Смеркалось 2. Индийские впечатления.
Не знаю, как у вас, уважаемые читатели, а у меня постоянные трудности с прологом. Ну, типа, как начать очередное повествование. Нельзя же без предисловия, с места в карьер. Читатель подумает, что графоманы, мол, совсем распоясались и беспардонно заполонили своими бездарными писульками бескрайние просторы интернета, что, неплохо-бы какую-нибудь полицию, что-ли, учредить, чтобы отслеживала и, по всей строгости, карала зарвавшихся писак.
Правильно, заполонили, и учредить чего-нибудь такое надо! Еще Казьма Прутков призывал: "Если можешь не писать, не пиши!". А может не Прутков, а кто-нибудь другой из великих. Ну, да, не суть... Я, вот могу не писать, а все равно, нет-нет, да намараю парочку страниц.
Я все это к тому, что правильно начать - задача первостепенная. А с этим, как раз, постоянные трудности.
Потому, будучи графоманом, вынужден выдумывать каждый раз, что-нибудь этакое, чтобы заинтересовать читателя, чтобы не плюнул и продолжил чтение.
Вот и в этот раз, никакую хитрую завлекалку придумать не могу. А-а, пусть его, пишу, как есть...
Ну, с божьей помощью (это я уже начал) и с трудами тяжкими, обязательная программа выполнена. Никогда еще прежде, отдых не был настолько утомительным.
В Дели, Ворота Индии и Президентский Дворец осмотрены, храм Лотоса и минарет Кутуба по достоинству оценены. Вот только одна печаль: с детства мечтал увидеть и обнять железный столб в комплексе минарета Кутуба (мне еще бабушка, в детстве, о нем рассказывала). Не удалось. То есть увидеть, конечно, удалось, а вот обнять...
Обнимать его полагается стоя к нему спиной и обхватывать руками сзади. Но коварные индийские власти посчитали, что желающих обниматься много, а столб один - еще сотрут до косточки-, опять же, возможность теракта, ну и огородили его решёткой, да еще полицейского с дубинкой на охрану приставили. Обидно.
Поехали дальше, а дальше, по обязательной программе, - г. Джайпур. А там замечательный Форт Амбер, дворец Ветров (Хава Махал), Городской Дворец и много другого интересного.
Потом Агра. По дороге - всякие достопримечательности, из которых, самая крутая - ступенчатый колодец Чанд Баори. Взрыв мозга! Описывать такое глупо и нелепо. Надо видеть. Хотя бы фото в Гугле.
Ну а Агра, это, понятно - Тадж Махал и Красный форт.
И в каждом городе попадались красивые индийские девушки. Настолько красивые, что, даже жена, разрешала с ними сфотографироваться.
Надобно отметить, что во всех этих посещениях, мы с женой, сами были преследованы навязчивыми индийцами с целью запечатлеться на телефон или камеру. В группе, кроме нас, еще четыре пары, и других белых - в достатке, а фоткаться только с нами. Может мы лучше остальных? Жена понятно - она красивая. А со мной-то чего? Ну, может, не урод... Где зеркало? Да нет - урод.
Все это путешествие заняло 6 дней. Тот еще марафон, но интересно. Одно только, на протяжении всей дистанции, позволяло не свалиться от упадка сил и дойти до победного финиша - мысль о Гоа. Знали мы, с подругой дней моих суровых и не очень, что за финишной чертой ждут нас пальмы, лазурный песок и ласковые волны Индийского океана.
Словом, повторюсь, обязательная программа выполнена. Все добросовестно по несносной жаре посещено, сувениры закуплены, впечатления на карту памяти записаны.
Теперь - обратно в Дели, на самолет и, вот он, Гоа.
Отель в колониальном стиле забронирован. Пальмы ждут...
Сезон только начинался. Людей мало. В целом впечатления самые благоприятные. Отель небольшой, уютный, очень зеленый и практически на пляже.
Больше половины номеров - свободны, поэтому удивило поползновение персонала втюхать отстойный рум. У них там два вида номеров по метражу (побольше и поменьше). Но до заявленных на BOOKING 42 м.кв., далеко. Самый большой, думаю, +/- 25 м.кв. Подняли, с женой, скандал, пригрозили пожаловаться на BOOKING, вмиг переселили в больший номер в коттедж, самый ближний к пляжу.
Вне зависимости от метража, интерьер румов одинаковый. Кроме кондиционера, в прихожей, комнате и в ванной - по потолочному вентилятору, зачем-то имеется. Других излишеств нет. Но уютно и эргономично. По кабельному ТВ, только индийские каналы, но это даже забавно...
Было бы забавно, если б это самое ТВ работало. Два дня подряд телевозор не показывал вообще, а остальное время, с завидным постоянством, отключался на несколько часов каждый день. Ресепшин винил во всем провайдера...
Мало того, ещё и свет пропадал... Ну, да логику администрации понять не мудрено: Вы че сюда приперлись? Телевизор смотреть? Марш на пляж!
Ну и еще один косяк, перед тем, как перейти к похвалам - завтраки. Убогий ассортимент овощных закусок, дрянной кофе и сок Япи. Все это на сайте отеля стыдливо называлось "Континентальный завтрак".
Континентально, таким образом, в первый день позавтракамши, отправились к управляющему отелем - жаловаться. Вежливо, так, говорю, отказаться, мол, хотим от брекфестов, не удовлетворяют они нас. К мясу мы привыкши, ну, или, на худой конец, к омлету.
- Ты, Ахметка, нам деньги верни, а мы, за то, что переплачиваем на дрянных завтраках, в уличных кафешках омарами шиковать будем.
Юлит Ахметка, отнекивается: - Мы услуги комплексом продаем, номерей без брекфестов нету. Я ж потом, перед BOOKINGом не отчитаюсь. Но за сигнал вам спасибо. Рассмотрим, примем меры, исправимся. А пока - подозвал другого Ахметку - вот, мол, вам, персональный официант. Если надо чего, ну там, сыр, сосиски, или омлет, так это, вы ему на ушко шепните, он и оформит тишком. Не извольте ни о чем беспокоиться и напрягайте Ахметку, если что.
На том и порешили, но грубость, мы с женой, в душе затаили, чтобы излить её потом в отзывах.
А теперь обещанная бочка меда. Управляющий расстарался, покрасил все коттеджи белой краской к сезону. Красиво вышло, уютно.
