Стишки - основной выпуск

Росла я в подмосковном городке,
Носила платье в розовый горошек,
Доила коз, играла в бильбоке,
Любила вшей вычесывать у кошек.

В один прекрасный день, часу в седьмом,
Меня окликнул статный иноземец.
С резною тростью, в парике седом,
Покатоягодичен и приземист.

Была я осторожна и скромна,
Округлоягодична и грудаста,
Но на дворе тогда была весна,
Не стала ждать я и решила: Баста!

Теперь я проживаю в Амстердаме,
Отвислоягодична, но с деньгами.

Нам не дано с тобой понять,
Чему так радуется ветер.
Все потому что мы опять
Сидим весь вечер в Интернете.

В заснеженной тайге затерян был геолог,
Без карты, без машины, без зонта, без пласча.
Палатку замело. Январский день не долог.
И вот спустилась ночь. Геолог, трепеща

Свой палаточки завязывает полог,
Хлебает спирт и курит "Цамел" натощак
И сочиняет сам себе уже некролог
Но голос внутренний сказал ему: "Ништяк!

Пока ты жив, не уставай за жизнь бороться!
Давай-ка, спой, чувак, про солнышко лесное,
А "все кончается" -- оставим на потом"

И он запел своим простуженным баском,
Повесел и разом выпил все спиртное.
И выжил... Такова судьба первопроходца.

Неторопливо начнемте балладу о Мухе.
Муха по полю гуляла и доллар нашла.
Слышит -- бурчит у нее недвусмысленно в брюхе,
Может быть, доллар поможет поправить дела?
Есть в близлежащем райцентре один кафетерий,
Муху туда в час недобрый судьба привела...
Жуткое место! Обитель кровавых мистерий!
Вот и узнаем, осталась ли Муха цела.

Муха вошла и увидела сцену порнухи
Села за столик и робко салфетку взяла.
Грянул оркестр. Что-то хрупнуло в мухином ухе.
Крупные капельки пота стекали с чела.
Официантка в наряде раздетой Венеры
Вместо меню Цокотухе "Плэйбой" принесла.
Муха зарделась, фасеточным глазкам не веря.
(Вы догадались - она не осталась цела).

Томно вокруг извивались бесстыжие шлюхи,
Конферансье был наряжен исчадием зла,
Всем подавали бесплатно бидоны сивухи -
Муха так много ни разу еще не пила.
А за соседним столом были дикие звери.
Страшно рычали они, забивая козла.
Муха была на пределе сознанья потери
И перешла за предел, но осталась цела.

Тут-то раскрылись в глубинах сознания двери,
Мушья душа долгожданный покой обрела,
Мудрый читатель! Ты долларам в поле не веришь?
Бойся халявы - и психика будет цела.

Мне кажется время взбесилось немного,
Пространство, мне кажется, в точку сошлось
И, кажется, я подвернул себе ногу,
А руку сломать, увы, не удалось,
Но клетка грудная прозрачна насквозь-
Главврач говорит : "Никаких отклонений".
"А что же так больно?" - "А все от волнений,
Постельный режим и больничный покой -
Побольше покою, поменьше сомнений,
И ваши печали - как снимет рукой."

Но время все выше ползет, как изжога,
Оно и пространство ,мне кажется, врозь,
И это во мне разжигает тревогу,
А раньше ведь я был здоровый как лось:
Не только хотелось - порой и моглось;
И не было скуки, и не было лени,
И по вечерам не ломило колени,
А Время во сне улыбалось легко
В мелькании дат, новостей, поколений,
И тяготы дня - как снимало рукой.

"Что будет со мною?" спрошу я у Бога,
И Бог мне ответит, что так повелось -
Войти не решаясь, торчать у порога
Как путник потерянный, временный гость,
Пока меня Время в костлявую горсть
Не схватит, как кепочку - старенький Ленин
И в горло пространству швырнет на съеденье,
И я провалюсь далеко, глубоко,
Оставив печали, отбросив сомненья,
Которые тут же - как снимет рукой.

