утилизацию зараженные коронавирусом денежные купюры любых государств. Можно невозможно мелкой мелочью.

С утра я проветрил офис, протер полы, обмыл струей горячей воды только что купленную пачку сигарет, несколько раз помыл руки, постирал свежую газету, и послал уборщицу нахуй на удаленку.

Это точно не анекдот. Это моя история.
Еще, будучи совсем маленьким, я размышлял о том, как мне повезло родиться в России, и сильно переживал за остальных, которым повезло гораздо меньше.
Только теперь, начиная разбираться в оттенках русского, понимаю что не то, чтобы повезло, а скорее угораздило.

Недавно супругу рассмешил.
К вам временами наверняка тоже привязываются мелодии которые не то чтобы пропеть, случайно услышать не хочется. Как они всплывают в моей голове – уму непостижимо. То из бабушкиного радио 70-х, то из хора мальчиков в котором я служил), а еще хуже, если вдруг вылезет, где-то случайно подслушанная «левая» отечественная попса.
И ходишь потом, поешь внутри себя до тошноты. А мы с супругой еще и меломаны. Много чего слушаем, и мурлыкаем порою вслух, заражая случайно друг-друга каким-нибудь песняком. Но только случайно. На то, чтобы специально накидывать друг-другу музыкального вируса, у нас табу. Только ради прикола спрашиваю у нее иногда, когда вдруг ловлю себя на чем-то особенно навязчивом: - Хочешь попеть? - Нет, спасибо, отвечает она.
А тут намедни выгуливаем псинку, снег под вечер валит в полном безветрии, теплынь, пятница - красота.
Проходим мимо нашего затрапезного кинотеатра самой провинциальной провинции Приморья. Супруга озвучивает, торчащую из сугроба афишу:
- Братья Радченко.
Я, с трудом припоминая их, закаленное многолетними чесами по стране сладкоголосие, интересуюсь:
- А что они поют? Супруга: - «Домик окнами в сад». Я попытался припомнить, но слава Богу, кроме этой строчки ничего в голову не приходило.
- А ты откуда их знаешь? – Удивляюсь я.
- Маме нравятся, - отвечает.
- Занесло их сюда, - говорю, - наверно не от хорошей жизни, или тамошнего слушателя подташнивать начало.
Приходим домой, проходит с полчаса.
- Тьфу ты! – слышу от супруги.
– Чего, - спрашиваю.
– Пою, -отвечает.
- Что поешь? – спрашиваю, совсем забыв про братьев Радченко.
- Домик окнами в сад.
Я разулыбался, с удовольствием не припоминая ни слов, ни мелодии:
- Приятного вечера!