Возле каждого коттеджа флора буйная произрастает, полянка собственная со скульптурами в национальном стиле и столиком-стульями для отдыхновения на аутсайде.
Рядом с нашим домиком холмик высится с зонтиками, с сидячими местами. На этом плейсе, пипл для встречи сансета собирается (на табличке так написано).
Оба бассейна, хоть и маленькие, но опрятные и чистые. Но это, думается, до поры, до времени... Пока русские не понаехали. Ведь, только наш люд способен сеять вокруг себя хаос и разрушение там, где оно, в принципе, невозможно! Вот скажите, разве какому английчанишке, или французишке, придет в его туповатую евросоюзную голову, прыгать в бассейн бомбочкой? Да ещё и кричать при том: "За Родину. За Сталина". Да не в жисть! А наш, приняв на грудь местного рому, и не такое может..., кусты, например, орошать, пальмы ломать...
Впрочем, не всякому тщедушному, бесхолестериновому европейцу, под силу, качественную бомбочку исполнить. Ведь тут масса нужна! А нашенские мужички - пузатые, бомбочка выходит, что надо!
Ну да, я же отель хвалю... Отвлекся. Так вот, все пальмы световыми гирляндами украшены. Светятся. Да и вообще, освещение ночью достаточное, но не избыточное.
Охрана заслуживает отдельного респекта. Взвод на въезде в отель (все бравые, усатые) и потом каждые 15 метров по Ахметке-охраннику, а возле сан-сетного холма - целых три кшатрия. Короче, охраны столько, что рота Кашмирских террористов им нипочём. Все в форме гвардейской, с погонами, шевронами, аксельбантами. Палками бамбуковыми вооружены и настроены решительно. Палки не уставные, все разные. Наверное, каждый себе, по руке, выламывал.
Каждый раз при встрече, а это раз 15 на дню, секьюрити вопрошают: "Как дельа?" -, и сами-же отвечают: "Карашо".
Пляж не отельный. Муниципальный. Очень чистый и ухоженный. "Бага" называется. По пляжу постоянно туда-сюда два джипа снуют (одноглазый красный и полнозрячий белый). Если Ахметки видят мусор какой, или лепёшку коровью - сейчас с джипа шасть, в мешок это непотребство, и в кузов. А еще по дороге посматривают, не тонет ли кто.
Впрочем, на пляже собственный Ахметка-спасатель имеется. От него совсем спасу нет: только в воду зайдешь, а он ту, как тут, и ну в свисток дуть! Мол, красный флаг. Мол, волны. Мол, о вас же, буржуях, беспокоюсь. Идите, лучше, в шек, есть ананасы и рябчиков жевать.
Шеки - это кафешки на пляжах, для антуража, пальмовыми ветками крытые. Меню, там, на удивление большое, но дороже, чем, в уличных кафешках. Персонал шеков по своему отрезку пляжа мечется, отлавливает туристов, зайти приглашает.
А еще каждый шек содержит при себе целый ряд лежаков с зонтиками-полотенцами для клиентов. Это бесплатно. Но, если ты не клиент, все равно, не прогонят.
Кроме персонала, к каждому шеку прибивается пата-тройка бедных индусов. Они зазывают, убирают за отдыхающими, содержат в порядке лежаки и выполняют массу другой непристижной работы бесплатно. За это им позволяется, на отрезке пляжа, где стоит шек, втюхивать клиентам и просто отдыхающим всякие колечки, браслетики, и все, что смогут дешево достать.
Там, где мы обосновались, была парочка таких прибившихся: Сита и муж ейный Бхарат. Молодые ей 22, ему на 3 больше. На вид - классические цыгане, но продавали честно (только цену надо было сбить в 3 раза). Эта Сита делала, по ее словам, на пляже "свой маленький бизнес". Кое-как говорила по-русски, если слов не хватало, переходила на английский. По-английски говорила сносно, хоть в школе никогда не училась.
Я ей в первое утро объявлял комплимент, что Сита, мол, красавица. Она засмущалась, засобиралась, было, покраснеть, но вовремя вспомнила, что не получится, ибо черна, почти, как негритянка. Зато каждый день, после этого, приходила в другом сари.
Что? Я сказал "как негритянка"? Нет, так нельзя. Нельзя негров "неграми" называть. Не полирткорректненько. Надо "черная". Опять херня выходит: "черная как черная...". Тогда, может "черная как афро-индийка" или "афро-африканка"? Чушь! Короче, вещи надо называть своими именами: негритянка - значит негритянка!
Под каждым лежаком собака гнездится. Надоест ей в тени лежать - идет в море, скупнётся, и опять под лежак. Вот он где, настоящий релакс! Всего-то забот: лениво вкусить, чем турист угощает, ямку под лежаком поглубже вырыть, да коров погонять... Один такой кобель, из-под моего лежака, повадился мне ногу лизать. По нраву она ему пришлась. Наверное, содержит много собачьих витаминов. Ну, да мне не привыкать, дома свой такой кобель имеет место быть... Я к собакам завистью проникся, потому так долго пишу о них. Они ж, сукины дети, не понимают, что в раю живут. В Гоа, на всем готовом и никто не гоняет. А у нас тут и мрак, и мор, и глад, и скрежет зубовный...
Сам бы в Гоанские собаки пошел, да, ведь, не возьмут! Тут же у них сансара, карма, реинкарнация... Это ж какого просветления, нынешней собаке, в прошлой жизни достичь надо было, чтобы тебя, минуя нирвану, сразу в Гоа зачислили!
А нам, за косяки наши... Ну, да, ладно, в прошлой жизни думать надо было!
Впрочем, есть тут еще одна каста неприкасаемых, в хорошем смысле "неприкасаемых". Коровы. Именно так, с большой буквы: Коровы! С первого дня в этой чудесной стране, был терзаем мыслю..., да-да, иногда мысли меня посещают... Нечасто, но здравые. Так вот, задавался я вопросом: как же эти коровы ходят всюду, и никто их не трогает, машины не давят, из ресторанов, даже, не выгоняют.
Вот представь, дорогой читатель, ситуацию: сидим, стало быть, с женой в ресторане, никого не трогаем, лобстером питаемся. Все романтично, свеча горит, живая музыка играет (живой Ахметка индийские хиты исполняет), и тут, на тебе, корова! Припарковалась у столика. Стоит, ничего не просит, на нас не смотрит даже.
