Новые истории - основной выпуск

Рассказ Володи Ульянова, Разумеется не Ленина:
Тюменская область, деревня Борки. На обочине стоят бабы и торгуют пирожками, с любой начинкой. А, к пирожкам горячая вареная картошечка, соленые огурчики, рыбка малосольная, местного улова и чай! Самым настоящий из самовара! Вкуснотища неимоверная! Запах этой вкуснотищи, на километр чувствуется.
Баб друг от друга, отличить невозможно одеты все одинаково: тулупчик, валенки и всё это перевязано шалью. Сибирь, мороз за 30 однако. Бабуси, внучки и разумеется мамаши. Старуха или молодуха не разобрать.
Покупаю пару пирожков с мясом, ещё пару с капустой и кружку настоящего чая, забираюсь в кабину и начинаю чревоугодничать.
Тут в дверцу машины настойчиво постучали. Открыл. Стоят два перца, рожи до восхищения уголовные, на всех открытых местах, руки шея, тюремная роспись.
Начинается, подумал я. И началось: «братан, мы тут бля будем в натуре отвечаем за твою безопасность в натуре и взнос надо заплатить на грев братков в крытке в натуре бля!»
Какой я тебе братан, на дорогах и без вас было бы безопасно, подумал я. И с чего баня упала, это что новый налог в России появился братков на зоне греть? Тянусь за монтировкой…
Но, тут появляется бабуся, у которой я пирожки купил!
Что тут началось: Ты, фуфел обосранный! Ты чо творишь! На моей земле гоп-стоп устраиваешь я тебе падла шнифты выну в очко засуну и моргать заставлю ты у меня на шемеле всю жизнь кататься будешь, я тебя опомою и опарашу ты у меня под шконкой кататься будешь петух ты прокнутый. Это только та самая малая часть, что я запомнил и понял. Дальше шла такая отборная, цветастая и пятиэтажная феня, что я не понял ни хера.
Но, расписные поняли всё! И на слова Бабуси: пшли отсюда сявки позорные, бегом покинули сие место.
Мой шок был неизмерим.
Бабусю звали тётя Маша. Работала она начальником караула в одной из зон этого района.

Актуальное

Грузинский инфракрасный прибор был зачем-то приобретен нашей кафедрой. В холодном сыром Ленинграде прибор работать не захотел ― сломался при включении. Железный ящик с острыми углами, весом тридцать килограмм. Навьюченный этой тяжеленной дурой, я, как молодой специалист, был направлен в город Гори, Грузинской ССР, чинить или менять.
По утрам я топал на завод пешком. Светило мартовское солнышко, пели птички, в парикмахерских, с открытыми настежь окнами, пожилые грузины брили пожилых грузин опасными бритвами. Впрочем, в ту пору почти все казались мне пожилыми.
Зашёл в кафе.
― Хачапури и сок, пожалуйста.
― Адын рубл давай, ― сказала мне пожилая, ну ладно уж, обычная продавщица.
Хачапури был небольшой, в форме лодочки, тесто показалось слоёным.
На следующее утро всё также: солнце, птички, парикмахерские.
― Хачапури и два сока, пожалуйста.
― Адын рубл давай.
― Однако! ― подумал я.
Снова утро, быстро солнце-птички-бритвы, и в кафе, как пишут в очерках, «с неподдельным интересом истинного исследователя».
― Два хачапури и два сока, пожалуйста.
― Два рубл давай, ― ответила продавщица безо всякой заминки.

