Остальные новые истории

Пара советов.

Если вы перевернулись на дизельной машине, она не взорвётся, не надо сильно сразу рыпаться.
Бензинка может. Но нужна искра.

Дизель дороже в обслуживании в три и больше раз.Может пробежать в 3 и больше раз больше км чем бензиновый мотор.

Дизель чище бензина в ДВС.

Лучший аккум Бош или Варта.

Весь кислород на земле произволят жители океана...и они по большей части одноклеточные, как мои минусёры.🙂

Бмв -горе в семье.
Остальные машины давно примерно одинаковые.

1,9 TDI лучший дизель мира, уже не производится. Только с насосфорсунками дольше 700-900тысячь не ходит. А так ходил.

Для зимней резины минимальная высота рисунка 4 мм. Для летней 1,5 мм.

Давление в колёсах надо проверять минимум 2 раза в сезон, масло в моторе менять раз в год, следить за качеством других жидкостей 2 раза в год.

Прочитать книгу Циганкова" вождение в экстемальной ситуации" надо каждому у кого есть зима. И попробовать что получится. Жигуль классика, правда может перевернуться, так что ,может, на иномарке.

И советую начать доверять профессионалам. Не менеджерам, профессионалам. Это разные люди.

И выпил или пешком.

Все ездют слабенько и нервно, кроме тебя. Но они не козлы, просто уставши, тесные ботинки у них и в глаз соринка попала.
Возможно хотят в туалет.
🙂

Гагарик

-Заходи, Петруха, с наступившим! Как, осилил мою последнюю эпохалку? Как она?
-И Вас также товарищ подпол...
-Полноте, Петруха, зови меня просто,- Гарик Онаньевич!
-Тут такое дело, Онаньич...Короче, решил я с Нового года говорить правду и только правду!
-Одобряю! Давай, Петька, врежь правду в матку!- Это у меня, русского Хамэндгея и старого уморского волка, юмор соленый такой!
-Короче, херня полная эта ваша эпохалка,- диалоги банальны, намеки на сюжет как сопли тонким слоем размазаны, ни ума, ни фантазии. Истину глаголю, начальник!
-Да что ты знаешь об истине, сопляк!!! Да у меня этих сенсационных сюжетов в голове столько, что аж башка с утра раскалывается! Да не велено еще,- под подпиской...
-Онаньич, заинтриговал, я ж теперь спать не смогу, я мне ж Вас возить. Я ж могила, никому ни-ни!
-Точно никому?
-Тещей клянусь!
-Ну смотри, проболтаешься- зоб на жопу натяну. О космосе речь, Петька. О том, как мне пришлось первому туда на разведку слетать.
-Да что ты гонишь, Онаньич! Весь мир знает, кто был первым космонавтом!
-Я, Петька, кроме Онана, давно уже ничего не гоню. Даже самогона. Я был нулевым космонавтом, перед первым.
-???
-Не доверяли, Петька, до конца молодым, как они себя там поведут при встрече с богом или с внеземными капиталистическими цивилизациями. Сошлись на мне, хотя и фамилия у меня неблагозвучная была. Но это мало кого тогда волновало, поскольку мало кто искренне верил тогда, что живым вернусь. Торопились, на сопле полетел.
-Ни фига себе!!! Ну и как?
-Как видишь, живой. Посадка, правда, была очень жесткая. Если бы не прихваченные и вовремя подложенные два тома моих произведений, не беседовали бы мы сейчас здесь с тобой. Но яйца отбил капитально, так что не смогу уже никому передать своих писательских генов. На тебя, Петька, вся надега, буду тебя на это дело натаскивать. Для начала помогать мне будешь. А то я с этим бредактированием своих нетленок для сайта анекдотов совсем запурхался. Да еще этот Болт с сайта между ног путается, меня передразнивает. Пронырливый такой, резьба у него хитрая, ввинчивается в самое нутро! Вроде и мелочи, а не поймешь, приятно или нет. Ну вот, Петька, а когда меня не станет, напишешь свои муары, о беседах со мной. Особо не мудрствуй, назови просто, "Беседы при ясной уйне".
-Онаньич, а ты точно самым первым летал? Может, до тебя еще космонавт номер два нуля был?
-...Ну как бы тебе сказать, чтобы не соврать?.. Летали, но не люди. Собака "Лайка" до меня летала. Она потом и со мной полетела, но уже в качестве сопровождающего. С противотанковой миной под животом. Мы с ней потом стали закадычными друзьями. Умирая, она завещала мне и шкуру, и тело. Вот и хожу в заношенной до дыр кожанке, а расстаться не могу- память о друге. Вообще я с этой Лайкой, можно сказать, собаку съел. Ракета "Восток"- дело тонкое, Петруха!
-Ну а что ж тебя, Онаньич, славой-то так круто обошли?
-Все из-за фамилии, никто ж не расчитывал на мое возвращение живым. Весь мир ухохатывался бы над Родиной, если бы меня пропиарили. Очень извинялись передо мной, но мне все равно очень обидно было. Чтобы подсластить пилюлю, подобрали кандидатуру с фамилией, похожей на мое имя. Немного подредактировали для благозвучности. Он стал мне как бы духовным сыном, унаследовавшем мое имя в своей фамилии!
-Онаньич, столько лет уже прошло, секретность, поди, уже сняли!
-Нет, пока не могу. Подписку давал. Пока писка не отвалится, не могу!
-Так может, серпом посодействуем?
-Я в таком возрасте, что и соседние ткани ненаром задеть немудрено.
-Онаньич, а тогда, может, молотом, по-пролетарски?
-Интересная мысль. А вдруг после этого вдохновение уйдет, одно выдохновение останется? Тут надо крепко подумать, прикинуть кое-что к носу. Ладно, ты иди пока, молот как следует простерилизуй, я пока на волне еще неизрасходованного поэтического вдохновения что-нибудь сварганю:

1. (Подражание Краснодревцеву)
И я помню всегда, учили меня отец мой и мать:
Писать так писать, читать так писать,
Писать так летать, летать так писать.
Но мысли уже летят далеко...
Летать так летать,- я им помашу рукой...

2. (Программная)
Мысли пытливой нашей полет
В завтрашний путь нацелен.
Упорно строчиться вперед и вперед,
А все остальное- до Фени!...

П.С. Гарик, сильно не обижаться. Максимум- приравнять перо к штыку. А три пера- к „Катюше“.

П.П.С. Всех с наступившим Новым годом! Веселья на празднике жизни, какой есть!

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Глава шестая

— Антон Георгиевич, вам приходилось жалеть о том, что оставили скульптуру?
— …Соврать, что ли… Да.
— Долго?
— Не важно. Было и прошло… помучился, водочки попил… Нет, перед этим год отработал в школе… Когда мастерская сгорела, не знал куда приткнуться. Тут знакомый подсказал. У них в школе учителка в декрет сбежала, надо было срочно закрыть ставку. Мной и закрыли… На свою голову.
— Плохо дело пошло?
— Не то, чтобы плохо… Я не методист. Хотя до этого были ученики… Помню одну девчушку, Манькой звали… У нас были почти семейные отношения. Чудная совершенно мамаша, прямо не от мира сего. Отец толковый мужик. Мы иной раз и по коньячку на пару… Сколько сейчас?… Тридцать лет ведь девке!
— Тридцать один…
— …Давно про них не слышал… Договаривались осенью встретиться… А тут семейные неприятности… очередные и окончательные… потом проблемы со здоровьем… потом опять они… В городе появился только в декабре… Грустно вспоминать…
— Антон Георгиевич, когда впервые появились мысли о демобилизации, что было кроме семьи, какие-то мотивы были?
— …были… Первый звоночек получил в девятнадцать лет. Мы стояли в Бердске, в увольнение ездили в Новосибирск. Минут сорок на электричке. Тридцать шесть лет прошло — до сих пор вспоминаю город иностранцев и красивых парней. Такая вот своеобразная репутация была у него в те годы по Сибири… Ранняя весна, променад на левом берегу неподалёку от Комунального, и слышим крики со стороны набережной. Мы с комвзвода туда. А там… Пацаны на льду развлекались. Март, лёд рыхлый, один провалился. Я шинельку на ходу скинул и за ним. Ремень сходу расстегнул, как отец учил… А толку-то!… Пацана вытащил, а лёд под нами обоими пошёл… Накувыркались. Пока суть да дело, пока вытащили нас… Мальчонку-то быстро растёрли, а я всё хорохорился… И потерял сознание. Пришёл в себя уже на больничной койке. Вот так свой первый инфаркт схлопотал.
— Как же Вас не комиссовали!
— Уговорил. Через полтора месяца прошёл перекомиссию — и в строй. Всё-таки быть молодым иногда очень даже неплохо. До-олго потом на меня комбат с подозрением косился… бедолага.
— Значит, на роду написано людей спасать… Тяжкий труд.
— Саш, любой труд тяжек, даже если он в радость.
— Но радостный труд не такой тяжкий.
— Ну начнём сейчас друг на друга фимиамы источать!… Вот знал ли я, что опять с водой свяжусь!… Я спасателем-то устроился по единственной причине — работы практически никакой, времени для размышлений полно, дети пристроены на бесплатное довольствие… В общем, не жизнь — малина. А начало июля было какое-то дурное. Плюс пять. Можешь себе такое представить! В наших-то краях.
— Могу. Меня родители через Дворец пионеров на всё лето пристроили. Помню, как отец привозил одеяло и тёплые вещи. От холода плакать хотелось. Домики летние, на такую погоду не рассчитаны.
— Вот-вот!… Приезжает группа французов. Ну чего им дома не сиделось! Начальник: устройте им прогулку на катере… Чтоб этих лягушатников… и нашего директора. А тут ещё волна поднялась… В самый неподходящий момент заклинило рулевое, — остался только левый поворот, вдобавок лопнул ремень охлаждения. Живы остались чудом. Мотористу хоть бы хны, марсельцы смеются — приключение, как же! А у меня на берегу жена и Колька с Петькой, один меньше другого.
— Экстремал вы однако, Антон Георгиевич.
— Да уж… Неправильно это.
— Что?
— Геройство.
— Вот те раз!
— Вот те два… Неправильно, говорю. Мы не должны допускать ситуации, из которых потом приходится выпутываться.
— Всего не предусмотришь.
— Взять тех пацанов в Новосибирске. Какого хрена они оказались на весеннем льду! Или моё морское приключение… Говорили директору, — нельзя, катер неисправен. Ничего, говорит, за один раз не поломается. А тут сразу две поломки. Вот кому! Чтобы лишний раз мне Бог напомнил, что с водой не дружу? Так я и без этого знал, с самого детства.
— Подробности будут или опять намёки?… Неужели такая тайна!
— Не люблю вспоминать. Там… отец был жив… и мама… Саньк, а Саньк, что ты с другом своим собаком сделал? Сидит как воды в рот набрал. Чем накормил, признавайся!
— А это наш маленький собачий секрет.
— Смотри у меня, не разбалуй животинку. Хоть и кошачий сын, а всё Божья тварь.
— Я позвоню. Можно?
— Вот спросил!…
— …Марию Владимировну… Муж… Маша, это я… Как ты?… Собака кормлю… Не своего же!… Маш, я что хотел… Ты слышишь?… Кроме чая ничего, есть свидетель… Ему можно… Лет пятнадцать… Могу… Антон Георгиевич, Вас к телефону.
— Меня?… Антон Георгиевич… В девяносто пятом занимался скульптурой… Машка… Манечка! Так это твой муж мне седых волос прибавляет!… Бросай всё и приезжай. Скажи, что у тебя зуб болит, или живот, или рожать собираешься. Только приезжай. Иначе твоего Сашку отсюда живым не выпущу! Ты меня знаешь.