Через минуту-другую, начинаем с женой ощущать некоторое беспокойство, дискомфорт. Но только мы, а официанты и живой исполнитель, своими делами занимаются, в ус не дуют, ситуация-то штатная. А мы, с коровами, даже в состоянии стейка, не особо ладим, предпочитаем свинину, а тут целая корова. Живая, как музыкант.
Подзываю официанта, намекаю, что, мол это животное, хоть и священное, несколько, э-э-э, не гармонирует с нашими прикольными пищеварительными процессами.
-Чего-чего?
-Да ничего! Выгони, говорю, корову! - Почесав макуху, Ахметка берет с нашего стола лепёшку "наан", нами, же оплаченную (80 рупий за порцию), и манит ею животного из заведения.
Это так, лирическое отступление. Так вот, терзает меня, стало быть, мысль, как же это, никто коров не пасет, не беспокоится, что заблудятся, и вообще, куда их хозяева смотрят? А нету их, хозяев! Бесхозные они! Сами в стада сбиваются, сами плодятся и сами от старости мрут.
А пока живые, они, коровы эти, Гоанскому распорядку дня подчиняются. С утра до 18,15 по городу шляются, мусор едят. В 18,15 начинается сансет и коровы всем стадом на пляж. А там, к тому времени, отлив, люди и собаки резвятся, фоткаются, да на сансет молятся.
Я, первый день, по незнанию, хотел было толкнуть проходившую близко корову. Индус, стоявший рядом, как зашикает на меня, как большие глаза сделает, как руками замашет!
-Их трогать: ни-ни! Они обнаглевшие и агрессивные, быки особенно. Могут на рога поднять. Местные их стороной обходят.
С сансета и до утра, на пляже разгул и зажиг чинится. Народ, всех возрастов и национальностей, побухивает, покуривает, понюхивает и вообще, ведет себя крайне предосудительно. Песни горлопанит, танцует, в барабаны бьет (я себе тоже индийский народный барабан купил...).
Вот какой-то француз в растаманских дредах и в берете цвета радуги (как-он-там-называется), подражая акценту ямайских реггеров, взывает: "Май пипль, камона! Лайф ис бьютефуль бекос ит ис а ваньдафульа". И, сразу, на хорошем английском, затягивает бессмертную "I Shot The Sheriff". Народ подпевает и подтанцовывает. В воздухе - устойчивый запах марихуаны.
Дальше за пляжем - людная улица с магазинами, ресторанами, дискотеками. Из каждого заведения дежурный Ахметка рукой машет, "Come in" - говорит. Завидевши наши славянские рожи, переходит на великий и могучий: "Как дельа, брат?", потом добавляет, как наши научили: "Дельа у пракулода!".
То и дело, на скутере проезжает местный, и в полный голос, не скрываясь предлагает: "марихуана-гашиш-кокаин-экстази". А нам не надо, нам бы рома местного. Но уже поздно, бухло до 9,00 продают. Таксист вызывается помочь. Выносит за 275 рупий (в урочное время он стоит 175 за 0,75л.). Нормально. Не велика переплата. В других штатах этот же ром стоит 760 рупий. Только в Гоа правительством установлена такая цена для страждущих туристов.
Кстати, этот самый, местный ром, стоит отдельно упомянуть. Называется "Old Monk". Очень достойное пойло! Ничем не уступает лучшим ромам мира, а цена - копеечная. И крепость надлежащая - 43°. Зачетное бухло, короче. Рекомендую.
Местные, приехавшие в Гоа на пару деньков релакснуть, тоже не чураются прибухнуть и покуролесить. У себя дома они чинные Ахметки, религиозные парни, не курят, не пьют. Ибо пьющий и/или курящий индус неуважаем в обществе и жену себе не найдет. А тут можно все, такой уж это штат. Даже телки индийские, на прошлой неделе школу закончившие, сари поснимали, мини-юбки надели и на дискотеке "Bollywood Disco", под индийские хиты лихо отплясывают, и к утру от выпитого на ногах не держаться.
Индийская кухня - отдельная тема, она разнообразна изысками и заслуживает, чтобы ей руку пожали. Хороша! Пряна, остра и вкусна зело! Конечно, на побережье, она, малость под европейских туристов адаптирована, но в целом канонов придерживается.
Блюда, в основном не мясные. Индусы, в подавляющем большинстве - вегетарианцы, но во многих туристических кафе подают любое мясо, даже говядину.
Из всех морских развлечений (ну, там, снорклинг, дайвинг, скейтбординг, фишинг и пр.), жратинг, пожалуй, самое доступное и популярное. И мы этому занятию самозабвенно предавались. Не в отельном ресторане, конечно, с его "Континентальными завтраками", а в уличных, многочисленных заведениях.
Европейская, и даже, славянская немощь пасует перед острыми индийскими ништяками. Униженно просит: "нот спайси плиз". Это мало помогает, ибо индийцы искренне убеждены, что харчи "нот спайси" пресны и безвкусны и не имеют право на существование, посему, приправляют, но, по их мнению, умеренно. Даже эта умеренность пагубно сказывается на изнеженных белых желудках и отведавший такого, судорожно машет ладошкой перед ртом и требует водички запить.
Но мы не такие. Мы с женой оригинальный рецепт предпочитаем.
-Вот какая острота предусмотрена рецептом, такую, ты Ахметка, и стряпай!
И он, мерзавец, стряпает, чтобы потом позлорадствовать: Что, сопли из глаз? Cлезы из носа? Водички принести?
-А хрен тебе! Нам это -тьфу! Не такое едали! Мы огнееды, нас этим не проймешь!
Раздосадованный Ахметка почешет репу и отыграется на других белых. Ему не привыкать...
Конечно, в туристических местах и МакДональдсы есть. Но это для, совсем уже, немощных, ни на что не годных, европейцев. Да и МакДональдсы странные: бренд, клоун - это все есть, а, вместо говяжьей котлеты, и гамбургере - омлет! Это, наверное, чтобы называться "семи ведж" (полу вегетарианский). Я такой обиды своему желудку нанести не мог, он меня, ни за что, не простил бы. Поэтому ел, исключительно, индийскую кухню.
На побережье славян-европейцев много, никто им не удивляется, не рассматривает. А чуть дальше от моря, даже в крупных городах, они - в новинку.