Пространство нальет себе чаю с вареньем,
И Муза мне скажет: Писать - дело геньев
И смерть пригрозит деревянной клюкой:
"Зачем ты писал это стихотворенье?"
И скомкает листик костлявой рукой.

Путин, Зюганов и сам Жириновский
Были замечены пьяными в доску
Одновременно, но в разных местах:
В башне Кремля, в мавзолее, в кустах -
Страшного прошлого, мля, отголоски.

Было замечено также народом:
В полночь плясали они хороводом
И не гнушались любовных утех,
Одновременно и вместе, при всех -
Кончилось все, как обычно, приводом.

Да, щекотливая штука политика,
Чуть оступись - сразу выйдешь в тираж,
Чтоб быть политиком - нужен кураж:
А ну как они вы подите спляшите-ка!

Отмечая взятие Казани,
Грозный подозвал к себе Малюту
И шепнул на yхо пo-секретy:"
Говорят, в подвалах "Мукузани"
Продают, но только за валюту.
А валюты, сам ведь знаешь, нету".

"Знаешь, царь, - ответствовал опричник -
Если ты прикажешь, мы с дружиной
Вздернем враз откупщика на дыбу
И остатки сунем за наличник!"
"Что ж, за дело, одарю полтиной, -
Третий раз негоже за спасибо."

Да велите Курбского позвать,
Пусть канает в спальню, греть кровать.

Где вы теперь, кто вам плечи, запястья и пальцы целует,
Нежные глупости шепчет и кольца златые приносит,
И по ночам про различные дивности сказки толкует,
Не утомляя напрасно и не задавая вопросов.

Скучно без вас, мелкий дождик полощет увядшую клумбу,
Некому новый сонет прочитать или басню поведать
Спеть по-испански "Кармен" и сплясать португальскую румбу,
Чистого спирта глотнуть, малосольный огурчик отведать.

Как вы могли отказаться от дружбы, пророки Карнеги,
Чтившие Кафку и прочих писателей сумрачных дней?
Где вы, любители неги, друзья и подруги, коллеги?
Кто со щитом, на щите, на плакате, в земле, на коне?

Тихо. Ни зги. Ни шагов, ни посылок, ни авиаписем...
Голый стою перед зеркалом, горечь во взоре нарциссьем.

Разлагается тело. Бессмертна душа.
Состоит ли она из различных молекул
Или, может быть, элементарных частиц?
Не известно науке о том ни шиша,
Не положено, видимо, знать человеку.
Злобно небо глядит из-под белых ресниц.

Тает мартовский снег. Остается вода.
Утекает в моря по раздувшимся рекам,
По бесчисленным лужам безвольно лежит
И томится в болотах. Молчат города
На пути от варягов к, естественно, грекам.
Тихо дышит земля, от межи до межи.

Развалилась держава, но вечен обычай
Про бессмертье души с голым задом талдычить.

Неосмотрительны порою
Бывают нынче упыри -
Вот, подползает - посмотри -
Сейчас сачком его накрою.

Их там, за Лысою горою,
Как соберется сотни три,
Сосут до утренней зари,
Усевшись в холодке по трое.

В моей коллекции уже
Висят в растворе формалина
Штук пять. Держу их в гараже...

И, р-раз! Попался! Где ведро?
Шестой! Смотри - красивый, синий...
Ты что здесь делаешь, Петро?!

Книга Жалоб пуста. Предложений не слышно.
Вероятно у всех на работе завал.
Ты один на холодных ступенях сидишь, но
Чем заняться не знаешь. Кричать "Харе Кришна"
Надоело. Хоть кто-нибудь в гости б позвал...

Вон в далекой Москве собираются ныне
Те, кому виртуальный наскучил уют,
Посетить запыленные наши святыни,
Убежать на денек из культурной пустыни
В уголок, где за рубль чашку кофе дают.

