Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Продвинутые врачи пытаются понять, почему в СССР так увлекались лечением банками. Действительно, практически все прошли через эту инициацию. Расписные со спины коричневыми кругляшами, как гумилевские жирафы, советские граждане там и сям украшали летом пляжи. Какая в банках целительная сила не знаю, но видимо, что-то вроде кровопускания - действие почти магическое, неторопливое, связанное с загадочными манипуляциями. На впечатлительные умы производило сокрушительное действие. Тут хочется вспомнить каверинскую историю про доктора Нейгауза. Это, кажется, конец девятнадцатого - начало двадцатого века. ...Лет пятнадцать назад мужики во главе с волостным старшиной приехали за ним, чтобы отвезти его в одну из окрестных деревень. Там под иконами лежал огромный волосатый старик, очевидец Отечественной войны, которого, по предписанию из обеих столиц, необходимо было сохранить для празднования столетней годовщины 1812 года. Он кричал. Печной горшок стоял на его животе. Вернувшись из городской больницы, где он был поражен лечебным свойством сухих банок, он взял печной горшок, намылил его, сжег в нем клок кудели и сам себе поставил на живот вместо банки. Живот ушел в печной горшок без остатка. Три растерянных фельдшера суетились вокруг старика. Они тщетно пытались под наблюдением пристава засунуть под горшок пальцы. Старик ругал их по матери. Уверяя, что он был лично знаком с Бонапартом, что у других очевидцев в паспортах подчищены года, он требовал у фельдшеров немедленного облегчения. Нейгауз с минуту смотрел на него – моржовые усы его чуть заметно дрожали от сдержанного смеха. Оглядевшись, он приметил у печки кочергу. Все следили за ним с любопытством. Он взял в руки кочергу и, сказав только с легким латышским акцентом: «Ну, теперь держись, старый хрен», – ахнул по горшку кочергой. Горшок разлетелся в куски. Стодвадцатипятилетний волосатый живот вылез из-под него, обожженный, сильно потрепанный, но веселый. С тех пор Нейгауза на сто верст кругом знал каждый ребенок.
Шел двадцатый эпохи Сёва или 1946 год по календарю гайдзинов. Империя был разгромлена, побеждена и оккупирована врагами. Грозные "Зеро", пилоты своими руками жгли на аэродромах, остатки Великого флота Империи, были уведены в воды Заморских дьяволов, и там погибли в дьявольском огне их нового оружия. Армия была демобилизована, а частью пленена Северными варварами Железного Красного императора. Промышленность стояла без военных заказов, в стране царила безработица, которая увеличивалась за счет миллионов вернувшихся с войны солдат. Преступность выплеснулась на улицы и командование гайдзинов было вынуждено добавить полномочий местной полиции. Начальник городского управления полиции города Нанива, советник Тарава прибыл от американского коменданта полковника Метьюса в отвратительном настроении (город был важным транспортным и торговым центром с огромным портом, и гайдзины держали тут комендатуру). Метьюс устроил ему выволочку, и смотрел на советника, как генерал на молодому тайса*. В городе, даже на фоне повышенной послевоенной преступности, резко возросло количеств карманных краж, направленных против американцев. Комендант гайдзинов поставил городским властям следующий ультиматум... Либо в течении недели карманники будут обузданы, либо в городе будет объявлено военное положение и улицы начнут патрулировать морские пехотинцы, с правом входить в любое помещение и стрелять на поражение. Самое интересное, что Советник подозревал, откуда взялся взрыв карманных краж... Его агентура из криминального мира докладывала, что в конце войны, Императорская Кэмпэйтай*, затребовала у главарей Якудза, предоставить им десяток самых опытных карманников, для какой то секретной работы. Это было нечто вроде курсов, где готовили агентов, которые с помощью