Поехали мы в город Мупаса (не все же на пляже валяться, да Ситу комплиментами одаривать). Там базар большой, там и тряпки и специи и все остальное в большом ассортименте представлено, и дешевше весьма, чем на побережье. Всего-то 15 км расстояние, а совсем другой Гоа. Такси брать не стали, не интересно это, а поехали на автобусе. Том самом автобусе, где окна открыты, а иных и вовсе нет, где в часы пик на крыше ездят. Экзотика! Пока ехали, с нами все пассажиры перефоткались. Всем хотелось с живыми белыми запечатлеться, чтобы потом в Facebook'е лайки собирать.
Правоверный индус или буддист за благо почитает, ежели белого по большому, как у Будды, животу погладить. Он с этого благополучие и умиротворение поимеет. У меня как раз такой, посему, ни в автобусе, ни в Мупасе, к нему народная тропа не зарастала... Он, живот мой, такой ласки и обожания не знавал с дня его создания, а это, без малого, 20 лет. В начале 2000-х я его взрастил и взлелеял.
Даже супружница моя, будучи женщиной красивой и стройной, такого, как я, успеха не имела. Оно и понятно, у индийцев, судя по фильмам Болливудским, в чести дамы увесистые, дородные, ибо сами они, все больше, маленькие и худенькие. Поэтому, по количеству просмотров и прощупов, я, жену свою, на два корпуса опередил.
Такой же интерес к белым, наблюдался нами ранее и в больших городах: Дели, Джайпур, Агра... Чуть только праздник какой-нибудь, скажем богини Гайятри, народ в новых сари на улицу выбирается. А тут мы, белые. Ну как не пофоткаться. Толпами обступают и на селфи-палку запечатляются.
Еще перед поездкой читали отзывы, там знающие путешественники сообщают, что с трапа самолета и до последнего дня, опять-таки до трапа, приезжего преследует "запах Индии". По мнению этих самых знающих, это запах специй и мочи.
Ну, не знаю... Сколько не внюхивался, мочи не учуял. А специи - это да! Это повсеместно! Кари, но не такое кари, как у нас, а настоящее, ядреное, и всевозможные "масалы" - вот настоящий запах Индии! Теперь этот запах у меня в кухонном шкафчике живет. Открою, а оттуда слоны, форты, обезьяны, храмы, Тадж Махал и, чуть наивные, но очень милые люди, ну и коровы, конечно, куда ж без них...
2017
Мое открытие Америки
(Миннеаполис, конец 80-х)
Идеальных обществ нет, но капитализм
– это неравное распределение блаженства,
а социализм – это равное распределение убожества.
У.Черчилль.
Моё открытие Америки началось еще в Советском Союзе, когда к нам приехал мой дядя из-за океана. Он поразил меня с первого взгляда. Звали его Лев, и он полностью соответствовал своему имени. Огромного роста, косая сажень в плечах, он сразу же заполнил наш маленький дом. От него исходили такая сила и обаяние, что они не могли не понравиться шестилетнему мальчику. Поздоровавшись с родителями, он посмотрел на меня и улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и потянулся к нему. Он взял меня в свои огромные руки и поднял вверх. Я уперся головой в потолок и почувствовал неописуемое удовольствие, рассматривая всех с этой недоступной для меня ранее высоты. Мне было приятно и спокойно в его могучих руках, и даже мама не проявляла никаких признаков волнения. Дядя смотрел на меня снизу вверх, и я видел, как выражение его лица менялось. Из улыбающегося оно стало задумчивым, глаза его затуманились, руки задрожали, он поцеловал меня в лоб и поставил на пол. Потом он подошел к отцу, обнял его, и они заплакали. Я не мог понять, почему эти два, немолодых уже человека, плачут. Кажется, у них для этого не было никакого повода. Я стал внимательно слушать их разговор, но причина слез осталась для меня загадкой. Единственное, что я запомнил от дядиного визита это фраза, которую он довольно чисто произнес по-русски: Пейте, братья, пейте тут, на том свете не дадут.
Этот образец фольклора никак не объяснял его поведения и когда он уехал, я стал расспрашивать родителей о своем американском дядюшке. Но чем больше я пытался узнать, тем менее разговорчивыми они становились. Их лаконичные ответы только разжигали мое любопытство, которое подогревалось еще и тем, что при моем появлении разговоры прекращались на полуслове. Тогда было опасно афишировать наличие родственников за границей. Жили мы в небольшом рабочем поселке и соседи в минуты особо черного запоя, могли выразить свое недовольство в самой дикой форме. Глупость ситуации усугублялась тем, что КГБ хорошо знало о приезде иностранного гостя, и доброжелатели подробно рассказали, кому следует, обо всех деталях этой встречи.
Мой интерес, однако, не ослабевал, и я с нетерпением ожидал следующего визита дяди. Приехал он лет через шесть. На сей раз он не рискнул поднимать меня к потолку, но руку пожал так, что у меня в глазах потемнело.
Я изо всех сил сдерживался, чтобы не охнуть и не поморщиться, а потом, отмочив синяки в холодной воде, начал его расспрашивать.
Дядя держал себя раскованно, а со мной разговаривал как с равным. И то и другое было совершенно необычно в Советском Союзе времен после культовой личности. Некоторые даже называли это отсутствием хорошего тона, но мне такое поведение ужасно нравилось. Симпатия была взаимной, и в течение нескольких дней дядя рассказывал мне о своей жизни. Тогда я очень много узнал о корнях, стволе и ветвях своего генеалогического древа, о том, почему часть его, оставшаяся в России, сначала завяла и пожухла, а потом была вырублена; почему другая его часть была вынуждена отпочковаться и на новой родине стала бурно цвести и развиваться.