Ох уж эти встречи одноклассников.
Нас к десятому классу совсем немного осталось, хотя тогда мы еще даже не умирали. После восьмого половина разбежалась по фазанкам и техникумам – всего двенадцать девчонок и четверо пацанов. Класс был дружный, особенно дружили девки. У каждого из пацанов были собственные интересы и друзья. После уроков мы с пацанами - одноклассниками пересекались только для того, чтобы иногда поиграть в футбол, в азартные игры, типа трясучки, клопа и чики (прости меня Господи), да послушать музыку у кого-нибудь на хате. А вот девчонки уже с класса восьмого устраивали по праздникам алкоквартирники, пока их родителей не было дома, и нас тянули за собой. Я был пару раз на этих вечеринках, но мне не понравилось. Все как сестры. Той, с которой мне хотелось очень медленно потанцевать за пыльной занавеской, там не было, а прибухивать, и обжиматься с другими сестрами, не было никакого желания. Так и после окончания школы. Был однажды на встрече выпускников, уже состоявшимся загранморяком. Школа, темные коридоры, вечер и накрытые бухлом и закусками парты. А тут еще гимнастка-одноклассница Аня. Мы как только уединились с ней в темном соседнем кабинете чтобы покурить, я и моргнуть не успел, как она из положения «стоя» мне ногу на плечо закинула, растяжка хуле, и прокуренным голосом, с перегаром в ухо, пыталась возбудить – насилу отбился. Давно это было. Кое с кем из них мы, бывает, случайно встречаемся, поулыбаемся чуть, и разбегаемся, поделившись последними новостями. Вот так и Бубона (с ударением на первом слоге) недавно встретил. Здорово – здорово! (на втором))
Он мне:
- В курсе, Елку похоронили? – Елка, это наш одноклассник, который ушел в фазанку после восьмого.
- Нихуя себе! – Отвечаю. – А что случилось?
БубОн, который уж лет тридцать как, уже и не Бубон вовсе, а уважаемый учитель истории в средней школе, понизил голос и заулыбался:
- У нас же встреча выпускников недавно была, на семидесятилетие школы, ну мы и собрались. – Он бегло перечислил присутствовавших на встрече: - Елка пришел, и Ирка,- он назвал фамилию, приехала. Помнишь ее? Я ее помню?! Еще бы! Мы с Елкой и Иркой выросли в одном дворе, а с Елкой вообще в одном бараке через стенку. С Елкой нас без конца стравливали взрослые пацаны, и ржали, наблюдая за тем, как Елка душил меня в дворовой пыли. Елка был старше меня на два года и на полторы головы длиннее, а от того, что у него вдобавок были длинные как у гиббона руки, с фингалами чаще ходил я.
А Ирка… Это была моя первая осознанная любовь. Однажды, играя в «шпионов», так назывались по-нашему казаки-разбойники, мы с ней забились в чей-то дровяник и поцеловались. Ирка сразу начала целоваться с языком, я этой техники раньше не знал. Я никакой техники не знал, кроме как в щечку или в лобик от мамы. Язык у Ирки был чуть солоноватый и прохладный, наверно от того что набегалась с открытой пастью, но мне понравилось. За Ирку я даже однажды получил ударом ребром ладони по шее в хлебной очереди от переростка Пети, от чего мог наконец испытать чувство прострации, но не испытал, потому что не знал такого слова, и на несколько мгновений впал в дневную сонливость. Вскоре я к Ирке любовью остыл, потому что влюбился в Маринку, за любовь к которой меня тоже пытался отпиздить, но уже Виталя. Я продолжу отвлекаться)
Пашка, еще один одноклассник с нашего двора, рассказал мне позже, что и он целовался с Иркой и даже его старший брат Слава. Заодно бонусом, но со слов своего старшего брата, Паха поведал мне как устроена женская пися. Показывал он это указательным пальцем. - Вот так, говорил он, тыкая пальцем параллельно линии горизонта, ты свой хуй в ее писю не засунешь, потом менял направление пальца на снизу-вверх, и пояснял как правильно. Я к тому времени уже немножко томился от перманентного стояка, и был бы не прочь попробовать его куда-то приспособить, но в книжках детали не поясняли, а Паша ничего более утилитарного поведать не смог. Еще я пытался представить в каком положении должна оказаться Ирка относительно линии горизонта и Пахиной стратегии указательного пальца, крутил ее в уме туда-сюда окончательно запутываясь, и переносил опыты на потом.
- И че? – Это я спросил у Бубона уже в настоящем времени, если кто забыл. Бубон, продолжая улыбаться, чуть наклонился ко мне и осторожно, словно туберкулезник, боящийся случайно выплюнуть легкие, прокашлялся. А он даже не курит.
- Мы с Елкой раскручивали ее на это … втроем. – Наклонившись улыбкой ко мне еще ближе, и одновременно озираясь по сторонам, сообщил мне Бубон.
- Нихуя себе вы клоуны, бабушку в два ствола?!
- Прикинь, она уже повелась!
Ну еще бы, подумал я, в «два ствола» Ирке от одноклассников самое то, чтобы не зазря получилось, издалека приехать. Не киселя же хлебать на встрече выпускников в конце то концов.
А Бубон, продолжая покашливать, и оглядываясь по сторонам, поведал мне что было дальше:
- Елка все испортил, они с Иркой вдвоем свалили к нему на дачу, а кто-то из баб одноклассниц стуканул его жене. Ты знаешь его жену?
Я отрицательно помотал головой.
-Это пиздец! – Сказал Бубон. – Им там секса точно мало не показалось. – Снова хихикнул Бубон.
- Так Елка от чего помер то? – Перебил его я.
- Переживал он сильно. Целую неделю. А потом инфаркт.
- Пока, Толя,- сказал я пожимая Бубону на прощанье руку: - Меня и в следующий раз не ждите.
- Пока, - улыбнулся Бубон.