карманных краж, должны были добывать информацию, на территории противника. И судя по всему, ученики вернулись на земли Горё, рода Хата. Размышления Советника прервал секретарь, доложивший, что пришел его племянник Сухиро. Он уже давно просился на работу в полицию. Отец Сухиро (брат советника), был крупным врачом фармацевтом, экспертом крупнейших фармацевтических фирм, у него дома была своя лаборатория, где он занимался исследованиями, профессор умер пол года назад и некогда попросил двоюродного брата, пристроить куда-нибудь сына. Сухиро был освобожден от военной службы по болезни и имел медицинское образование, работал он в лаборатории при госпитале, но госпиталь расформировали. -"Вот что мой мальчик",- начал разговор Советник. - "Ты прекрасно знаешь, что к нам на службу целая очередь, но тебе повезло. Гайдзины, запретили принимать на работу в полицию боевых офицеров Императорской армии, и у меня появились кандидатские вакансии. Но что бы взять тебя на постоянную работу, у меня должен быть серьезный повод. Сейчас большие проблемы с карманными кражами, и ладно бы обворовывали японцев, но у детей Ниппон, увы, теперь нечего брать и эти проклятые хафу взялись за гайдзинов. Так что прояви себя в этой операции, придумай, как с ними справится и место твое"-
Сухиро вышел из полиции, демонстрируя положенную по данному моменту, легкую улыбку радости на лице, хотя внутренне он был рад еще больше. Он мог достаточно легко выполнить приказ Кэмпэ-сирэйбу... На самом деле Сухиро был офицером Кэмпэйтай и так как приказ командования о присоединении к капитуляции до сих пор не поступал, Императорская Кэмпэйтай работала в штатном режиме по коду "Черная Гатана*", то есть в подполье. А приказ был следующим... проверить скорость распространения инфекций в городе, и тут такая официальная возможность. Его отец был директором секретного медицинского центра Кэмпэйтай и разрабатывал этническое бактериологическое оружие, то есть бактерии, которые убивали бы только гайдзинов, но дела как понимал Сухиро шли не шатко не валко. Его группа, была несколько в стороне, потому что разрабатывала технологии процесса инфицирования и для этого у них был набор штаммов, практически безвредных бактерий. Они проводили ряд экспериментов в Китае, но теперь в их распоряжении была только родная Ниппон. И тут подвернулся полицейский дядюшка с его заданием. На следующий день Сухиро явился к дяде и доложил, что придумал как выявить карманников... Мол, в лаборатории его дяди есть штамм безвредной, но очень заразной краснухи, профессор его вывел, в процессе создания противокраснушной сыворотоки. Так что надо взять полсотни кошельков, набить их зараженными штаммом банкнотами, раздать солидно одетым сотрудникам и выпустить их в город. А через пару часов, начать облаву на людей с красными лицами и красными руками. А когда дядя поинтересовался, а не станет ли это эпидемией повальной для жителей города, Сухиро его успокоил, объяснив что штамм живет не больше сорока часов и абсолютно безвреден (не считая сыпи). Операция прошла блестяще. Было задержано 218 человек, из которых карманниками было 48 единиц (одним из задержанных был перебравший саке мясник с городского рынка, который просто раскраснелся от выпивки). А Военная разведка США пришла в дикое возбуждение. Местная агентура сообщила о медицинско-полицейском перфомансе и американцы сразу решили, что это след печально знаменитого Отряда 731*. На дом Сухиро гайдзины вышли на третий день, причем японские полицейские уже были уже на месте, так как новоиспеченный полицейский не вышел на работу, а из его района проживания пришло сообщение о взрыве и пожаре. Дом профессора, старой каменной постройки, был разрушен и горел. А в саду, на ритуальном коврике, ничком лежало тело Сухиро, облаченное в белое кимоно, надлежащее самураям, совершающим обряд сеппуку*.