Мой дед был кузнецом и за помощью к нему обращались не только жители местечка, но и русские люди из соседних деревень. Человек он был очень общительный и кузница его никогда не пустовала. Это был своего рода клуб, где роль заведующего, конферансье и массовика-затейника играл хозяин, а тяжелую, но вполне уже посильную для себя работу выполнял его старший сын - мой дядя. Однажды по секрету один из русских соседей сказал моему деду о готовящемся погроме. Дед также по секрету рассказал об этом всем жителям местечка. Но это ничего не изменило. Некоторые ему не поверили, другие покорно ожидали своей участи, а третьи, которых было очень немного, уехали из местечка. На рассвете рокового дня дед велел накрыть стол, так чтобы он ломился от еды и спиртного. Он сам принимал активное участие в сервировке, а когда все было готово к приему демонстрантов, увел свою семью в лес. Там они пробыли весь день, и даже самый младший из его детей - всеобщий баловень и любимец - мой отец, молчал как мышка. Он еще не понимал, что происходит, но как звереныш чувствовал смертельную опасность. Разговоры велись только шепотом, а обратно отважились вернуться лишь к вечеру. По дороге семья деда встретилась с соседями, которые сказали, что в местечке буйствует группа подростков. Вероятно, эти ребята с утра приняли слишком большую дозу спиртного, проспали основное действие, а проснувшись, захотели наверстать упущенное. Попытки их успеха не имели, ибо все мало-мальски ценное было уже разграблено, а то, что нельзя было унести, разбито. Грабежом и разбоем в тот день дело не ограничилось: жертвой погрома стала молодая женщина, которая недавно вышла замуж и была беременна. В результате насилия и шока она выкинула и погибла от потери крови, а ее муж заплатил жизнью за попытки ее защитить.
Мой дед решил подождать. В сумерках он не сразу заметил отсутствие Лёвы. Заподозрив неладное, он направился в местечко. Издалека он услышал жалобное блеяние овцы. Она отчаянно металась на привязи, пытаясь скрыться от обозленных и не до конца протрезвевших демонстрантов, которые вымещали на ней свою злобу. Это безропотное животное не понимало причины ничем не спровоцированной жестокости и издавало такие душераздирающие звуки, что казалось, будто беззащитный ребенок просил пощады у зверей в человеческом облике. Помощь неожиданно пришла от Лёвы. Своим появлением он удивил всех, а у деда, наверно, сердце екнуло. Дед мой был человек чрезвычайно осторожный и прекрасно понимал, что ребята, какими бы они ни были, останутся его соседями и жить с ними лучше в мире. Но остановить своего сына он уже не мог.
Было моему деду лет около 40, и хотя по росту и силе он значительно уступал своему сыну, но еще вполне мог постоять за себя. И он поспешил на помощь.
Схватка была короткой. Погромщики в течение нескольких минут со всей силы били своими головами о сжатые кулаки местечковых кузнецов, а когда, утомившись, приняли горизонтальное положение, мои родственники перетащили их в ближайший лес. Но это было жалкой попыткой замести следы. Все прекрасно понимали, что придя в себя, парни поймут, с кем имели дело.
И не простят.
А стало быть, оставаться в местечке было нельзя. Судьба всей семьи была решена.
В этом месте своего рассказа дядя сделал долгую паузу. Видно было, что он вновь переживает события полувековой давности. Я тоже молчал, ожидая продолжения.
-Сукины дети фактически выгнали нас из дому, - наконец сказал он, сжимая кулак, который и теперь, в 75 лет был больше похож на кувалду средней величины.
Дед отправил свою семью к дальним родственникам, а сам стал собираться в Америку. С ним должен был поехать и старший сын. Они рассчитывали осмотреться на новом месте, собрать денег и вызвать остальных членов семьи. В местечке у людей были родственники, которые успешно осуществили переезд, и дед постоянно напоминал об этом. Он пытался подбодрить своих, но, несмотря на все его старания, прощание было очень нелегким. Уезжавшие не знали, что их ждет, а остающиеся не представляли себе жизни без главы семьи. Также как и мой дед, дядя Лева обнял всех по очереди, а когда дошел до младшего брата, поднял его на руки. Тот уперся головой в потолок и почувствовал неописуемое удовольствие, рассматривая всех с недоступной ему ранее высоты. Он очень хорошо запомнил, что все рассчитывали на скорую встречу, и мой отец с особенным нетерпением ждал момента, когда старший брат поднимет его к потолку на своих крепких руках. Но судьба сложилась так, что встретились они не через год, в Америке, а через 50 лет, в Советском Союзе.
Могучая натура Льва и его необычная жизнь поразили меня. Я слушал его с таким интересом, что он рассказал не только об отъезде из России, но и о жизни в Америке. Упомянул он, смеясь и о том, как перед первой поездкой в Союз его жена плакала горючими слезами. Она ни за что не хотела его отпускать, боясь, что Советские власти заставят его служить в армии. Наслушавшись басен о коммунистической действительности, она убедила себя, в том, что всеобщая воинская обязанность - вековая традиция России, единственная, которую большевики сохранили после свержения царя. По ее мнению в России воинская повинность, как и тяжкое преступление, не имела срока давности. Дяде с огромным трудом удалось убедить жену, что раз новая власть отказалась платить долги предыдущего правительства, то она не имеет права и пользоваться его кредитами. Это была деловая оценка, которую моя тетя понимала. И после долгих уговоров она неохотно разрешила поездку.
Дядя был для меня единственным источником и единственной составной частью капитализма, то есть у меня была лишь треть материала, которым пользовался карлик по фамилии Маркс. Поэтому, наверно, я не создал теорию антикоммунизма, но зерно сомнения было посеяно. Правда, попало оно в очень неблагодатную почву, где все время случались какие-нибудь несчастья: засуха, землетрясение, наводнение или неурожай. Даже большой урожай и то был несчастьем, потому что к нему не успевали подготовиться и тогда овощехранилища превращались в овощегноилища. Все это списывалось на происки империализма, а страна каждый год вела отчаянную битву за урожай и каждый год с завидным постоянством эту битву проигрывала. Зерно сомнения, посаженное дядей, имело очень мало шансов прорасти ещё и потому, что вся земля находилась за железным занавесом, и ветер с запада редко приносил туда дождевую тучку информации. К счастью, за этим занавесом следили уже не так бдительно. Во многих местах он проржавел и осыпался, и сквозь него иногда уже проникала "Немецкая волна", а если очень напрячься, можно было даже услышать "Голос Америки". И я жадно ловил звуки незнакомого и манящего к себе мира. Но мне было всего 12 лет, и во мне еще слишком сильны были пережитки социализма. Я хорошо видел недостатки страны, где имел несчастье родиться и мой возмущенный разум, хотя уже и не кипел, но все еще был готов вести меня в смертный бой. Я не знал, когда состоится этот бой, с кем придется сражаться, и за что надо будет воевать, но готовился к последнему и решительному очень серьезно. Моей целью было стать великим человеком, чтобы к моему мнению прислушивался весь мир, чтобы мне удалось, наконец, восстановить справедливость. Я только еще не выбрал, в какой области мне предстоит прославиться: в науке, политической деятельности или в литературе. В любом случае, я считал себя гораздо умнее всех остальных знаменитостей, и чтобы не совершать антипатриотических ошибок, я в своем дневнике довольно ехидно изложил историю о несостоявшейся военной службе дяди и придумал другую историю, о том что, уезжая, он подарил мне часы, которые все время опаздывали что, разумеется, было весьма символично.