Не так давно медкомиссию пришлось проходить, ну и окулиста в том числе, по причине замены водительского. Окулистом оказалась моя давняя знакомая Наталья, но проверяла она меня требовательно, как и остальных - без скидок, и я ее сильно понимаю. А эта история как раз про нее, тоже без скидок).

К тому моменту она уже давно сдала на права, но почти не ездила - не было необходимости.
Ну и однажды приспичило ей ехать куда-то, а муж ее, Владимир Иванович, уже пивка потянул, и за окном еще метель как на зло.

Поехали они. Наталья за рулем он, раскайфованным штурманом, рядом. Все в снегу, обочины занесло, дороги не чищены, поздний вечер, видно только туда - куда фары светят.
Наталья переживает, что пропустит нужный перекресток направо, а Владимир Иванович ее успокаивает, я мол скажу, когда поворачивать.
Едут они, не быстро совсем едут: - Поворачивай! - говорит он ей. Она среагировала моментально, и повернула. Правда, получилось в полутораметровый кювет. Совсем не много не доехала до перекрестка. Метров десять всего.
- Ну ты и дура! - сказал Владимир Иванович, после того как сломал своим лбом салонное зеркало заднего вида.

Моя сестра с мужем (моим зятем) Серегой первого февраля прилетели во Влад из Гонконга, гостили в семье у дочери пару недель. Звоню второго, интересуюсь вернулись ли они уже в наш городишко, и как дела.
Лена отвечает мне, глубоко простуженным голосом, что все хорошо.
Нихуя не хорошо, думаю. В связи с последними новостями накидываю ей, чтобы поостереглись идти к родителям, или если сильно невтерпеж, чтобы озаботились масками для себя и для них.
Они мне отвечают, что вся эта шумиха сильно преувеличена, а простыла она от того что в Гонконге они дико мерзли, при плюс 10-ти на улице и в неотапливаемой квартире, якобы там вообще никто не отапливается - все привыкли кроме них.
Слышу в телефон, зятюха меня успокаивает, что он в гости не пойдет, а я и так спокоен - никакой паники. У меня не было паники даже когда Фукусима взорвалась, а от нас до Фукусимы, если напрямую, всего 1000 км. Мы супругой спокойно накупили консервированной жрачки на месяц, воды, марлевых повязок. Я закинул палатку, газ, теплые вещи в машину, хим. комплект с противогазом, заправил полный бак и был готов уехать, куда глаза глядят.
Потом, правда, пару лет ничего не покупал в магазинах, собираясь на рыбалку – все было.

Второго вечером мне звонит отец, хихикает с подъебкой. Ты, спрашивает, на какое время нас закарантинил? Ага, я крайний - не позволяю семье воссоединиться. Отвечаю, как минимум на неделю, но рекомендуют две. Утром третьего звоню Ленке, справится про здоровье. Уже лучше, отвечает, только Серегу с температурой 38,2 в инфекционку положили. Правда сказали, если бы не из Гонконга, то и этого бы делать не стали, якобы простой бронхит.
Заебись, думаю, откуда врачи это узнали в нашей глухомани, если прошлым летом, когда меня укусил клещ, я на всякий случай привел свои дела в порядок. Тогда моя подруга, бывшая главврач инфекционки, подсказала мне диагноз, но одновременно подтвердила уже вычитанное мною из интернета про то, что клещевой риккетсиоз (сибирский клещевой тиф) у нас не диагностируется, энцефалит не лечится, а с боррелиозом - как повезет, либо продолжаешь жить по прежнему, либо начинаешь бесплатно смешить прохожих.
Правильное лечение я себе назначил еще до консультации. Диагноз подтвердился, когда я с температурой 40 пошел пятнами, слава Богу - тиф! Так, блядь, и лечимся.

Сейчас супруга, провожая на работу, пичкает меня витаминами для профилактики. А я ей: - Придумал,- говорю,- способ как предохраниться от коронавируса. Приходит, допустим, ко мне долгожданный клиент и долбится в закрытую стеклянную дверь, а я ему из-за двери, приблизив лицо к заиндевевшему стеклу, громко так:
- Пошел нахуй!
Здоровья всем, и берегите близких!

Некоторые комментаторы называют подобные повествования потоком сознания. Мне незачем возражать, и потому насрать - как и задумывалось, хотя и не я раскачал здесь накануне тему говна.