Две шифровки
*** Заместителю командира Кэмпэ-сирэйбу*, Тюса* Магучи, почтительно докладывает Тайи* Кэмпэй-бунтай* Сухиро. Согласно Вашему приказу, мною были проведены полевые испытания препарата "Красная сакура", через 30 -40 минут после контактного инфицирования, у объектов, согласно показаний свидетелей, было замечено массовое покраснение кожи, но данное действие никак не влияло на боеспособность испытуемых объектов. Ослабленный штамм дал результат инфицирования один к четырем. Что при стандартной его модификации, даст выход один к десяти. Очень удачным явился вариант, распространения инфекции через деньги.
***
Командиру группы 5, Тайи Кэмпэй-бунтай Сухиро от Заместителя командира Кэмпэ-сирэйбу, Тюса Магучи. Мною только что получен приказ, о прекращении действий всех групп Отряда. Код прекращения "Разбитая яшма". Будьте преданы Императору. Тайсо Банзай.
«Однажды императрица Анна Иоанновна , отхлебнув из бокала иностранного вина, она протянула бокал послу князю Александру Куракину со словами: «Вам все европейские вина известны, каково это?». Князь, забывшись, взял салфетку и обтер протянутый ему бокал… От жестокой расправы его спасло только заступничество Бирона, который сказал императрице, что Куракин давно не был в Петербурге при дворе и привык следовать иностранному этикету…».
В играх, в которые играют наши разведчики и ихние шпиены есть такой элемент развлекухи, как не навязчиво и без открытия огня на поражение задержать ввиду оперативной необходимости известное, но не поименованное транспортное средство. Причем частенько, те кому приказано осуществить задержку, понятия не имеют зачем она на фиг нужна. Да оно и правильно, ведь многие знания, как известно, несут еще большие печали. А главное в данной ситуации, это точно выполнить приказ. Вот как это бывает...
Был как то случай буквально в стиле "Восточного экспресса" Агаты Кристи, нужно было задержать поезд - супер экспресс, и у хозяйственника группы, (а хозяйственники, вне зависимости от названия, есть всегда и везде), так вот, в запасе у товарища Т, оказалось бракованное элитное шампанское, вызывающее у большинства дегустирующих аллергию в виде сыпи, так что после инспирированного кем надо угощения пассажиров шампанским в честь дня рождения машиниста, специально обученные люди в белых халатах, под предлогом борьбы с эпидемией блокировали поезд аж на двое суток. И по делом, а нечего ужираться халявным шампанским, водка например гораздо вкуснее и безопаснее.
В одной далёкой от Европы стране, дабы предотвратить вылет аэроплана по расписанию, нанятые интересантами через местную полицию, местные же маргиналы, попросту украли с самолета колеса и потребовали за них выкуп.
Но это все в принципе житейские мелочи, а вот попробуйте задержать в порту корабль, ну типа пароход ... Одна из подобных ситуаций произошла в некоем полукурортном порту. Там со времен испанского владычества, сохранился стадион для корриды и ввиду коррумпированности всех уровней местных властей, на нем проводили корриду, сродни боям без правил. И вот, в этом самом порту, стоял готовый к отходу курортный же лайнер и его надо было задержать минимум на сутки. Времена были буколические и телефонный звонок, о будто бы заложенной бомбе не подействовал бы, тем более сиеста тут занимала очень большой промежуток времени, что так же сказывалось на скородействии местных тревожных и не очень служб.