Но время шло, слава и известность не приходили, а советская действительность поводов для оптимизма не давала. Скорее наоборот, жизнь награждала меня такими зуботычинами и оплеухами, что мир, который я видел в розовом свете, приобретал все более темные тона. Однако юношеский оптимизм был слишком силен, и я все еще пытался бороться. Только шестидневная война поставила все точки над i. Мое отношение к стране проживания стало резко враждебным. Мне стало трудно скрывать свои чувства от окружающих, и я стремился к тем, кто разделял мои взгляды. Эти люди пытались переделать мир и душой, конечно, я был с ними. Но в движущую силу народных масс я не верил, агитировать их считал делом не только бесполезным, но и опасным, а опыт моих новых друзей показал, что все диссиденты в Советском Союзе делились на досидентов, сидентов и отсидентов. Ни в одной из этих групп оказаться я не хотел и даже тогда, когда я помогал своим единомышленникам, делал это очень осторожно, так чтобы избежать опасных последствий. Я чувствовал, что рано или поздно они добьются своего, и в самой глубине души, боясь признаться в этом даже самому себе, надеялся, что тогда мне удастся пройти маршрутом своего дяди.
А вскоре он и сам приехал в Россию.
Узнав о моих намерениях, он так воодушевился, что тут же хотел мне взять билет на самолет. Далекий от советской действительности, он не понимал социалистической интерпретации слова "свобода", но его поддержка придала мне сил. Из Америки он писал мне обнадеживающие письма и при малейшей возможности передавал привет. Гости из-за океана, приезжавшие к нам домой, уверенно говорили, что открытие границ - это вопрос времени.
И я ждал.
Я с нетерпением ждал возможности уехать.
Но когда она представилась, воспользоваться ею я не сумел. Первый эшелон ушел без меня и шлагбаум надолго закрылся. Я чуть было не опоздал и на второй. Он уже мчался на полных парах, и были видны красные фонарики в конце состава, но каким-то чудом мне удалось вскочить на подножку последнего вагона. И с группой таких же безродных космополитов я попал в Австрию.
Поселили нас в летнем лагере, игрушечные домики которого не были рассчитаны на такое количество людей. И хотя мы сталкивались друг с другом гораздо чаще, чем хотелось бы, но жили довольно дружно. Единственным возмутителем спокойствия был я. Оказавшись за границей, я уже не пытался сдержать своих эмоций и когда люди, рассказывая о своей жизни в Союзе, говорили "у нас" я прерывал их как врагов народа.
У кого это "у вас", - хорохорился я как молодой петушок, - вас там заклеймили позором, назвали предателями и отщепенцами, лишили советского гражданства и еще заставили за это заплатить. "Ваше" правительство выгнало вас из страны со статусом беженца и без всяких прав, оно разрешило вам вывезти два чемодана на человека и $80 на семью, так что вашего там ничего не осталось, а впрочем, ничего и не было. И даже когда вы жили там, вы были "у них".
В эти моменты я не думал, что мое собственное прозрение заняло много лет, а лекарство от близорукости поступало из Америки, фармацевтической столицы мира, от человека, который в молодости сам переболел и слепотой, и ностальгией. Он как добросовестный врач приезжал ко мне на дом, а когда не мог посетить меня лично, присылал своих эмиссаров. Это помогло мне увидеть мир таким, каким он был, а не таким, каким его рисовали классики социалистического реализма.
Мои нападки повторялись по нескольку раз в день и, в конце концов, я так достал своих соседей, что однажды, после прогулки по Альпам (как это тогда звучало для нас - прогулка по Альпам!) они сказали: Боря, мы нашли способ избежать ненужных споров. Впредь, говоря о Советском Союзе, мы не будем употреблять местоимение "у нас", но поскольку мы не готовы еще заменить его словом "у них", то в качестве компромисса мы будем говорить "в зоне".
И так они были довольны своей находкой, что больше уже не ошибались. Да и я успокоился. Наверно горный воздух и пасторальный пейзаж подействовали на мою истерзанную душу. Мне надоело исправлять лингвистические ошибки своих знакомых и когда они начинали рассказы о прошлом, я уходил из дома.
Пока мы ожидали разрешения на въезд в Америку, я узнал печальную новость: мой дядя умер. Мне было ужасно обидно. Я очень надеялся встретиться с ним и уже как равный пожать его руку. Но, увы, теперь эта встреча откладывалась на неопределенный срок. Впрочем, мне казалось, что даже после смерти, из лучшего мира, он внимательно наблюдал за мной. Он знал, что на мне круг замкнулся. Также как и мой дед, я переломил свою судьбу и с опозданием на полжизни шагнул через океан, на свободу.
Она опьянила меня. Она оказалась гораздо лучше, чем я ожидал и одновременно намного хуже. Но это была моя свобода, моя осуществлённая мечта и я принял ее целиком и без оговорок.
«Нынче Сретение Господне! Поздравляю! Весна с зимушкой встречаются, и это явствует совершенно!!!)) Возьми водички сретенской и свечечку в храме для меня, если не затруднит...» (прислала Л...)
Водички Сретенской и свечечку для вас, любезные Братья и Сестры передать по электронной почте не смогу. Пока ещё не изобрели такую возможность.
Но постараюсь порадовать вас новой историей о моих приключениях, случившихся в Канун Сретения Господня. Итак,
ИСТОРИЯ В НОЧЬ НА СРЕТЕНИЕ.
Начну с того, любезные читатели, что несколько дней подряд накануне праздника Сретения Господня случалось в нашем поселении яркое солнечное морозное утро. Я ночевал эти дни в трапезной при храме. И, выходя утром на улицу по крепкому морозцу, увидел в небе радостное явление — радужный столб! Поделился этой радостью со всеми пришедшими на утреннюю службу прихожанами, натурально показал в небе каждому.
