КАК УБИВАЛИ ЛЮБОВЬ
"Неверную деву лобзал армянин".
А. С. Пушкин
Почти все 70-е мы с женой и сыном проводили летний двухмесячный отпуск в
абхазском Гантиади у благородного семейства Багдасарян: 40-летний папа
Грачик (а по русски – Гриша), 27-летняя мама Анжела (а по-русски –
Галя), 9-летняя доча Ташук (а по-русски – Таня) и 7-летний Камчик
(по-русски – так же). Эта история о них – в продолжение остальных
историй «Телевизор, козы и корова» (№7 от 2.09.06), «Жопа кушай! » (№3
от 3.10.06), «Дети и собаки» (№6 от 14.10.07).
Мы не просто снимали у них комнату, а жили почти на полном пансионе - с
обедом и завтраком. Вкусно и недорого: 2.50 руб –«взрослый порций» и 2 –
«дэтский». Так Галя и говорила, выдавая хамон: «взрослый порций»...
«дэтский».. «взрослый»... «взрослый»... «дэтский порций».
Пока столовалось пара десятков отдыхающих, порции были нехилыми. По мере
роста числа обслуживаемых советских граждан порции уменьшались
пропорционально, и уже при двухсменном питании примерно 40 взрослых и
детских ртов пайки скукожились настолько, что отдыхавший с нами шурин
тоскливо заметил:
- Взрослый порций стал как дэтский, дэтский как лилипутский.
Но неприхотливым советским людям всё было в кайф – пусть и не всегда
обильная, но вкусная домашняя хавка, чистое море, дешёвые фрукты,
комфортное жильё. Да и милая, дружная семья Багдасарян со славными
детками. Казалось бы, ничто не предвещало беды. Но, как всегда, она
пришла нежданно.
В этот раз приняв облик пышногрудой блондинки Анастасии с партийным
шиньоном на голове и, как поётся в песне «Случай на именинах у Лёвы», «с
толстым задом за собой». Жена капитана от инфантерии, у которого,
видать, маленькой была не только зарплата. И пока он доблестно охранял
мирную жизнь советского народа от происков империализма, его боевая
подруга умотала на югА, дабы компенсировать недоработки мужа в части
исполнения супружеска долга. Да и ваще поддержать здоровье полным курсом
курортной кустотерапии.
Но, видать, такой обуял невтерпёж, что далеко искать не стала, а
положила глаз и сразу всё остальное на знойного Грачика, от которого
тащило самцом как от дикого волка в период весеннего гона. И первым же
выстрелом глазами капитанша сразила Грачика (а по русски – Гришу)
наповал.
Но повалился он не один, а с ней. В тот же день в кладовке столовой
санатория «Радость», где пахал шеф-поваром. До того кладовка,
единственный ключ от которой был у Грачика, служила продовольственной
базой и столовой, и домашнего ресторана благородного семейства
Багдасарян. А тут ещё и сделалась шалашом для бурных свиданий. И дальше
пошло-поехало...
Влюблённые ворковали как голубки – «Гришенька-Настэнка». Настя пришлась
невысокому Грачику по всем статьям, и, особенно, ростом да статью. Плюс
его гордость джигита подогревала мысль о мести русскому офицерскому
корпусу, от которого настрадался рядовым "чуркой" во время срочной
службы в Советской армии. Как говорил в одном послевоенном фильме
воин-освободитель, напропалую трахая немок,- «мстю врагу на его
территории».
Влюблённые почти не скрывали пламенной страсти, порою становившейся
неземной буквально: категорически не умеющий плавать Грачик отчаливал с
любимой на надувном матрасе подальше от берега, и в море они спаривались
аки дельфины. Да гнали такую волну, что дежурный матрос местного
пионерлагеря Хачик поднимал флаг штормового предупреждения.
Увы, Гантиади – поселок небольшой, молва всегда опережала события, а тут
было поотстала, но быстро наверстала упущенное и донесла до Гали
подробности по полной. По просвещённому мнению британского империалиста
Редъярда Киплинга, «Восток есть восток, запад есть запад. И вместе им не
сойтись».