Но к счастью для исполнителей, данный порт был одной из перевальных точек наркотрафика, ведущего на родину мюзикла "Кошки" и попкорна. В местных борделях и кабачках, было запущено сразу несколько слухов, в разных интерпретациях информирующих о большой партии наркотиков спрятанных на корабле, для дальнейшей транспортировки в страну Гринго. В данном порту существовало несколько полюсов силы, как то... Честная таможня и полиция (т.е. работающие сами на себя), продажные варианты этих структур (т.е. работающие на наркомафию) ну и сама по себе наркомафия. Естественно сообщение о партии кокаина варьируемой от полутонны до двух тонн, привели весь этот гадючник в состояние шипящего возбуждения, в такое же возбуждение пришли и портовые маргиналы и бичи. Реальных и теневых хозяев порта взбесило то, что кто то пытается пронести мимо их ртов сладкий кусок и они начали действовать. Власти задержали выход судна, но не рисковали проводить обыск на частной собственности компании, формирующей фонд теневой зарплаты, для всей пищевой чиновничьей вертикали, так что наступила некоторая пауза. Но дальнейшее решение вопроса лежало в самом содержании слухов. Когда разработчики операции решали, где же теоретически должен быть спрятан так любимый бомондом белый порошок, то этому помогла наблюдательность одного сотрудника. Он обратил внимание на новенькие спасательные круги и спасательные жилеты, сверкающие свежей краской. Именно свежесть краски, выбивающая из схемы полицейских собак натасканных на наркотики и сыграла в выборе основной темы в слухах. Короче, в кабачках были уверены, что кокаин в спасательных кругах, а в борделях муссировался слух, о наркотиках в спас-жилетах. Надо ли говорить, что пошла повальная волна краж спас-средств. На палубах и даже в коридорах лайнера, под утро находили выпотрошенные жилеты и растерзанные спасательные круги. После того, как стало ясно, что слухи оказались просто слухами, пришлось ждать, когда восстановят комплектацию спасательных аксессуаров. А лайнер в связи с этим ушел из порта, только через три дня.
Р.S. А круги и жилеты, пассажиры потрошили и в следующие рейсы. Ох уж эти постоянные мечты о халяве.
В одной стране, назовем ее скажем Блефуску, был департамент, где можно было надыбать дюже много вкусной и вдобавок секретный информации, по теме технологий местного ВПК и куда естественно стремились всевозможные шпионы и даже разведчики. И у другой страны, назовем ее к примеру Иррукан, в этом департаменте был страшно сказать "Крот", то есть на языке штатских - завербованный местный служащий, работавший на чужую разведку. И так получилось, что этот Крот, был вынужден выходить на связь чаще чем обычно, ввиду того, что внезапно пошел поток очень интересной информации. И аналитики из его Конторы в Иррукане насторожились, а вдруг эта инфа деза, с целью выявить и разоблачить агента, ведь именно на связи ловятся чаще всего разведчики и даже шпионы. И дабы прикрыть агента, была разработана операция по подставе контрразведке противника "уругвайского шпиона", т.е. невинного человека, не имеющего никакого отношения к разведке. Благодаря Кроту у данной спецслужбы были досье на всех окружающих его сотрудников, и после экстренного мозгового штурма, сакральная жертва была выбрана, это была скромная коффе-герл Мэри. Глупенькая, но обаятельная девушка, была младшим менеджером обслуги и в ее задачу входила доставка кофе от кофейного автомата, до столов сотрудников и обслуживание ксерокса. Плюс она с радостью взяла на себя заказы фаст-фуд для персонала. Помимо всего прочего, у этого милого существа, был брат, работающий рекламным агентом в косметической фирме и периодически дарившей своей сестре кучу пробников и проспектов, которыми она радостно делилась с сослуживцами и посему она была всеобщей любимицей. И подставу нехорошие вражеские шпионы, решили устроить именно ей. Они завербовали разносчика из пиццерии где Мэри заказывала пиццу для своих сослуживцев, завербовали его естественно от имени разведки другого государства и периодически подкидывали ему мелкие задания курьерского плана, при этом хорошо оплачиваемые. И вдень Х, он должен был любыми путями подменить разносчика несущего заказ Мари и всучить простушке пакет с подарком от фирмы (в котором будет естественно солидная сумма), а его наниматели, должны были к этому моменту слить особистам Блефуску инфу о том, что казачка то мол, засланная и связь держит через пиццерию. Но все было далеко не так просто ,как казалось на первый взгляд... Ибо в Конторе Иррукана также был Крот, и не откуда-нибудь, а из самой легендарной Скифии. И как только этот Крот сообщил о провокации, готовящейся против Мэри, как в Скифской Конторе была объявлена Красная тревога. Случайности бывают всегда и везде и иногда они вторгаются и в игры разведок, так случилось и в этот раз. Милая простушка Мэри, в свою очередь была Кротом Краснознаменной Скифии, причем Кротом весьма эффективным. Она имела доступ везде и на нее практически не обращали внимания, и информация поступающая от нее, была более чем широкой, да и сама она была далеко не так проста, как казалось окружающим и не зря ее псевдоним в личном досье звучал, как "Волк". Так что Мэри надо было выручать во что бы то не стало... Была разработана такая операция по подмене пакета, что Копперфильд обкурился бы в углу, но пакет подменить так и не удалось, и Мери так плотно пасли местные тайные ликторы, что отход был мало реален, и посему планировалось выручать ее после ареста, но... Когда внутренняя безопасность, торжественно повязала Мери с фастфудом и подозрительным пакетом, то в пакете обнаружили рекламные календарики и шоколадку. А завербованный разносчик испарился и естественно с деньгами. Человеческий фактор однако.
