Дело мастера боится …
Старший брат у меня в один из периодов своей жизни был любитель выпить.
Сейчас уже лет десять как завязал, но истории об том периоде в
народной памяти живы до сих пор. Некоторые стали даже анекдотами.
Нрав у него при употреблении алкоголя был довольно буйный. Как говорит
народная поговорка, - "пьянка без драки, деньги на ветер". Т.е.
укушавшись ее родимой, Миша всегда находил повод для мордобоя. Иногда
бил он, иногда его, но это не важно. Важно то, что стоило ему появиться
на горизонте, весь контингент леспромхозовского поселка знал, что драка
гарантирована. А так как пил он почти ежедневно, то в умах народа
вышеизложенное стало аксиомой.
Ну вот. В одно прекрасное утро Мишаня очень опаздывал на работу. А
так как к тому времени со всех руководящих должностей его уже турнули,
то работал он плотником в бригаде ЖКО. Какой у плотника главный
инструмент, правильно - топор. Вот с этим топором Миша на работу и
бежал. И надо же такому случиться, что в тот момент, когда он выбежал на
улицу, почти рядом с его домом оказалась компания, с которой он вчера
вечером что-то не поделил. Т.е. была такая небольшая драчка, которая в
Мишиной памяти даже и не отложилась. И он бежал просто на работу, не
обращая ни на что другое абсолютно никакого внимания. Компания же была
другого мнения. Увидев братана с топором на плече, бегом
продвигающегося в их сторону, они почему-то подумали, что сейчас будет
продолжение разборок. Не имея под руками аналогичного оружия, они сочли
наиболее разумным - ретироваться. Через минуту картина была такая.
По дороге бежит братан с топором в руках, а впереди кучка людей,
количество которых постоянно увеличивается, так как к ней все примыкают
и примыкают идущие по улице люди, не взирая на свое первичное
направление. Где-то на перекрестке из проулка вылетает милицейский УАЗ,
полный ментов, которые видят всю эту картину. Менты из района не были
исключением и тоже знали Мишкин характер (не раз в отдел возили),
поэтому они принимают решение к задержанию. Перегораживают уазиком
дорогу и выскакивают с табельным оружием. Правда, при ближайшем
рассмотрении, они немного удивлены тем, что Мишка в общем-то трезв. Но
все равно спрашивают:
- Ты че с топором несешься?
- На работу опаздываю! - невинно смотрит на них братан.
- А народ че впереди несется?
- Так а я откуда знаю, может они тоже на работу опаздывают! - так же
невинно и ничего не понимая реагирует братан.
«Злой дух Ямбуя. »
Надеюсь, название этой истории напомнило вам о советском фильме ужасов
про медведя-людоеда. Ну, а если и не напомнило, тогда читайте просто
так.
Лет семнадцать мне тогда было. Уговорили меня друзья на рыбалку с ними
пойти, да не куда-нибудь, а на дальний кордон. Зимовье у них там было -
нелегальное. План был таков: приходим, ловим рыбу, солим ее, а если
повезет, то и икру, и дожидаемся общего знакомого. Тот должен подойти в
конце недели, и попутно проверить, нет ли на дороге засад рыбоохраны.
Зимовье неплохое, место райское, рыба прет валом. Через три дня мы
затарились под завязку. И в общем-то все было неплохо, если бы не
огромный медведь. Он ту косу, на который мы рыбачили, тоже облюбовал.
Днем-то мы его на «глотку» брали, ну в смысле орали как недорезанные, а
вот вечером и ночью он там властвовал и тоже ревел, видимо нас
отпугивая. Короче соседство не очень удобное, но приходилось терпеть.
Пора бы домой, но все дело в том рюкзаке, который мы для Санька набили
подсоленной рыбкой и икрой. Свои-то неподъемные, а если еще этот,
дополнительный, десять километров по тундре тащить, можно и ласты
подвернуть. Короче решили ждать Саниного прихода. Хорошо говорить ждать,
а когда жрать уже два дня, кроме рыбы и икры, нечего, становится не очень
приятно.
В субботу, после обеда, я не перочинным ножичком, сантиметров так в
двадцать длиной, стругал палочку для рыбного шашлычка. Витек что-то
объяснял Сереге, при этом весьма энергично размахивая руками. Уж как он
этой рукой по моему ножичку саданул, я так и не понял. Но то, что
красная икра благотворительно влияет на кровообразование, понял по
взмывшему из руки ярко-красному фонтану. Витек, посмотрев на этот гейзер,
хлеставший из его вены, не нашел ничего лучшего, как закатить глаза и
рухнуть. Правда, рухнул он как-то довольно удачно, прямо головой в ведро
с водой. Короче булькает он там, а мы с Серегой друг на друга смотрим,
и что делать, сообразить не можем. Первое, что надумали, так это Витька
из ведра выдернули, где он уже почти всю воду выхлебал. Перетянул я ему
руку жгутом, в зимовье зеленка нашлась, рубашку на себе порвал, сделал
перевязку, короче оказал первую помощь. Ну, говорю, Витек, надо бежать,
хрен его знает, что от перерезанных вен может быть. Набрал две бутылки
воды, помня, что раненый любит падать в обморок и, выходя из него, воду
хлебает не хуже кара-кумского верблюда. Серега остался рюкзаки
сторожить, а мы рванули. Раненый впереди, а я, как медбрат, немного
сзади. Чешем по тундре, Витек иногда останавливается, на головокружение
жалуется. Я его подбадриваю, говорю, мол, не дрейфь, братан, наши отцы и
не с такими ранами на фронте выживали. Так и двигаемся. Километра через
три встретили таких же, как и мы, рыбачков-браконьеров. Те, когда узнали
в чем дело, сказали так: «Зимой час, а летом полчаса, раз вены порезаны,
ну а потом заражение крови и кирдык хана! »
Витек, когда услышал, что жить ему осталось при таком раскладе минут
шесть от силы, вдарил с места так, что торф из-под подошв летел комьями.