Серега, мой одноклассник, теперь уж царствие небесное, был красавцем и при том очень ранним.
Среднего роста брюнет с широкими плечами, узким торсом, со всеми тысячью кубиков на животе и карими глазами. Это было не все. Еще он был борзым, а если и наглым, то в меру.
Прямо из учебника «Каким нужно быть чтобы понравиться сразу всем девочкам». И даже не только девочкам, а всем у кого есть пизда. Про пизду он нам начал рассказывать с класса пятого, но отзывался о ней нелицеприятно:
-Хуй, говорил он, - а мы знали, что такое хуй, - По сравнению с пиздой – Снегурочка!
Еб твою мать! - светло завидовал я ему, являясь счастливым обладателем огромной башки, узких плеч и мечтательного взгляда.
Ко мне Серега испытывал нежные, щенячьи чувства, потому без конца доебывал борьбой с удушениями, и кроме того с удовольствием делился историями из своей насыщенной жизни.
Пока не забыл. Мы с ним встречались после школы, он ушел в техникум после восьмого, случайно в поезде. Я тогда уже стал моряком, а он успел растаться с одним глазом.
Вот собственно:

Он во Владик поехал. Один. Уж не помню зачем, может в цирк. Поезд рано туда приходил.
Чтобы скоротать время, Серый пошароебился по железнодорожному и морскому вокзалам , поел беляшей из киоска, и к обеду выдвинулся в центр на, теперь уже, Светланскую.
Там то его живот и прихватило, и вспучило заодно.
Чувствую, говорит, что если и успею вернуться к обоим вокзалам с их туалетами, то только с полными штанами.
Метнулся в подворотню, там люди, дети – ни посрать, ни обосраться. Затем в первый попавшийся подъезд многоквартирки. Звонит, стучит и вдруг… - она открывает.

-Блядь, Леха! - Продолжал он: - Какая она была красивая! Коротенький халатик, сиськи, блядь! – Он широко обрисовал на себе очень большие и красивые сиськи: - И вот такие глаза! – изобразил он пальцами перед своими глазами огромные, круглые очки.
- Можно в туалет? – Из последних сил успел спросить он, и дождаться кивка.

Серый пронесся мимо красавицы нашел нужную дверь с унитазом внутри и воссел.
Его молодой и крепкий организм, вдохновленный привокзальными беляшами, заполнил мелкий советский унитаз с плоским донышком по самый ободок за секунду. Пораженный красотой своей спасительницы, Серый от расстройства добавил еще, и в скомканных чувствах вспыхнувшей любви и неловкости выскочил из квартиры на улицу, даже никого не задев.
Немного отдышавшись, Серега решил не усугублять знакомство, потому что вдруг вспомнил, что забыл за собой смыть.

Недавно, из бывшего здесь, и мне напомнило одну давнюю, автобусную историю.

В битком набитом летнем городском автобусе, мы медленно и жарко подъехали к очередной остановке. Двери открылись, но никто не вышел, зато, с переполненной людьми остановки, в него вдавилось еще несколько человек.
Последним в задние двери пытался залезть тщедушный, но упрямый дедок. Одной ногой старичок стоял на нижней ступени, а рукой, просунув ее между телами, он цепко держался за средний поручень. Вторая половина пожилого тела вместе с его же седой головой молчала и беспомощно трепыхалась снаружи.
Водитель, разомлев под единственным вентилятором, наблюдал за происходящим через зеркало и, немного издеваясь над пассажирами, никуда не спешил.
Стояли долго, пока настроение пассажиров не начало портится. Задние из них видели, что происходит и еще терпели, а спереди послышались возмущенные возгласы: - Когда, мол, и какого, мол!
Дед все-таки втиснулся, скорее, его даже всосало внутрь, когда все и даже сам автобус дружно выдохнули, и отсмеялись на чей-то басовитый оклик:
-Эй, кто-нибудь! Столкните дедушку!