Чукотский писатель Юрий Рытхеу рассказывал забавные случаи, которые показывали другой угол зрения на современное общество. Предлагаю вашему вниманию отрывок из рассказа о переводе и переводчиках.
К одному из революционных праздников было решено приготовить концерт, в котором должна была быть исполнена национальная песня о Сталине. Поручено это было сразу нескольким наиболее выдающимся певцам-поэтам Уэлена. Но то ли позабыли земляки о почетном поручении, то ли понадеялись один на другого, но в общем оказалось, что к назначенному сроку торжественная песня отсутствует.
Но тут изобретательный Рыппэль вдруг хлопнул себя по лбу и заявил, что песня такая есть и существует с древнейших времен, вот только мало кто догадывался об истинном значении ее.
Это была торжественная песня о Вороне-Создателе.
В день торжественного исполнения певцы, как всегда, заняли свои места на длинной скамье, выставив вперед большие круги бубнов-яраров.
В чукотских танцевальных песнях мало слов. Их надо исполнять с большими интервалами. Переводчиком на этом важном и торжественном концерте был назначен молодой Гоном, хороший знаток русского языка. Правда, у него был один существенный недостаток: он любил перемежать русские выражения матерными словами и считал это вполне допустимым.
Поначалу все было хорошо. Сталин-Ворон с наклеенными усами для большего сходства с великим вождем взлетал над темным и безмолвным Пустым Пространством, готовясь к созидательным подвигам. В оригинале они состояли в том, что Сталин-Ворон обильно испражнялся и мочился. Из больших кусков его выделений образовались горы, целые материки, а из мочи — моря, океаны, реки. Вся песня-танец иллюстрировалась телодвижениями знаменитого танцора Атыка, и он вполне натурально изображал, как Сталин-Ворон тужился в созидательном напряжении, то приседал, то взлетал, а Гоном переводил это приблизительно так:
Великий Сталин, наш Вождь и учитель!
Он срал и ссал с высоты, делая горы, моря…
Мы славим его труды, его мудрость,
Его силу и щедрость!
Зрители, уэленцы, с восторгом воспринимали новейший, современнейший танец-песню, и многие даже стали подпевать и топать мягкими торбазами в такт ударам бубнов.
Секретарь местного парткома Локкэ, одновременно служащий торговой конторы, вдруг вскочил на край сцены и замахал руками:
— Немедленно прекратить! Немедленно прекратить клевету!
— Это черт знает что! — бушевал Локкэ. — В таком виде изображать нашего великого вождя! Срущим и ссущим!
Теперь было видно, что Локкэ перед началом праздника, как человек приближенный к торговым кругам тангитанов, приложился к бутылке и от этого стал весьма бдительным и понимающим.
