Новые истории - основной выпуск

Позавчера у меня в проектном институте. У сотрудника жена на сносях, ну
и как положено нуна кровь здать... идёт набор желающих... я оказался в
их числе. Приехали в центр переливания. Со мной ещё парень раза в
полтора больше меня и несколько мужиков. Мужики по быстрому отстрелялись
(не впервой) и сидят кагорчиком балуються. Доходит очередь до нас. Так
как мы ни разу не сдавали, нас на топчан положено ложить. Медсестричка
глянула на нас (а топчан то один) и выбрала первой жертвой Серёгу.
Игла... вена...6 минут...400 грамм... свободен...

- Ну как ощущения???

- Да нормально, как кислородом передышаться...

Пришла и моя очередь. А сестричка молоденькая, просто куколка, да и под
халатиком одни трусики. Затянула она жгутом мне руку, и пытаеться в вену
попасть. Вены с перепугу все попрятались... она вся ушла в процесс и не
заметила, как грудь мне в руку положила. После очередной неудачной
попытки произносит:

- Ну ты помассируй...

Я и помассировал... Она покраснела и сбежала, а у Серёги наступила
асфиксия от смеха...

История произошла в довольно типичной для нац. республик школе, поэтому
наверное не уникальна, но за правдивость ручаюсь, потому что видел все
своими ушами.
Итак, как уже сказано, золотой век "застоя", типичная советская школа в
пригороде Баку, из двух секторов - русского и азербайджанского. Шольники
из аз. сектора по русски не особо понимали, а начальные классы и вовсе
не знали.
По всяким значимым датам на входную лестницу ставилась трибуна с
микрофоном и директор (пережиток еще более древнего времени, с черными
усами и кителем) доводил до школьников решения последнего ХХ.. съезда ну
или еще что-то в этом духе. Речи были на русском. Никто из школьников в
эти речи ессесно не вникал, русский сектор потому что пофигу было,
аз. сектор потому что и вовсе ничего не понимал. Зато все дружно хлопали
и кричали "Ура!", когда надо было, хоть какое-то развлечение.
Ну и вот, прохладным ноябрьским утром 1982-го встретила нас школа
трибуной с микрофоном. Все как всегда, директор взошел на трибуну, и
начал торжественным голосом:
- Товарищи! Вчера, после долгой и продолжительной болезни, скончался
генералный секретарь... бла-бла-бла... четырежды герой..
бла-бла-бла... Леонид Ильич Брежнев!
Переведя дух директор оторвался от листка и взглянул в толпу. Зевающий
аз. сектор увидев это жест мнгновенно оживился.
"Пора!" - одновременно пронеслось в нескольких десятках нерусскоязычных
голов и в следующий миг, присутствующие, вернее только аз. секторовская
половина, взорвались апплодисментами переходящими в овации и криками
"Ура!"...
Директор побледнел и потерял дар речи, ему наверное мерещился расстрел,
или в лучшем случае ГУЛАГ. Остальные завучи и учителя тоже оказались
не готовы к такому изьявлению масс. Впрочем безобразие продолжалось
недолго, и уже через несколько секунд директор завопил в микрофон требуя
немедленно остановить антисоветчину, опомнившиеся учителя бросились
подавлять мятежь. Особенно мне запомнилась одна класс. руковод. младших
классов, раздававшая не слабые тумаки направо и налево, махая рукой как
Чапаев шашкой.

Мятеж был быстро подавлен, последствий для директора вроде не было,
наверное наверху учли что последний раз ген. сек умирал ой как давно и
опыта соответствующих мероприятий у директора не было. А когда умер
следущий ген. сек, печальный опыт учли, и та же самая класс руковод,
ходила перед выступлением между рядами азербайджанских школьников и
шипела что если кто захлопает или звук произнесет она тому своими руками
башку отвинтит.

Мальчик лет четырех просит маму купить ему игрушечный бинокль за 80
рублей.
Она не соглашается:
- Ты будешь в него смотреть, и у тебя глаза заболят. Давай лучше
солдатиков купим.
- Нет! Мне бинокль нужен!
- Тогда пистолет давай возьмем.
- Нет! Из пистолета я могу себе в глаз стрельнуть.

Убедил! Купили бинокль.