Но не станем грустить. Жизнь - она полосата,
За дождями и ветром придет и тепло,
Мы вернемся в сонетник, как белки в дупло,
Вспоминая леса, где резвились когда-то...

Алка - персоналка. Петр - суперкомпьютер.
Встретились однажды в глубине сетей.
Втюрились друг в дружку на второй минуте.
Зажили семьею. Завели детей.

Надо же, случилось как-то при ребуте:
Алка вдруг зависла. Просто, без затей
Что теперь поделать. Microsoft попутал.
Надо избавляться, на фиг, от НТей.

Плачут дома детки: Где же ты, мамаша?
Петр без телнета ходит, словно туча.
Выглядит, как будто вирус подхватил.

И соседка снизу, макинтошка Маша -
Хороша дисплеем, корпусом могуча -
Вырубила Алку. Петр ее простил.

В моей коммунальной квартире
Стрельба постоянно, как в тире,
Как в местном кружке ДОСААФ-
Летают кастрюли и гири:
Обратно "Commando" в эфире!
Неважно кто прав, кто неправ.

Казалось бы - люди как люди,
Ну, что им в кухонной посуде?
И вилку погнули зачем?
А ночью сожрали мой студень...
О, как же стал быт мой паскуден!
Туды вас, поганцев, в качель!

Сегодня, полночной порою
Я газовый вентиль открою.

Испокону веков на Майорке
Проживал одноглазый майор.
Никогда не бывал он в Нью-Йорке,
Чем свой сильно сужал кругозор.

Эх Майорка, родная Майорка!
Нам, татарам - что спирт, что касторка.

Но однажды майор одноглазый
Выпил водки и, взявши билет
На Нью-Йорк, и, по трапу залазя,
Наступил мужику на штиблет.

Эх, Майорка, бухая Майорка!
Как катился он с трапа под горку!

А в Нью Йорке его дожидались
Одноногий старпом и капрал,
На грудях их сияли медали,
"Варшавянку" оркестр играл.

Эх, катись-ка ты к черту, Майорка!
Надо выпить еще полведерка!

Иртеньев Игорь, где твои стихи?
Мы их не слышали уже неделю
Еще чуть чуть и сдохнем от тоски
Итак уже порядком обалдели

Рубил ты правду горячо, с плеча
Не раз встречалась рифма в правде той
И нам порой казалось сволочам
А дружит ли Иртеньев с головой?

Надеюсь понял ты, что мы
В твоих стихах найдем спасение
Как солнце ясное из тьмы
Ну все до встречи в воскресение.

Я проигрыш знал и победу
На фронте любовных интриг.
Курсистку одну, непоседу,
Я там где не надо постриг.

Звучит до сих пор ее крик:
"Пожалуйста, там не стригите!"
В ушах. Ничего, я привык,
И взмах моей бритвы стремительн.

Жестокий, как смерть, победитель
Курчавых девичьих волос
Вступаю в свою я обитель,
Где сыро от девичьих слез.

Победа! Еще один локон!
Скрывал очень милый лобок он!

Кузьма Данилыч Дьяков
Был родом из маньяков
Он как-то с переляку,
Убил свою собаку.

Копая ей могилу,
Кузьма нашел мобилу.
Мобила позвонила-
Собака глаз открыла.

Кузьма сказал: "Однако,
Давай, молчи, не вякай,
А то присыплю шлаком".

Кузьма достал зубило
И тут его стошнило.
Да, водка - это сила!

Как в соседнем гастрономе
Продавали колбасу
И девчоночку-красу
За прилавком, всю в истоме,
Словно твой тирамису,
Грузчик Джо желал. Но кроме,
Растворяя водку в роме
Ковырял еще в носу.
Ах, летальная ошибка!
Продавщица на минутку
Отвернулась от прилавка.
Джо смутился не на шутку,
Так уж он смутился шибко,
Что скончался. Подпись: Кафка.