Сегодня с утра, перед работой, решил тортик прикупить, чтобы потом в очереди не стоять. Бежим с ним мимо городской площади бодренько так в -30, вижу зеленый вагончик, и вспомнилось.
Городок у нас не большой, и площадь ему под стать – не большая. Тем не менее и елка праздничная на месте и горка, и разгоряченный народ обычно сразу после курантов и салютов, подтягивается на новогоднюю тусу, оставляя после себя горы мусора и пустых бутылок. А несколько лет назад администрация ли, или по инициативе ОВД на этой площади, рядом с елкой, установили маленький зеленый вагончик , и повесили на него табличку, кажется «Дежурная часть», чтобы, значит, было кому за порядком следить, и где погреться зимним милиционерам. Могу предположить, что при скудности городского бюджета, финансовый вопрос решался не без помощи местных предпринимателей-спонсоров, так называемых «лесников» (лесозаготовителей-экспортников). Все бы было ничего, и это событие осталось бы незамеченным, если бы не излишнее усердие или креативизм безымянных филантропов. Их чуть позже даже проиллюстрировали на одном из центральных каналов.
Перед самым входом в этот вагончик была установлена большая, в цвет вагончику, урна на которой отчетливо красовалась надпись: «ДОМИК ДЛЯ МУСОРА».

Я в то утро заступил дежурным по роте. Один дневальный, как и положено, на тумбочке у входа, трое на мореходском камбузе моют посуду, да картошку чистят, остальные курсанты на занятиях. А тут комиссия из Москвы, меня предупредили. Для понимания поясню. Хотя и дрючили нас по полной строевыми и военными науками, и давали офицеров запаса, мы воспитывались для торгового флота.

Я их с утра пас из окна нашего третьего этажа. Смотрю, идут. Человек семь. Все капрасы, по-парадке, черно-желтые и страшные, блядь!

В расположении роты никого кроме нас с дневальным оставаться не должно. Я думаю, пробегусь по коридору, проверю по кубрикам.
Заглядываю в свой, а там Карлюков, Карло по-нашему, в робе разметался по шконке, и дрыхнет, аж слюни пустил. Я как нагнал ему громкой, авральной жути, так он свои гады чуть задом-наперед не напялил.
Оставляю его, бегу ко входу, а они уже вот!
Рапортую бледным юнкером, мол, по службе все заебись, товарищи-господа командиры.
А тут и Карло подоспел, идет прямо к нам словно на вантах, и дрожит весь. Он был из юных боксеров, поэтому соображал не очень, а тут еще крайнее волнение, и его заикание, которое в обычной обстановке было почти незаметным.

- Кто такой будешь? – Спрашивает его самый страшный офицер – наш начальник военно-морского цикла.
Карлюков, совсем неотдупляя, что впопыхах забыл надеть мичманку, вскидывает руку, причем левую, в приветствии:
- Ку-ку-ку-рса-ант, Ка-ка-ка-рлю-коов!
Офицеры, зачарованные происходящим, либо еще не очухавшись от вчерашнего, приветственного банкета, молчали.
Капрас скривился, и махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху:
- Съебни отсюда!
Наш красавец-командир и любимец, двухметровый каплей, по слухам разжалованный за неподчинение дебилам в погонах с капитана третьего ранга, возвышаясь позади всех, скривился еще сильнее, и помотал своей огромной головой.
- Есть! – Карлюков снова поднес руку к виску, и повернулся кругом через правое плечо.
Его строевые гады, удаляясь, зацокали вниз по ступенькам.
- Видели? – спросил начальник, обращаясь к остальным:
- Готовый офицер!

Здесь недавно история была:
«Ехала сегодня на метро по работе. На Белорусской заехал инвалид-колясочник. Начал толкать речь о том, чтобы ему помогли. Ну москвичи - народ добрый, все начали кидать мелочь, все дела. На Маяковской двери вагона открываются, колясочник выезжает, к нему подбегает парень, хватает пакет с деньгами и начинает убегать. Секундная пауза, колясочник вскакивает со своей коляски и начинает бежать за парнем!
А парень, раскидывая мелочь из пакета, бежит в сторону выхода и орет:
- Я совершил чудо! Я новая мать Тереза! Ура, товарищи!
Двери вагона закрылись, люди осмыслили ситуацию и начали ржать.
Чувак, ты сделал мой день, спасибо!»

И мне напомнило...

Я не знаю сколько дней, лет или эпох, сделал тот чувак и кому, кроме меня и того мужчины, с которым вы вскоре познакомитесь. Но помню, и улыбаюсь до сих пор.
Таллин, центр Старого города, наверно 1986 год.
Я на узенькой, мощенной улице, балтийский сумрак и мерзкая, весенняя морось. Гуляю.
Слышу, быстро приближающуюся из ниоткуда Агузарову:
"- Ах эти желтые ботинки
Шагают быстро по асфальту..."