Дело было на съемках «Место встречи изменить нельзя». Вспоминает Володя Конкин, исполнитель роли Шарапова:
Ситуация сложилась так, что я отчетливо понял: никому я в этой картине не нужен. Тогда я тихо собрал свой чемодан и уже решил было уезжать, как вдруг в дверь моего гостиничного номера постучал Виктор Павлов, с которым мы должны были сниматься в прологе фильма. Этот пролог был в сценарии, но не вошел в картину: там мы показывали кусочек фронтовой биографии Шарапова и Левченко (эту роль как раз и играл Павлов). Потом пролог почему-то вырезали и, наверное, правильно сделали: в результате встреча Шарапова и Левченко в пятой серии картины вышла более неожиданной и психологически сильной...
Так вот, Витя Павлов спрашивает: «Чего это ты чемодан собрал?»
«Да вот, Вить, уезжаю я. Не могу больше работать в такой обстановке, когда все тебя не любят, не понимают... Да и Высоцкий давит, как танк, ничего не слушает, тянет одеяло на себя...». А именно так и было, чего скрывать? Не знаю, может, кому-то и приятно, когда на него орут. Мне приятно не было, у меня просто руки опускались... Другая порода, понимаете? Не толстокожий я, что ж поделаешь.
А Вите Павлову я буду по гроб жизни благодарен. Он взял сценарий и говорит:
«Ладно, давай пойдем подышим. На поезд ты еще успеешь, я тебя даже провожу».
Мы вышли на улицу. Смеркалось. А неподалеку от нашей гостиницы был то ли институт марксизма-ленинизма, то ли еще что-то в этом роде, и там стояли на пьедесталах Маркс и Ленин.
Вот в этих декорациях Витюша начал читать сценарий. Как смешно было!.. Мне и в голову прийти не могло, что это, оказывается, просто комедия, водевиль, канкан на тему борьбы с бандитизмом! По крайней мере в интерпретации Витюши все выглядело именно так. Он вообще прекрасный рассказчик, знаток анекдотов и всяких смешных историй. Я просто умирал от смеха! В общем, ему удалось вырвать меня из атмосферы всеобщей агрессивности, поддержать и успокоить.
Мы вернулись в гостиницу, распили бутылочку сухого вина, и я, умиротворенный, заснул.
Наутро моих страданий и след простыл, и я уже был готов к дальнейшей работе...
Фото со съемок сцены, которая не вошла в конечный вариант сериала "Место встречи изменить нельзя"
Как-то я оказался в славном городе Алма-Ате, тогдашней столице Казахской Советской Социалистической Республики.
Прогуливаясь после обильного ужина по бульвару, я встретил давнего знакомого, местного композитора Нургису. Он явно обрадовался встрече. Кстати, в тот день в Казахстане проходили какие-то выборы, и я на всякий случай, просто так, чтобы начать разговор, спросил:
— А ты успел проголосовать?
Этот невинный, на мой взгляд, вопрос совершенно неожиданно вызвал бурную реакцию у композитора:
— Да чтобы я пошел на выборы! С некоторых пор я вообще игнорирую их.
В его голосе я почувствовал какую-то незаживающую рану, обиду. Я решил, что Нургиса принадлежит к группе местных диссидентов.