В нашем же случае один из первых лауреатов Нобелевской премии в области
литературы оказался неправ: почерневшая и резко состарившаяся женщина
востока пришла к людям запада - ко мне и супруге. С ларцем фамильных
драгоценностей:
- Вот - от меня, только позаботесь о моих дэтках, пока их не заберут к
себя еревански родствэнники. А я убью эту сволоч и своего подлого
муженька! Они заслужылы смэрть! Я узнала у адвокат, мине больше 7 лет не
дадут. Убыйство из честной рэвности...
Разъярённая Галя была настроена решительно. Возражать - бесполезно.
Пришлось с ней согласиться: да, изменщики достойны смерти! Но вот убить
их надо не просто, ну что они там почувствуют за секунды? А убить
МОРАЛЬНО. Едва успокоив бедную Галю, объяснили смысл слова МОРАЛЬНО и
все преимущества предложенной нами публичной казни.
И разработали план, принятый Галей к немедленному исполнению в обед того
же дня: когда пансионеры собрались за столом, Галя, покончив с
обязанностями поварихи, приступила к правам раздатчицы. Грачик помогал
как всегда, даже не подозревая, что до убийства его любви остались
считанные минуты. Как обычно, командуя «взрослый порций»... «дэтский»...
«взрослый»... , Галя разливала в подставляемые "тарельки" фирменный
суп-харчо. И налила уже всем, кроме грачиковой пассии. Та уже
забеспокоилась за оплаченную пайку:
- Галочка, а мне? Хватит?
- Щас будит и тэбе! Хватит!!! – и с этими словами Галя, выдернув из
"балшой каструл" половник, вылила на голову бедной Насти сразу десятка
полтора «взрослый порций». Та взвыла. То ли из-за боли от горячего
харчо, то ли обиды, а, может, от всего вместе. Из-под волос вылезла
пустая консервная банка, которой капитанша придавала форму шиньону.
Курва сразу стала ниже ростом и ваще сдулась, а рис, кусочки мяса и
другие вкусности, прекрасно смотревшиеся в харчо, на ней выглядели
ужасающе и придавали совсем уж жалкий вид.
Галя вперила горящие гневом и ревностью большие черные глаза в Грачика,
и - громко, выразительно, чеканно:
- Что ти нашол в етот мокрый курыц!?
Грачик затравленно глянул на любимую, потом перевёл потухший взгляд на
благоверную, и, выдержав паузу (не устану повторять – как важны эти
паузы в футболе, любви, спекуляции, стихах...), наложил на себя
волосатые руки:
- НЫЧИВО!
... Бедня Настя сразу умотала, больше о ней ничего не слышали. Утром к
нам пришла Галя и снова принесла ларец с фамильными драгоценностями. Мы
переполошились:
- Опять хошь кого убить?
- Нэт, это мой благодарност! Грачик добылся от миня прощэний! Тры раза!!
Вестимо, от драгоценностей мы отказались. Но дэтский порций нашего сына
стал как взрослый, наш взрослый – как гуллывэрский, и нам пришлось
тихонько попросить Галю не делать нам таких щедрых поблажек. А награду
за инициативу и соучастие в убийстве, пусть и моральном, мы получили в
следующем году, когда снова приехали в отпуск к Багдасарянам. Получили в
милом личике трёхмесячного ангелочка, названного в честь моей супруги
Викторией.
Девочка оказалась как две капли воды похожей на бедную Настю. И
хорошенькой – как подобает дитю настоящей Любви. Видать, Грачик,
выпрашивая прощение у Гали, все три раза продолжал думать о Насте. Ну, у
мужиков это обычная заморочка, ничего личного, только Дело. Например,
мудрый Рабинович перед исполнением супружеского долга крейсирует по
спальне, повторяя как заклинание имя любимой: "Фира, Фира, Фира..." А
бестактное напоминание супруги – "Я же не Фира, а Сара!», грубо
обрывает: «Не мешай, дура, я возбуждаюсь!».
Главное же, киндер-сюрприз помог покончить с рефлексией моей
интеллигентной супруги: а верно ли мы поступили? Думаю, с точки зрения
политкорректнутой либерастии – нет: влезли в чужую частную жизнь,
похерили древнюю восточную традицию кровной мести, разрушили Большую
Любовь, унизили боевую подругу воина-защитника Отечества. Но, по
нормальным понятиям, сохранили две жизни и обеспечили прирост
народонаселения, спасли хорошую семью - ячейку общества, отца и мать -
детям, да поубавили хлопот правоохранительным органам и самому гуманному
в мире Советскому Суду.