А я рокер, чтобы было понятней все волшебство)
Поворачиваю голову, а мимо меня по тротуару на максимальной скорости мчится чувак, в … инвалидной коляске на велосипедных колесах, с ручным рычажным приводом:
"- И ты опять идешь пешком…» - пронзительно звенит Жанна.
Худощавый брюнет, и бледный, как граф Монте-Кристо парень за рычагами, у него на коленях лежит кассетный магнитофон:

-Я мимо проезжаю в "Чайке"! – продолжает втыкать из мафона Жанна.

Не останавливая свое стремительное движение, он, отпуская один рычаг, достает початую бутылку пива, зажатую доселе меж ног, пригубливает, и исчезает в неприметной уличной арке.
Я остановился, зачарованный происходящим.
Пожилой мужчина интеллигентного вида, идущий чуть впереди меня, остановился тоже, повернулся, и встретившись со мной взглядом, сказал, выдержав паузу:
- Похоже, с яйцами у него все в порядке, и улыбнулся.
Я кивнул, и улыбнулся ему в ответ.
И уже из подворотни, без уличного гама и скрипа рычагов, тише, но отчетливей:
-Рок хоп чоп чоп
Эй рок хоп чоп чоп
Эй рок хоп чоп чоп а-а …!

Толерантно с наступающим!

Оба случая не выдуманы, и рассказаны мне давным-давно, хотя наверняка не уникальные, даже проверять не стану. Тем не менее.
В первом из них, дошкольная дочь моего друга Лехи, назвала случайно подсмотренную папину писю Буратиной, она так и сказала маме Марине:
- Мама, а у папы пися на Буратину похожа!
А во втором, снова дочь, но совсем другого и, как оказалось, не очень приятного человека, поведала маме, что у папы вместо писи хвостик.
Решив, две таких разных писи приурочить к предстоящим празднованиям Нового Года и грядущим тостам, желаю всем хорошим мальчикам по Буратине, а не хорошим – не желаю!
Пидорасам, просьба никого собственными, пидорастическими выдумками не беспокоить!))

Вспомнилось здесь, в связи с резко наступившими холодами.
Случилось мне три года назад заняться оптимизацией системы отопления дома. Автоматика там всякая, котлы, схемы и пр. Пришлось достаточно глубоко погрузиться в изучение вопроса, в том числе в Интернете, и в частности на одном известном ресурсе. Как и везде, помимо откровенных долбоебов, и там встречаются настоящие специалисты и мастера своего дела.

Приятным бонусом, к почерпнутым оттуда знаниям, для меня оказалась живое общение с местной публикой и неожиданный юмор. Вот что однажды особенно порадовало, и запомнилось.

В одной из тем форума возникла дискуссия о способах утепления стен домов. Кроме используемых при этом материалов, сопоставлялись варианты обшивки здания СНАРУЖИ, либо ИЗНУТРИ. Два чувака долго доказывали друг-другу собственную правоту, пока один из них не пригвоздил другого, убийственным аргументом:
- Вот представь себе, - пишет он, - ты замерз, и тебе дали шубу. Как тебе будет теплее, если ты ее на себя наденешь, или если ты ее съешь?

Случилась надобность, Почту России побеспокоить - какую-то алиэкспрессовскую посылку нужно было получить.
Дождались с супругой, пока разбредутся, и улягутся спать бабки из почтовой очереди, взяли с собой песика, и к вечеру пошли.

Пока супруга коннектилась с замороженными почтальоншами, мы с Джимом курили в сумраке по близости.
Вижу, из салона красоты, встроенного в торец соседнего дома, выходит троица. Две молодые девушки и здоровенная фигура хуй знает кого, в огромных пушистых башмаках и длинным хвостом.

Джим, пристально вглядываясь в сумрак, негромко зарычал, и вопросительно посмотрел на меня:
- Че за хуйня? - Спрашивает.
-Хуй знает. – Так же тихо ответил я ему.

Я внимательно присмотрелся, к похожему на чёрта силуэту.
При ближайшем рассмотрении, фигура оказалась мышью. Принадлежность к грызунам, выдавала огромная мышиная голова, которую держал в руке, наряженный в мышиную шубу долговязый парень.