Мы присели на садовую скамейку, и Нургиса произнес:
— Так и быть, расскажу. Писатель должен знать такие истории… Тот вечер был похож на этот как две капли воды… — Нургиса старался говорить цветисто, подчеркнуто литературно, видимо, учитывая то, что общается с литератором… — Такая же теплынь, тишина, умиротворенность. И представь себе — выборы! В те годы это было серьезное мероприятие, но я, занятый совсем другим, начисто забыл об этом. Дело в том, что я только что закончил ремонт моей первой в жизни, настоящей композиторской квартиры. Две комнаты! Одну из них я оборудовал как настоящую творческую мастерскую. Обил все стены, потолок и даже пол звукопоглощающим материалом. Чтобы уже никого из соседей не беспокоить. Я мог играть на своем фортепьяно в полный звук, не опасаясь, что соседи будут стучать в стену. Это вам легко — писание литературы занятие тихое, беззвучное… И еще: в тот вечер я завершил сюиту для скрипки и оркестра народных инструментов, сочинение сложное, новаторское. И вот гуляю я по этому бульвару, еще не отошедший от творческого состояния. Хотелось с кем-нибудь разделить радость. Жена была в отъезде, в Москве… Можно было пойти в ресторан, но там шум, чудовищный оркестр… А хотелось чего-то особенного. И вдруг я встречаю свою давнюю знакомую, которую я уже года три не видел. Мы поздоровались, выяснили в двух-трех словах, что делали в эти годы, и вдруг мне пришла в голову идея пригласить ее к себе. Она согласилась не сразу, но по ее глазам я понял, что ей хочется увидеть мое новое жилище, послушать мои новые сочинения.
Вечер проходил великолепно. Мы, разумеется, сначала выпили, потом я играл. Естественно, через какое-то время мы оказались в постели. И тут в самое решительное мгновение наших ласк вдруг раздался громкий стук в дверь. Такое было впечатление, что кто-то колотил в нее ногами.
Я сразу сообразил: неожиданно вернулась жена!
Тут я возблагодарил судьбу и городские власти, предоставившие мне квартиру на первом этаже. Моя временная подруга проворно оделась, и я ее тихо выпустил на улицу через окно.
Подойдя к двери, которая продолжала сотрясаться от ударов, я на всякий случай, громко зевая, будто только что проснулся, спросил:
— Кто там?
— Это из избирательного участка! Закрываемся через полчаса, а в нашем районе вы один не проголосовали! Просим исполнить свой гражданский долг!
Ашкамакин на этот раз гостил у своих родичей довольно долго и вернулся с острова радостный и очень довольный. Он не стал делиться источником своего хорошего настроения со своими земляками и прямым ходом направился в районный центр.
— Я организовал новый колхоз! — заявил он с порога секретарю райкома партии ВКП(б).
— Молодец! — похвалил молодого активиста секретарь.
— Дело теперь за малым, — озабоченно заметил Ашкамакин, — надо подобрать хорошего председателя.
— А где же этот новый колхоз? — поинтересовался большой партийный начальник.
— В Сивукаке.
— Далеко от нас?
— Совсем рядом. На острове Святого Лаврентия, — ответил Ашкамакин.
— Где-где? — Секретарь даже встал со своего места.
— В Сивукаке, на острове Святого Лаврентия, — уточнил Ашкамакин, — тамошние жители — все поголовно наши родственники. Они очень хотят быть в колхозе. На собрании голосовали единогласно.
Секретарь молча подошел к стене, отодвинул шторку секретной карты и ткнул пальцем:
— Видишь, где остров?
— Вижу. На карте он маленький, а на самом деле большой.
— А ты знаешь, чья это территория, эскимосская твоя башка! — Секретарь начал терять терпение. — Этот остров принадлежит Соединенным Штатам Америки! Выходит, ты создал колхоз на американской территории! Ты знаешь, чем это пахнет?
— Не знаю, — растерянно пробормотал Ашкамакин, не понимая гнева большого партийного начальника.
— Это пахнет крупным международным скандалом! — понизив голос, зловеще произнес секретарь райкома. — И чтобы ты держал язык за зубами и никому не рассказывал о том, что ты натворил в Америке! Иди!
Ашкамакин, как настоящий коммунист, умел хранить секреты. И долгое время о первом и последнем американском колхозе никто не знал. Но потом этот секрет, как, впрочем, и все секреты, стал широко известен.
Организатора первого американского колхоза, первого уназикского коммуниста Ивана Ивановича Ашкамакина, я видел последний раз в бухте Провидения в середине семидесятых прошлого столетия.
