Мальчишки на войне
Осенняя манчжурская степь невзрачна. Амур был сер и мрачен. Южный ветер поднимал небольшую волну навстречу катерам, кое-где выбрасывая барашки белесой пены, заворачивая гюйсы в лицо, и окатывая брызгами студеной воды.
Группа курсантов речного училища теснилась на палубе, жались друг к другу, пытаясь сохранить тепло в телах. Приказ по тревоге выдернул их из теплого здания, дежурный совал каждому пробегавшему автомат и два рожка патронов – необычное дело! И тут же подъехали грузовики, без построения, сразу грузились и ехали в неизвестность. Через полчаса, уже вполне рассвело – их загрузили на берегу на десантные речные катера, усилили минометчиками и пулеметами с необычными прицельными приборами, с ящиками патронов на каждый расчет – и все это быстро, подгоняя матерками, и тут же на полной крейсерской скорости рванули через Амур - в Китай, Манчжурию, на тот берег, где уже 6 лет хозяевами были японцы.
Политрук – так его по привычке называли курсанты – не командир! – достал из планшетки приказ и зачитал его, перекрикивая шум мотора и ветра – Советский Союз, следуя союзническим обязательствам, объявляет войну Японии, наша задача – высадка на правом берегу Амура, углубиться в оборону противника, занять господствующие высоты на прибрежных холмах и удерживать их до подхода основных сил.
Политрук был старше пацанов, стоявших с автоматами на палубе, всего на четыре года, но он уже воевал! – из Австрии его прислали в училище всего два месяца назад.
Через полчаса хода катер сбавил скорость, соседние катера повторили его маневр, врезавшись на еще не погашенной скорости в песчаный правый берег. Четверо самых крепких учеников, стоявших наготове на носу катера подхватили и сбросили на берег с катера ходки – сдвоенные доски метров пяти длиной – и по ним тут же побежали на берег минометчики с плитой на плечах, расчет миномета с трубой, пулеметчики с ящиками, рядовые курсанты валились через борт в холодную амурскую воду, выгребая на берег прямо так, сразу занимая ниши в складках местности и беря на прицел возможные цели.
Целей не было. Манчжурская степь была пуста, до ближайших невысоких холмов - километра три сухой ковыльной степи с невысокими пучками кустов и травы. Скрыться здесь пулеметному гнезду или артиллерийскому расчету было просто негде.
Через несколько минут залегшая цепь десантировавшихся в этой глухой степи шестнадцатилетних пацанов, которым сам черт был не брат, и которые хотели если не отомстить за отцов и старших братов, то хотя бы своим подвигом просто отметиться в истории – начали недоуменно переглядываться – искать взглядом командира. Тому даже не пришлось как-то бодрить своих бойцов – он, вскочив с земли, махнул рукой в сторону холмов – и мальчишки вскочили бегом за ним следом, где-то и опережая его,
Кинулись тремя группами к этим холмам.
Больше всего не повезло второй группе, где и был Алеша Тутаров, они бежали как раз по лощине меж двух холмов, когда увидели ханзу, стоявшую как раз в середине. Метров двести оставалось до нее, когда из нее, распахнув навстречу пятерке моряков дверь, выскочила из ханзы японка, да не одна, а с младенцем на поясе и с пистолетом в руке. Пистолет увидели все еще до того как она навела его на бегущих пацанов. Позже никто из них не смог с точностью вспомнить, стреляла ли она. У каждого у груди был автомат со снятым предохранителем, каждый был взведен опасностью до предела. Автоматные очереди изрубили японку и ребенка в крошево. И все это сделали пацаны в падении – пистолет то их все ж напугал.
Больше японцев отец не видел, их часть окопалась на этих холмах, через три дня их отвели обратно за Амур и дальше была мирная жизнь.
Рассказал он мне об этом спустя пятьдесят лет почти после этих событий.
Я, когда слушал отца – не видел раскаянья или огорчения в его рассказе, но вот захотел он мне рассказать свою быль о войне – как оно было именно с ним. Без прикрас и без сожаления, просто как было – и оставить место судьи пустым.