Сейчас много говорят о Грузии, в связи с обострением. Одни воспевают грузинскую гостеприимность, другие утверждают, что в Грузии отродясь не давали сдачу.
По опыту моей давней горийской поездки подтверждаю ― не давали. Деньги в Грузии начинались с рубля. Зато если я обедал с кем-нибудь, то мне ни в коем разе не разрешали платить за свою еду. Причем, это были малознакомые люди ― заводские инженеры, рабочие, водитель, который отвозил меня с прибором в Тбилиси.
Запомнился рынок в Гори. Зашёл перед отъездом. С собой брать ничего не хотел, прибор после ремонта легче не стал.
― Сколько яблоко стоит?
― Большой мешок или маленький?
― Да нет, одно яблоко.
― Адын килограмм?
― Нет, просто одно яблоко.
― Э… Возьми, пожалуйста, кушай на здоровье.
Так же было с сыром, зеленью и ещё чем-то вкусным. Заплатил я только за хлеб.
На ценнике было написано: «2 лаваша ― 1 рубль». По-грузински, но я уже понимал что к чему.
***
Как-то слишком комплиментарно получилось. Ведь в Грузии было и плохое. Что там было плохое?
Прибор был плохой. И тяжелый, сволочь.

Рассказал сосед в лифте. К нему на застекленный балкон, снаружи сел попугай. Он решил его приманить, и стал осторожно открывать, приговаривая: гули-гули, кушать хочешь. Попугай спокойно сидел и смотрел на это, потом сказал: ну что за йоб твою мать. И улетел.

Сделали мне 4 года назад лазерную коррекцию зрения. Сегодня подобрал 2 рубля на улице, вчера 10. И так стабильно несколько раз в месяц получается находить какую-то мелочь. А ведь операция-то окупается понемногу)

Жена прислала эсэмэску: "Мне подписали отпуск за твой счет на 3 дня."

Про профдеформацию.
Муж работает урологом в больнице. Устает. Вечером решила попить кофе с молоком. Мягкий молочный пакет надрезала слишком высоко. Наливаю в стакан - тонкая струя. Муж, пробегая мимо, боковым зрением серьезно комментирует: "хронический простатит".
Когда кофе был готов, спросила у него насчет комментария - он даже не смог вспомнить о нем...

У нас в доме умерла старушка с первого этажа. На похороны собралась родня, соседи, приятельницы по поликлинике. И так как в квартире мало места прощающимся, часть народа стоит во дворе. В это время проходит по двору студент-африканец, который снимает квартиру в том же доме, поинтересовался причиной собрания, а потом, желая приобщиться к общей скорби, громким басом сказал: « Пусть ей земля будет х@ем!». Ржали все, даже безутешная родня.

В детстве самое страшные словосочетания для меня были "Адольф Гитлер", "Саша, не жри снег, туда дядя Федя насцал", "мертвый маленький щенок" и "зубной врач".
Причем это по возрастающей.
Когда мама говорила, что завтра мы пойдем в зубную поликлинику, я, обливаясь слезами, обещал стать самым послушным ребенком на свете и признавался во всех преступлениях, о которых родители даже не знали.
Мне кажется, я бы смог взять на себя даже убийство Кеннеди и Леннона. И Ленина. Не говоря уже про Улофа Пальма. Хотя в детстве я Ленина любил, потому что он добрый.
В нашем городе детская стоматология была всего одна. Это место было знакомо любому ребенку, и считалось проклятым. Ни один мальчик или девочка не подходили к нему добровольно. У нас во дворе был мальчик Витя, внук очень верующей бабушки, он даже крестился, когда проходил мимо.
Когда я входил в поликлинику, на меня обрушивались какие-то медицинские запахи лекарств, безысходности и садизма. Так пахло в концлагере, думал я. Но мальчик Витя говорил, что так пахнет в аду для детей. Где черти варят провинившихся несовершеннолетних в котлах с манной кашей.
Со стен поликлиники на меня смотрели герои русских народных сказок. Все они были какими-то несчастными: тощий медведь с мировой еврейской тоской в глазах, убитый горем заяц с увядшей морковью в лапах, волчок серый бочок с поникшей головой, а также потасканная лисичка-сестричка с мольбой о пощаде во взгляде.
Именно тогда у меня появилось стойкое отвращение к русским народным сказкам. Я понимал, что все эти герои "Теремка" не виноваты, но они напоминали мне о муках и боли.
Завершал композицию демонический колобок, который, напротив, улыбался отвратительной улыбкой садиста.
Если бы колобку подрисовали китель СС, он бы смотрелся гармонично, а без кителя было решительно не понятно чему рад этот сдобный маньяк. Так выглядел страх и трепет.
В поликлинику меня водили всей семьей. Мама или бабушка не могли предотвратить побег, что случалось неоднократно. Поэтому в конвой входил еще и папа с дедушкой.
И вот, я входил в кабинет на трясущихся ногах, вот я садился в холодное кожаное кресло, вот начинала мерзко и подло жужжать бормашинка, и я чуть ли не падал в обморок от страха.
Однажды я укусил врача. Жёстко, до крови. Вложив в укус несколько атмосфер боли и отчаяния. Врач долго матерился, и, как мне показалось, в отместку, запломбировал мне лишний зуб.
Времена менялись. И понимая, что зубные клиники давно не те, я все равно всегда подспудно боюсь, переступая порог дантиста. Травмы детства не исчезают. Возможно благодаря им я псих. Возможно, не будь в моем детстве всего этого блядского зоопарка на стене зубной поликлинике, я был бы красивым. Или даже богатым. И вообще жизнь моя пошла бы совсем по-другому, я стал бы президентом, космонавтом, патриархом или просто знатным хлеборобом.
Но хуй. Я стал тем, кем стал. Но до сих пор я не доверяю героям сказок. Даже зайке бибигайке.

