Случилось это с Коленькой в бытность его таксистом. Для тех, кто еще не
знает, Коленька – это я. И вот довелось мне побыть таксистом некоторое
время. Причем время немалое, шесть лет в такси оттарабанил. Случаев
много всяких было, о них позже расскажу. А пока – про попа.
Получил я заказ от городской церкви. Подъехал к ней, стою, курю, за
жизнью церковной наблюдаю. А жизнь за оградой бурлит!
Пользовался нашим такси постоянно один попенок. Молодой, но алкаш
конченый. Сколько я его возил, ни разу нормальным не видел. Либо пьяный,
либо с похмелья. Приход его был в дальнем районе города, среди цементных
заводов, в квартале, зовущимся татарской деревней. Под стать попу и
приходу была и церковь. Половина первого этажа сталинского двухэтажного
барака. Причем до церкви там располагался зоомагазин. Что до него было,
уже не помню.
Так вот, стою, курю. А во дворе, за решетчатой оградой, поповский
бригадир этого попенка ругает. Строго ругает, матом. А бугром у наших
попов, по ихнему – благочинным, был бывший бандит. Репа широкая, кулаки
здоровые, звать Серега. Я уж приготовился посмотреть, как моему
пассажиру по шляпе настучат, но Серега мое такси увидел, попенка
повернул к себе задом, к такси передом и пинком его на посадку отправил.
Я бедолагу принял, поехал.
Еду по городу, спрашиваю:
- Домой, на работу, куда везти?
- В храм
В храм, так в храм, мне же лучше, ходка дороже.
- Только, сын мой, в магазин заедем.
- Ну, насчет сына ты погорячился. Папа мой на кладбище давно, а ты рожей
не вышел мне в папы набиваться. Да и молод еще. В магазин-то зачем,
выжрать хочешь?
- Да, надо опохмелиться и нервы успокоить.
- Что, Серега наругал?
- Да, очень сердитый сегодня! А вы нашего благочинного знаете? Отец
Сергий – страшный человек!
- Все у вас отцы! Ладно, этот магазин подойдет?
- Да, да, остановите, пожалуйста.
Торможу ему около магазина, попенок выскочил и так шустро в ларек
побежал, что ряса раздулась. Да еще ветерок ее приподнял, гляжу, а
штанов у него под рясой нет. Удивило меня это. Ну да ладно, стою, жду.
Очень быстро мой поп отоварился, выходит – в одной руке пузырь водки, в
другой – пластмассовый стакан. Морда еще недовольная, но глазки уже
радостно блестят. А у крыльца магазина овощной лоток стоял. Помидоры –
абрикосы. И бабища за ним необъятной комплектации.
Смотрю, поп на лотке располагается, тетку крестит, бутылку открывает.
Бабища ему руку целует и помидор дает. Этот стаканище в себя вливает,
помидор в пасть и давай проповедь там читать.
Ну, думаю, надо его тормозить, а то до завтра ехать буду. А в работе
таксиста время – деньги. В прямом смысле этого слова.
Бибикнул раз, бибикнул два. Тот не реагирует, начал проходящих людей
благословлять, какую-то песенку свою запел, и, между делом, еще пол
стакана принял.
Понял я, что это может растянуться надолго, а денег за ожидание с этого
божьего отморозка не взять. Пассажир постоянный, его финансовые
возможности и нелюбовь к оплате всем таксистам известна. Выхожу с
машины, попенка за шкирку цепляю и волоку на посадку. Тот водку двумя
руками хватать, упирается. И бабища голос подала, мол, как я с божьим
человеком обращаюсь. Пришлось рыкнуть на них, чтобы массовых беспорядков
не наводили.
Посадил попа в машину, тетка заткнулась тоже. Поехал. А ехать было
километров 15, из них ровно 10 – чистым полем. Дорога хорошая, асфальт
сухой, ну, я и вжал педаль в пол. Машиненка ревет, но 140 идет. А мне ее
чего жалеть, машина хозяйская. Еду. И дернул меня кто у попа
поинтересоваться, почему под рясой штанов нет. Или это форма одежды
такая?
Попенок икнул и на меня уставился. И взгляд его мне сразу не понравился.
Так тридцатипятилетняя разведенка с двумя детьми смотрит, если ей рукой
по попе провести.
- Ах, какой мужчина! Сразу все заметил! Ах какой! – запричитал этот
служитель культа и как давай меня ручонками по штанам тереть, да так,
что сомнений никаких в его намерениях и быть не могло.