Справка из интернета: Зимняя радуга называется гало. Она вертикальная. Возникает из-за отражения и преломления лучей солнца кристаллами льда, из которых образованы туманы и перистые облака. Явление редкое, для появления гало необходимо яркое солнце, крепкий мороз и высокая влажность.
Наблюдалось это явление только на восходе солнца, затем минут через 30-40 рассеивалось.
А теперь, наконец, начну нашу историю. Потерпите! Ещё чуть-чуть!)))
В воскресение, 14 февраля 2021года, вечером я приехал в храм примерно в 21-30. Дороги, благодаря дорожникам, уже были неплохо расчищены после тридневного снегопада. И я предвкушал отдых в тёплой и уютной трапезной нашего храма, проехав в итоге в этот день по заснеженным дорогам более 150 км.
Итак, припарковался я на замечательно расчищенной от снега стоянке у нашего храма (отдельная благодарность нашему Попечителю, Князю Игорю, приславшему трактор для расчистки снега)! И стал переносить свои вещи из автомобиля в трапезную храма, ёжась на леденящем февральском ветерке. Храм-то наш стоит на вершине холма, поэтому здесь почти всегда потягивает ветер. Предвкушал я тихий и спокойный вечер в тёплой и уютной трапезной храма! Но, не тут-то было!
Сцена первая
В очередной раз, подойдя за вещами к моей машине, увидел, что на дороге в сторону Алексеевки, в ложбине, примерно в 200 м от храма, мигают аварийные огни какого-то транспортного средства. Отметил для себя, но особого значения не предал. Копаюсь в багажнике автомобиля и вижу, что задним ходом по дороге приближается огромная длинная «фура», мигая аварийными сигналами. Останавливается она напротив меня, выходит из кабины водитель и спрашивает: «А как мне до Черноголовки доехать?»
Я: Так вам надо на шоссе и налево 10-15 км.
Водитель: А далеко до шоссе?
Я: Больше километра.
В: А на выезде на шоссе можно развернуться?
Я: Опасно! Там снегом всё занесено, забуксуете. Только колеи накатаны. А машины там быстро едут в обе стороны.
Разворачивайтесь здесь, стоянка у храма расчищена. Хотя машина у вас длинная (17 м, как позже пояснил водитель), как здесь разворачиваться, не знаю, места явно маловато, я на большегрузах не ездил за рулём. А почему бы вам на кругу в Алексеевке не развернуться, там, возможно, места больше, должно быть расчищено, так как там рейсовый длинный автобус разворачивается.
В: Меня навигатор сюда увёл вместо Черноголовки. Я доехал до этого круга в Алексеевке. Хотел там развернуться. А на кругу сломанный рейсовый автобус стоит, всю дорогу перегородил! Так я оттуда сюда задним ходом 1,5 км проехал!
Я: Вы опытный водитель! По такой узкой заснеженной дороге, ночью, через крутой лесной поворот, задним ходом на такой длинной машине! Уважаю!
В: Еще и автомобили пришлось несколько раз пропускать!
В этот момент мимо нас в сторону Алексеевки проезжает ремонтный грузовик-тягач. Явно его вызвал водитель сломанного автобуса. Время 21-45.
Я: Разворачивайтесь здесь и сейчас. Если в снегу застрянете кабиной своего тягача или задними колёсами прицепа, то этот автобусный тягач вашу машину вытянет. Так как вы всё равно дорогу всю перекроете. И ни он, ни рейсовый автобус проехать не смогут!
В: Хорошо бы! Но мне надо сейчас мотор глушить. По регламенту 30 минут отдых. ( Для справки — в дальнобойных грузовых автомобилях стоит специальное устройство — тахошайба, контролирующее режим труда и отдыха водителя-дальнобойщика. Если водитель нарушит — его ждёт серьезное наказание и большой штраф. Проверить тахошайбу может , в том числе, любой полицейский и инспектор на дороге).
Водитель въезжает на церковную стоянку с дороги и глушит мотор. Занимает стоянку полностью. Предварительно я съезжаю на своем авто со стоянки, освобождая место, так как иначе фура просто с дороги не съехала бы к нам на стоянку, и ставлю свою Шкоду прямо на дороге, включив аварийки. Теперь я не могу уйти с места события, ибо мой авто представляет собой потенциальную опасность на дороге. Повторюсь, всё вокруг засыпано снегом! Вокруг сугробы и даже горы снега, расчищенного со стоянки, достигают 3-4 метров высотой!
Сцена вторая. Те же и подъехавший в упор спереди к фуре чёрный легковой внедорожник БМВ. Время 21-50. До окончания «отдыха» водителя 25 минут.
Моя первая мысль: Это бандиты! Приехали грабить фуру!
С пассажирского сиденья джипа выходит мужчина средних лет, в меру пьяный, и направляется ко мне.
Мужчина (М): А Настоятель здесь? В храме?
Я (в полном недоумении???): Нет, он дома давно, отдыхает. Приходите завтра на службу или после службы в 11 утра, или позвоните ему завтра после 11 утра.
М: Хорошо, позвоню. Я в среду должен у него на беседе быть. А завтра я срочно уезжаю!
Затем Мужчина подходит к водителю.
М: Что, брат, тебя сюда занесло?
В: Да, вот, с дороги сбился, еду в Черноголовку, развернуться не могу.
М: А что в Алексеевке не развернулся?
В: А там автобус сломанный на кругу стоит, не проехать!
М: Так разворачивайся здесь, лучше места не будет!
В: Регламентный простой, еще 23 минуты.
М: А что везёшь?
Я (мысленно): А вдруг всё-таки...?!!!
В: везу стиральные машинки Бош из Германии, 12 тонн. А сам я из Беларуси, из Гродно. Еду на таможню в Черноголовку.
М: Так давай твои машинки мы заберем!
Тут я вмешался и стал расспрашивать водителя о Гродно и стал ему рассказывать, как я в Гродно был проездом (помните мои путевые заметки пару лет назад?) и в центре города видел только открытые костёлы, а единственная православная церковь была закрыта. Водитель удивился моему рассказу.
Мужчине стало скучно, а, может быть, замёрз. Он сел во внедорожник и они уехали. Водителя внедорожника я так и не видел.
Сцена третья. Те же и две фигуры с фонариками на голове, приближающиеся пешком со стороны Алексеевки. Время 21-55. До окончания «отдыха» водителя 20 минут.