Жизненный опыт, это не только долголетие жизнь и работа в разных организациях. Очень много поучительного в метро, причем для каждого. Стоишь себе, вообще ничего не делаешь, только смотришь. Вижу, кто-то встает с места, и с двух сторон туда начинают двигаться два пожилых седовласых мужика. До этого каждый спокойно стоял себе. До места каждому примерно два шага. Один изображает признаки старческой подслеповатости, неуверенно прощупывая рукой пространство, и глядя в потолок. Другой прямо на глазах превращается в немощного старца, теряющего последние жизненные силы. На последнем остатке уходящей жизни второй рывком падает на освободившееся место. Слепой со злостью бьется об его колени. Севший устраивается поудобнее, и прямо глядя в глаза другого, назидательно говорит: молодой еще. Тот, от неудачи, восстановивший зрение, двигается дальше, все видом демонстрируя, что он здесь ни причем. Длилось это секунды две, но какие судьбы, и сколько данных об обществе и социально-политической ситуации в стране. И это только один день.

Приятель рассказал. Почти как анекдот.

Довелось ему однажды побывать на международной конференции.
Днем участники конференции сушили мозг на заседаниях, а вечером увлажняли его в гостиничном баре.
Пить одному в баре не по приколу. Поэтому приятель культурно присоседился к компании японца и гражданина Евросоюза.
Выпили весьма крепко. В конце зашел разговор о жизни.
Японец говорит:
- Жизнь - это как восхождение на вулкан. Трудно, опасно. Но надо наслаждаться процессом и не спешить.
Европеец подхватил тему:
- Жизнь - это как плыть на лодке без весел по бурной реке, впадающей в море Смерти. Причалить к берегу не получится. Остается молиться и любоваться пейзажем.
На это приятель резонно возразил:
- Вот на хрена мне после выпитого вулкан и бурная река?! Мне бы поле перейти.