Воду, которую я припас для него, пришлось вылить на себя и в себя.
Тошнота у него прошла однозначно и бесповоротно, и летел Витек по тундре
не хуже северного оленя.
Еще через километр на петляющей тропе стал проглядываться Санек,
который шел с твердым намереньем забрать свой рюкзак с рыбой. Когда он
увидел несущегося ему навстречу Витька, всего перемазанного кровью и
безумно выпученными глазами, его разбил столбняк. Надо отметить, что
Витек, жаждя жизни, пронесся мимо, даже не поздоровавшись.
Пока Санек беззвучно шлепал губами, видимо стараясь сообразить, что
все же происходит, подоспел и я. Но, понимая, что если я отстану сейчас,
то раненного мне больше не догнать никогда, ясности я не внес.
Единственное, что успел прокричать на ходу, было:
- Через косу не ходи, там медведь! Я с Витьком в больницу!
До спрятанных в начале тундры мотоциклов мы долетели если не с
мировым рекордом по забегам на марафонские дистанции, то уж на КМС
тянули однозначно. Всю дорогу Витек, сидящий сзади, орал мне в ухо:
«давай, газуй», и я газовал что было силы. Сдав Витька в приемный покой
и немного успокоившись, я понял, что четыре рюкзака двое моих друзей
точно не дотянут. А рыбу и икру было жаль! Пришлось ехать обратно.
Бегу по тундре, ноги заплетаются, но решимость комсомольская. В мозгу
только одна мысль, только бы дотянуть. И вот, не добежав до зимовья
метров двести-триста, и продвигаясь уже по лесу в густых сумерках, вижу
картину маслом.
По тропе, вооруженный огромной дубиной, крадется Санек. Все свои жесты
и движения в тот момент он, наверное, скопировал с Дерсу Узалы. Услышав
сзади мое громкое сопенье и чавканье сапог, вообще принял боевую стойку
наших далеких предков из каменного века. И только сообразив, что я это
я, а никто другой, немного успокоился. Речь он свою начал примерно
так:
- Он Серегу насмерть порвал, что ли?
- Кто порвал?! - тоже проникся его переживаниями и страхом я.
- Ну, медведь!?
- Какой медведь?
- Ну, там на косе.
Сказать, что меня в этот момент заклинило, было бы неправильно, просто
от всех дневных переживаний мысли переплелись одним комком. Да и
семнадцатилетний возраст со счетов не надо сбрасывать. Я почему-то даже
представил разорванные Серегины останки, разбросанные по всей косе.
- И зачем он туда поперся!? - заскулил я, искренне переживая смерть
друга. - Ну нафига?!
- Хорош ныть, надо думать, что дальше делать! - прервал меня Санек. -
У меня план такой. Сейчас к зимовью прокрадемся, если там все спокойно,
переночуем, а завтра поутру пойдем на косу, вынесем все, что от Сереги
осталось, Не целиком же он его сожрал.
Короче, через пять минут по тропе крались уже двое Дерсу Узалов.
Крались, плотно прижимаясь к друг другу и шарахаясь от каждого шороха.
Как я не поседел в тот вечер, уму не постижимо. Правда, у меня иногда в
мозгу проскальзывали смутные сомнения, но с Саньком я решил поделиться
ими уже на месте.
У зимовья было все спокойно, но эта зловещая тишина была как ножом по
сердцу. В тот момент я почему-то уже точно уверовал, что Сереги в этой
жизни больше нет, и все сомненья, которые меня мучили, отпали сами собой.
Последние двадцать метров мы без сговоренности решили преодолеть
бегом, благо зимовье стояло на полянке. Ворвавшись вовнутрь и плотно
захлопнув за собой дверь, мы пережили основной шок.
Первым заорал как носорог Серега. Заорал со сна, от непонимания того,
что кто-то в полной темноте ворвался вовнутрь, отчаянно хрипя и пыхтя.
Естественно, что мы его подхватили, а как не подхватишь, если нервы на
пределе, а тут душераздирающий крик.
Поорав минуты три, начали разбор полетов. Санек доказывал, что он понял
все правильно, а как можно понять, если ему навстречу несутся двое, один
весь в крови, другой в порванной рубахе, а третьего который должен быть
- вообще нет! Орут про какого-то медведя! Какие выводы сделает
нормальный человек? Вот и крался три часа, чтобы самому жертвой людоеда
не стать.
Я вообще выдвинул версию, что Серега по моему умозаключению пошел себе
свежей рыбки на ужин наловить, где его медведь и хапнул. А Санек,
пошедший не по тропе, а через косу, все это увидел.
Ну а Серега посылал всех на хрен и требовал, что-нибудь выпить и
пожрать!
Не было только мнения Витька, который, как потом выяснилось, давно спал
в домашней кровати. Потому как в больнице ему поменяли мою рубашку на
бинты, а зеленку на йод, похлопали по плечу и объяснив, что первая
помощь была оказана довольно квалифицированно, отправили домой на отдых.
С того дня я рыбалку как-то не очень люблю.