Мужчины (приличного вида, но оба сильно пьяные) подходят к водителю.
М: Что, брат, тебя сюда занесло?
В: Да, вот, с дороги сбился, еду в Черноголовку, развернуться не могу.
М: А что в Алексеевке не развернулся?
В: А там автобус сломанный на кругу стоит, не проехать!
М: Так разворачивайся здесь, лучше места не будет!
В: Регламентный простой, еще 15 минут.
М: А что везёшь?
В: везу стиральные машинки Бош из Германии, 12 тонн. А сам я из Беларуси, из Гродно. Еду на таможню в Черноголовку.
М: Так давай твои машинки мы заберем!
Я (вслух): Ох уж эти русские...?!!! А куда идёте-то, уважаемые?
М: За водкой! Не хватило! Мы тут третий день пьём!
Я (к двум мужчинам): Я правильно понимаю, что водку сейчас там будете брать? (Показываю направление).
М: Правильно! Там! Где же её, родимую, сейчас тут ещё добудешь ночью-то?!
Мужчины твёрдой походкой уходят в указанном направлении. Холодно. Тянет студёный пронизывающий ветер. На небе виден молодой месяц.
Я сильно замёрз и ушёл на несколько минут в трапезную погреться. Повторюсь, мой авто стоит прямо на дороге с включенными аварийками. Водитель фуры также включил аварийки для безопасности. Редко, но проезжают припозднившиеся легковые автомобили.
Сцена четвёртая. Те же (я опять вышел на дорогу) и две фигуры с фонариками на лбах возвращаются из указанного направления. Время 22-05. До окончания «отдыха» водителя 10 минут.
М: (обращаясь к водителю фуры): А что, Брат? Давай мы у тебя в кабине погреемся и бутылочку разопьём?!
Я: Ребята, вы хотите, чтобы водитель от вашего дыхания в кабине опьянел? Я даже на морозе ваше амбре чувствую!
М (обращаясь ко мне): А давай тогда мы у тебя в легковой, в багажнике «поляну накроем»?
Я: Да, пожалуйста! Всегда рад ближнему помочь!
Открываю багажник и устраиваю им стол. Они немедленно распаковываются, накрывают, наливают, употребляют! Всем хорошо! В том числе, радуемся я и водитель фуры. Мужчины наливают и употребляют второй раз! Предлагают мне.
Я: Нельзя, ребята! А как было бы хорошо! Сейчас может любой дорожный инспектор подъехать и меня тут же лишит прав за пьянство за рулём!
Повторюсь, что моя машина стоит прямо на шоссе. Водитель фуры заводит двигатель. Дальше происходит словесная дискуссия, как фуре разворачиваться. Было два возможных варианта. Побеждает моя первоначальная версия, хотя я не был до конца уверен в успехе.
Я собираюсь отогнать свой авто дальше по шоссе, ибо он и теперь мешает развороту фуры.
Мужчина первый: Оставь «поляну» в багажнике!
Мужчина второй: Забери! Он сейчас уедет и всю нашу «поляну» увезёт!
Я: Мужики! Куда я уеду? У меня храм открыт!!!
Мужики собирают и забирают свою «поляну». Я отгоняю свою Шкоду дальше по шоссе и ставлю на обочине дороги, частично перекрыв движение, аварийки включены. Мы трое встаём с трёх сторон у фуры и водитель начинает разворот. От двух весёлых помощников с фонарями на лбах толку не очень много, правда, мотая головами, их налобные фонари высвечивают водителю фуры края сугробов на обочинах и помогают ориентироваться. Со второй попытки фура неожиданно легко и правильно входит в разворот, сносит с разгона своим тягачом метровый сугроб на обочине и встаёт в правильном направлении. В ту же минуту мимо проезжает отремонтированный автобус и за ним тягач, приветственно гудя всем празднующим заслуженную победу! Все дружно прощаются! Фура уезжает. Братья в налобных фонариках уходят в темноту в сторону Алексеевки. Я ставлю свой авто на стоянку у храма. Радуюсь, что могу наконец вернуться в тепло и покой в трапезной. Время 22-30. Прошло всего не больше часа с начала эпопеи.
Сцена пятая и последняя.
Я уже постелил постель в трапезной, приготовился ко сну, как в 23-10 раздался сильный стук в дверь с улицы.
Я: Кто там?
В ответ: Свои! Открывай, дядя Ваня!
Открываю. На пороге стоят Настоятель нашего Храма с Матушкой и детьми. Все радостные и раскрасневшиеся! Я понимаю, что они приехали в храм ночевать и мне, видимо, надо будет искать другое место ночлега.
Настоятель: А мы подъезжаем и видим — свет в окнах трапезной. Ну, думаем, сейчас кого-то тут накроем!
Я: Батюшка! Вы чуть-чуть опоздали. Все участники шоу уже разбежались!
И я им рассказал всю эту историю. А ещё детям достался кусочек именинного пирога, испечённого моим сыном, который мне сын дал с собой, а я предложил детям, и Матушка им по братски разделила, и они эту банановую шарлотку с удовольствием тут же и съели!
Настоятель: Дядя Ваня, не волнуйтесь, мы все пойдём в храм на второй этаж ночевать. Нам там больше нравится.
Неожиданное послесловие
Вот так и закончился, этот длинный-длинный день. А почему длинный, спросите вы?
Так я ещё забыл сказать, что утро этого длинного-длинного дня началось в 6-40. Я ещё крепко сплю в трапезной. Вдруг слышу, что кто-то открывает ключом замок уличной двери. И входят в трапезную Братья Алтарники (далее А). Ну, не спалось им в это утро. Чтобы приехать в храм в такую рань, им, по моим расчётам, пришлось встать не позже 5 часов утра! Подвижники!
А: Доброго утра, Брат Иван! Ты спи, мы мешать не будем! И свет верхний включать не будем!
Братья тут же начали греметь дверцей холодильника, доставать просфоры, громко переговариваться, открыли нараспашку дверь на улицу. Над моей тёплой кроватью закружили первые снежинки. Заснуть мне утром этого длинного-длинного дня более так и не пришлось. Поздно вечером также долго не мог заснуть от пережитых за этот длинный-длинный день впечатлений. Всех со Сретением Господним! А, поскольку история-то уже давняя, то С Великим Постом!