- А давайте в рощу съедем и постоим немножко!
Я бы сразу отпор дал, несмотря на удивление. Но на жигулях-семерке на
ста сорока километрах особо не побрыкаешься. Пока я вспоминал, где тут
тормоз, пока тормозил эту колымагу, он мне замок на джинсах уже
расстегнул и сам под руль нырнуть готов был. Не успел. Остановил я
машину на обочине, попенка за гриву прямо посадил, спрашиваю:
- Что, башкой совсем гикнулся?
- Ах, какой мужчина! Сразу заметил, какой я ориентации! – и опять ко
мне.
Хорошо, что за время работы в такси у меня уже на рефлекторном уровне
выработалось наплевательски-спокойное отношение к любым идиотам. Слишком
много я их перевозил, чтобы нервную систему из-за них портить. Вот и
этого бить не стал, влил в него оставшийся стакан водки и потребовал
поездку оплатить, пока водка до головы не дошла.
- Ах, какой мужчина, ах, какая у вас волосатая грудь! – снова запричитал
попенок и опять ко мне.
- Твою мать, деньги плати, да дальше поедем! Там уж люди тебя заждались,
молиться хотят.
- Нет, мне сегодня покойницу отпевать, а она уже не торопится. Ну
давайте в рощу заедем.
И сто рублей мне сует.
- Слышь, болезненный, за сотку дальше пешком пойдешь, ты уже три раза по
сто наездил.
Смотрю, поп сразу потрезвее стал, с лица спал малость и по карманам
полез. Достает кучу десяток, считает. 190 насчитал.
- Нет у меня больше.
- Ладно, потом отдашь, поехали.
Взял я деньги, тронулся. Только поехал, попа опять переклинило.
- Ах, какой мужчина! Ах, какой темперамент.
И опять по штанам меня гладит.
Ну, думаю, под руль не лезет, штаны мне не расстегивает, ехать можно. Но
еду уже поскромнее, чтобы, если что, остановиться сразу.
А на попа выпитое подействовало, на слезу пробило и давай он мне
плакаться о тяжелой доле гомосексуалиста в этом мире. И так он жалобно
об этом рассказывал, так красочно описывал душевные муки, что и я
проникся. В том смысле, что согласился, что если ты – пидор да еще и
рясу носишь, то жить тебе не легко. И что Содом и Гоморра из ихних
сказок – это все мелочи по сравнению с тем, как ему мужской ласки
хочется.
Одно хорошо, пока он о тяжелой пидорской доле мне плакался, я к его
молельне подъехал. Смотрю, толпа народа стоит, в автобусе гроб с
покойником. Попа ждут. Меня увидели, к машине подбежали, попенку дверь
открыли. А он, гондурас, сидит, весь в соплях, и встать не может.
Полкило в одну харю выпить – это серьезно.
Тут и я нервничать начал. Народ на меня нехорошо косится, попа с машины
выдернуть не решаются. Что суеверие с людьми делает! Ведь сразу видно,
что он пьяный, как скотина, так ведь нет. Он для них священнослужитель,
а тот таким быть не может. Значит таксист во всем виноват.
Чую я, сейчас какое-то нехорошо случится. И уехать не могу, придурка в
рясе куда потом девать. Машину обхожу, попа выдергиваю и в толпу народа
выпускаю. И, чтоб они не опомнились, спрашиваю, кто платить будет. Попа
в толпе подхватили, понесли, ко мне тетка подбежала. Я и с нее три сотни
снял, за моральный ущерб. Ей, конечно, говорить об этом не стал. В
машину прыгнул, уехал.
Такой вот случай случился в моей таксистской практике. Зато потом я
почти целый год на все заказы этого попа выезжал. Специально диспетчеров
попросил все его вызовы мне давать. Еще бы, он мне всегда двойной тариф
платил. Я ему, когда он в сознании был, этот случай рассказал. И
пообещал Сереге рассказать, когда его повезу. И вот целый год попенок за
свою нетрадиционную ориентацию наличными расплачивался.
Но через год меня рядом не оказалось и повез его другой таксист. Тот
работал недавно, таксистских рефлексов еще не приобрел. И когда этот на
попу слабый поп стал к нему приставать, тот просто накатил ему в пятак.
Дошло до милиции, до благочинного. После всех этих разборок скрывать
попенку стало нечего и по двойным тарифам он со мной больше не ездил.