Девушки подошли к микроавтобусу, и открыли двери. Мышара , нелепо переставляя огромные башмаки пошел вслед за ними, и остановился рядом с машиной, понуро опустив обе головы.

Одна из девушек была из тех, кто легко может покатать тебя на санках в бесснежную зиму, и при необходимости, даже увезти за горизонт – крепко сбита. Она шагнула к Мышу:
-Нажрался, козлина! – Хищно мявкнула она.
Мышь, что-то неразборчиво ответила, и тут-же выхватила, неожиданно звонкую оплеуху.
-Залазь, давай! – Девушка пихнула его к машине.

Квелая мышь снова что-то буркнула, и по очереди поднимая башмаки руками, с трудом втиснулась в автобус. Автобус тронулся, увозя невеселую компанию, к чьему-то празднику.

Чего смешного в этой странной истории, спросите вы. Наверняка и сам не знаю. Может фантазии о том, кого и каким образом они собралась веселить на ночь глядя. Или дело было в мышиной голове, которая бесшумно выкатилась из автобуса, перед тем как захлопнулась дверь, и мой, неуслышанный ими оклик:
-Эй, башку потеряли!
-Да и хуй с ними! - Сказал мне Джим, на что я ему заметил, что материться нехорошо.
Я надел на себя мышинную голову, оттуда пахнуло коньяком - внутри костюма бухал, подумал я, а Джим улыбнулся.

Сегодня с друганом курили, он от детских (тоненьких)) сигарет и вейпов снова на нормальные перешел. Говорю, мне вчера удачные попались - "Недоношенность". Да, отвечает, есть еще не плохие - "Мертворождение".
Достаем сегодняшние пачки, сравнить. У меня "Пародонтоз", у него "Мучительная смерть".

Звонок сегодня, в субботу, мне на сотовый после 17-ти.
-Да,слушаю.
-Хотелось бы услышать Ксению!- взывает приятный мужской голос.
Заебись, думаю, начало, а почему сразу не Горбачева или, как его, Киркорова со всеми клоунами.
Мою жену зовут иначе - продолжаю соображать я, и придумывая себе красивую Ксению:
-Зачем? - спрашиваю.
Парень задумался, а я уже не мог успокоиться:
-Перезвони, если найдешь!
Парень не ответил.

Мы тогда арболитовый завод достраивали, и запускали. Оборудовали себе кондейку на четверых монтажников через стенку с электриками. Электриков было двое, один нормальный, а второй Костик. Кроме того, что Костик создавал о себе впечатление слабо отдупляющего, он еще и сильно заикался. Мы придумали одну ржачку, и доебывали их перед каждым обеденным перерывом.
Вначале трое из нас по очереди стучали гаечными ключами по пустым газовым баллонам, наподобие курантов, а четвертый брал трехкилограммовую кувалду, и изо всей всей дури, вхренячивая ею по тонкой,кирпичной, соседской стенке, сразу после "курантов", дурным голосом орал: - Московское время семь часов!
Нормальный электрик кричал нам из-за стены, что мы долбоебы, а Костик, видимо сильно пугался, прибегал к нам, тряс головой и говорил:
- Му – мууууу…, пытаясь выговорить «мудаки», от чего мы веселились еще сильнее.

Ну так про электрика – Костю.
Кому-то из нас попался компактный электродвигатель, диаметром с поллитровую бутылку, зеленого цвета, наверно изготовленный для военных нужд. В те времена в магазинах не было изобилия электро-инструментов - ничего не было, и мы задумали его приспособить под шлифмашинку.
Обороты он развивал приличные, по звуку точно больше 5000 в мин., но хотелось узнать сколько именно.
На приклепанной к нему металлической бирке, цифры были сильно затерты, и не читалось. Было видно только цифру «1» и два нуля в конце. Мы вышли из темной кондейки к свету, и разглядывая, крутили его в руках. Выглядело примерно так: "...1...00"
А тут Костик мимо проходил. Мы у Костика и спрашиваем, как у электрика, сколько оборотов у движка, думаем, может встречался где с таким.
Костик, близоруко щурясь, долго рассматривал, шевелил губами, а потом на полном серьезе и выдал:
-М-м-м-мильён!