У нас в офисе переезд с места на место.
Собрали у начальника стереосистему щас, что в свою очередь навеяло на
собравшихся героические воспоминания.

Во время срочной службы рядовой Шварц жил в казарме на третьем этаже.
Там размещались боевые солдаты. На втором этаже жил техперсонал, а на
первом - водители.

Те немногие водители в израильской армии, которые не приехали вчера из
СССР, обычно по происхождению "североафриканцы". То есть из мест,
деликатно именуемых "дальним югом Франции", где, если судить по их
пассионарному поведению, они буквально вчера успешно произошли от
обезьяны и теперь отчаянно празднуют по этому поводу. Дикие чурбаны из
Марокко, короче, не путать с культурными гражданами оттуда же.

А дикие чурбаны из Марокко очень любят слушать восточную музыку. Причём
не попсу какую, ещё более-менее переносимую подготовленным слушателем, а
настоящий хардкор - плаксивый голос Ави Битера, рыдающего о вчерашней
любви под завывания туземных музыкальных инструментов.

Эту замечательную музыку водители громко включили ранним утром, чтобы
поприветствовать свежеприехавших бойцов и как бы сразу дать им понять:
здесь очаг ближневосточной культуры! И военные водители, друзья человека
и офицера, зорко следят за тем, чтобы этот очаг не угас в отдельно
взятой казарме.

Но вновь прибывшим бойцам было чем ответить распоясавшимся работникам
руля и педалей. В их рядах был простой паренёк Эйтан, любитель
десметала, слушавший Канибал Корпс чисто чтобы успокоиться. Эйтану была
дадена отмашка, личный состав заткнул уши спецнаушниками и затаился.

После пяти минут воспроизведения мёртвометаллической альтернативы
плаксивым завываниям простой паренёк Эйтан выключил зажигательный музон
и жестами показал товарищам, что водителям был преподан жестокий, но
необходимый урок. И действительно - вместо того, чтобы вальяжно пить
кофе на лавочках, водители скучковались в углу, испуганно
переговариваясь между собой, мол, под такую музыку непременно прийдёт
Сатан и заберёт нас к себе.

Банальная, казалось бы, история, но с неожиданным колоритным развитием.

Непривычные к десметалу водители, проходя мимо Эйтана, стали шарахаться
и суеверно сплёвывать, а один в столовой даже соль через плечо бросил
как-то. Чтобы Сатан не забрал, стало быть, и чтобы проклятый колдун не
сглазил.

Вот как людей музыка иногда воодушевляет.

Вчера подруга рассказала. Приехала к ней сестра, говорит, что хочет
живность в доме завести. И рассказывает, что ей нужна птичка, которая
очень шустрая, и летает вниз головой, и клетку грызет, и ночью активнее,
чем днем. А главное, у нее синий отлив на крыльях. У подруги видела
такую. Но не может вспомнить название. Только помнит, что начитается на
В. Перевспоминали всех птичек, достали справочник кроссвордиста... Все
не то. Вечером смотрят какую-то передачу и там звучит заветное название.
Марина кричит: "Вспомнила, ЭТО ШИНШИЛЛА". Чё девчонки курили, что они
нашли у шиншиллы синий отлив на крыльях???