Была у меня одна знакомая, уроженка Карелии, ее звали Татьяна Щукина. Она вышла замуж за латыша, переехала в Латвию, жила там много лет, и я уже не помню, какой паспорт она захотела себе сделать: то ли ей давали латвийское гражданство,то ли российский заграничный паспорт, но в любом случае, транскрибировали имя и фамилию по своим, латышским законам. Не суть. Так вот, в этой транскрипции ее имя стало выглядеть очень странно: TATJANA, но еще ее и предупредили, что буквы "Щ" у них нет, и ПРЕДЛОЖИЛИ БУКВУ "С" В ФАМИЛИИ!!!
Я сразу вспомнила такой же случай с другой знакомой, которая вышла замуж за голландца, чья фамилия была JOB, взяла его фамилию, и там была похожая история: чтобы транскрибировать эту фамилию в российском паспорте, ей предложили очень милый выбор: или "ЖОБ" или "ЙОБ" - третьего не дано! Что бы выбрали вы?

Много лет работал в коллективах, с большой долей циников и матершиников. Если точнее, в одной из военизированных структур. Теперь тружусь в финансовой структуре, где большинство женщины и очень формальная манера общения. Моя жена врач, даже руководит отделением. При этом очень активная и коммуникабельная. Постоянно, даже после работы, говорит по телефону с коллегами по служебным вопросам. У них появилась новая главврач, и стала конфликтовать с рядом сотрудников. Вечером захожу на кухню. Жена говорит по телефону, с которым что-то произошло и он работает только на громкой связи. Говорит ее коллега, некто Оксана, которую я тоже знаю. Это хрупкая, изящная дама средних лет. У нее репутация хорошего врача и эстетки, поскольку любит театр. Она рассказывает жене об очередном недопонимании между ней и главврачом. Примерно из каждых трех слов, два матерные или близкие к этому. Естественно, делаю вид, что меня это не касается. Жена машет рукой, мол иди отсюда, не мешай людям разговаривать. А я-то думал, что это у меня отягощенное прошлое и подавляемое желание использовать некоторые слова и выражения.

Соседка 3 годика. Спрашиваю
-Алиса а какое ты любишь мясо ?
-Как это какое?? -Всяякое вкусное !!
Загинает пальчики
-Курочковое , коровино ,свинюшечное и рыбное!!!
(прим. свинюшечное от слова свинюха -её так называют когда она разбрасывает игрушки )

Добрые у нас люди, особенно женщины. Бабушки добрые и остальные тоже несмотря ни на что добрые, а душа у них прекрасная и неиспорченная. Вот вошел я как-то в автобус вечером. А там две знакомые друг другу дамы насущные вопросы общественной жизни обсуждают. То ли с дня рожденья чьего-то возвращаются, то ли на корпоративе каком задержались. Там офисный центр рядом оттуда похоже едут.

- Нет, - говорит та что постарше и лет шестидесяти, - я против химической кастрации. У него ж все причиндалы останутся, вдруг еще чего-нибудь вытворит. Надо их просто расстреливать и все.

- Ну что вы Софья Павловна, - отвечает ей другая, что помоложе и лет тридцати пяти, - расстреливать не гуманно. А вдруг он ни в чем не виноват? Я бы их на самом деле кастрировала. Без всякой химии и без всякого остатка, прям под корень. И руки бы еще отрезала.

- А руки-то зачем? - удивляется Софья Павловна, - они что еще и руками могут?

- Конечно, могут! - таким уверенным тоном заявляет блондинистая Мариночка, что никаких сомнений в знании ей предмета не остается даже у меня, - еще как могут. - И добавляет после секундного раздумья. - Поэтому я бы им еще бы и ноги отрезала, пусть так живут.

- Что и ногами могут?! - дама постарше прикрывает рот ладошкой от ужаса, - тогда и ноги надо кастрировать, точно. А может расстрелять все-таки? Их же кормить придется с ложечки и ухаживать, кто ж этим заниматься будет?

- Найдется кому! - чувствуется, что Мариночка вошла в раж, - И язык еще вырезать обязательно. А ухаживать за ними простых насильников заставить. пусть тоже мучаются.

- И язык??! - покраснела Софья Павловна, - Как им только не совестно.

Что там им не совестно я так и не узнал. Автобус доехал до конечной я вышел, а женщины еще разговаривали.