Как я стал министром иностранных дел Советского Союза.
Итак, в прошлом веке наша семьья перебралась на историческую родину моей
жены, так называемые эмигранты второй волны.
После пересыльных лагерей и общежитии мы, наконец подыскали подходящее
жилище для дальнейшего проживания и безболезненной интеграции. Квартиру
нам сдала пожилая немецкая пара, причем в том же доме где проживали
сами.
В первое время к нам, точнее к хозяевам приходили в гости многочисленные
родственники и знакомые, но с единственной целью посмотреть на людей из
другого мира. Здесь сделаю небольшое отступление: дело в том, что я
несколько отличаюсь, по крайней мере внешне, от типичных европейцев, как
говорил Задорнов: человек из довольно средней азии. В общем коренным
бюргерам было на что посмотреть, да и вопросов задавалось побольше чем
какому-нибудь гиду-экскурсоводу не в меру любознательным туристом.
И вот в один из дней очередные экскурсанты.
Посетители выходцы из Восточной Германии.
После стандартных вопросов о брожении по городам пьяных в валенках и с
гармошками, медведей и прочей стереотипщины, один из гостей извергает из
себя глядя в мою сторону и в меня же тыча пальцем: "Эдуард Амвросьевич
Шеварнадзе!"
Ошарашены не только мы, но и наши старики. Первая мысль: человека
кажется необасновано рано выпустили из мед учереждения с узким профилем.
Все оказалось намного проще. Дело в том, что он обучался в школе с
"углубленным изучением русского языка", да и такой предмет как
политэкономия был не на последнем месте. Так вот на одном из уроков по
этой самой политэкономии при изучении состава политбюро дружественного
государства возникли определенные проблемы фонетического характера. Для
немца очень тяжело выговаривать правильно фамилии, имена и тем более
отчества граждан братского по духу, но чужеродного по сути государства.
Если с ген.секом вроде еще более менее получалось, то с министром
иностранных дел все просто застопорилось.
Не помогали никакие общепринятые методики. А училка была типа Вассы
Железновой, не привыкшей отступать от трудностей и она решила таки
вдолбить в юную головушку правильное произношение, причем вдолбить в
прямом смысле этого слова. Это выглядело так: Э-, Ду-, Ард-, Ам-, Вро-,
Сье-, Вич-, Ше-, Вар-, Над-, Зе-! И на каждом слоге следовло
надавливание на темечко до характерного звука, означающего что
соударение головы с партой все-таки произошло. Подобные тренинги
проходили почти с каждым членом правительства СССР, точнее с изучением
каждого члена. Если с Громыками, прочими Сусловыми все заканчивалось
однодневными дрессировками, то с Шеварнадзе бились больше недели. И не
удивительно, что это имя горе-ученик научился произносить абсолютно без
акцента и не меняя местами слога. Со временем все неглубокие познания
русского языка выветрились и это имя стало для него символом великого и
могучего. А в тот вечер во мне он увидел воплощение всего советского
народа. Вот такая вот история из жизни эмигрантов, кстати не
единственная.
Если понравилось пришлю еще парочку.

Рассказано тестем, думаю - правда.
В Советской Белоруссии было два всенародно любимых письмэнника - Павло
Тычина и Максим Танк. Письмэнника два, а народная (а также партии и
правительства) любовь - одна, поэтому ревновали они друг друга и
ненавидели сильно. Не знаю, как Тычина, а Максим Танк при этом зашибал
прилично. Однажды перебрав, попал в дурдом, типа в себя придти. В
дурдоме он время зря не терял: организовал психов, они ходили и
скандировали "Вiзьмем в руки кирпичину и побьем Павло Тычину!"
Максим Танк был не только большой поэт, но и крупный организатор!

“За решёткой хорошо”.
Как-то пришлось делать фотосъемку интерьера квартиры, которую хозяева
приезжающим курортникам сдавали в посуточную аренду. По-современному
отделанная квартира была в старинном домике, образующем вместе с
соседними уютный общий двор, ну просто тихую гавань, убежище для полного
отдохновения. Квартира была на первом этаже и выходила прямо в этот
чудесный двор, тем не менее перед входом квартиры хозяева выгородили
отдельный загончик под навесом, окружив его высокой идиотского дизайна
грубой стальной решёткой, с дверью запирающейся на ключ.
- И здесь снимите, чтобы было видно, что за решёткой и что запирается, -
советовала присутствующая хозяйка квартиры, явно млеющая от своей
удачной жизни и обладания выгодной недвижимостью.
- А вдруг не всем нравится “за решёткой”, - попытался схохмить я.
- Нет, ну как же, за решёткой хорошо!
- Ну-у, это кому как, знаете ли.
- Да нет, хорошо за решёткой! – настойчиво парировала явно не понявшая
двусмысленности фразы хозяйка.
Я уж не стал спорить – счастье для всякого не одинаково.

ТЕПЛОЕ МОРОЖЕНОЕ
Когда я был маленький, мать угостила меня на прогулке глазированным
сырком.
- Что это? - спросил я.
- Это теплое мороженое.
В следующий раз я гулял с бабушкой.
- Купи мне теплое мороженое,- попросил я.
Бабушка, ничего не подозревая, купила эскимо. Я попробовал и чуть не
заплакал.
- Я же просил теплое, а оно холодное.
Тогда бабушка взяла эскимо и стала держать на солнце.
- Сейчас согреется.