— Дядька Антон!…
— Виталик, какой я тебе дядька.
— Обнять-то можно?
— Иди сюда, вражина… Поверишь ли нет — на улице бы встретил и не узнал.
— Зато тебя за версту видать… Антон… Ты чего седой такой… Настька довела?
— Молчи.
— Значит она… cтерва… Всю жизнь от неё одни расстройства… Как племяши мои?
— Растут. Деловые оба, все в дядьку.
— Ну… скажешь тоже…
— Да не смущайся ты!… Как служба?
— Ой, не спрашивай…
— А чего не спрашивай-то! Случилось что?
— Списали меня.
— Как списали!…
— Да, блин…
— Напился?
— Уж лучше бы напился
— Ну говори, не тяни кота за хвост!
— «Корюшку» утопил.
— Чего её топить, она сама на нерест… Что?!. Так это твоих лап дело!… Вот кому расскажу, что мой шурин отмочил…
— Да уж, корки ещё те.
— А мы думаем-гадаем, — куда ресторан подевался!
— Утоп, восстановлению не подлежит.
— Как случилось-то!
— Обидно, понимаешь… Перед вахтой день рождения был у приятеля… Неплохо посидели… Утром притащился на борт, батя посмотрел, — иди, мол, отсыпайся, перед выходом разбужу. Ну, я рад стараться. Завалился и на массу. И вдруг что-то как в бок торкнуло. Глядь на часы — всё на свете проспал!… Выскакиваю, а Крылов штурвалит вовсю. Нет, ты подумай, — у деда минус тринадцать на каждый глаз. И прёт точняк на этот «поплавок»… Умора, до сих без смеха вспомнить не могу. Придурок какой-то на поручни облокотился и звёзды считает, Коперник, блин. Я ору: вали отсюда. А он пьяный как я накануне… Что было!… Народ прямо в воду прыгал. Хорошо, что живы все, а то бы тюрьма.
— Жаль, меня там не было.
— Это точно. Так бы на месте со смеху и помер.
— А чем сейчас занимаешься?
— Ну… Был вариант боцманом на пассажирский, либо… Вернулся в мореходку.
— Зачем?!…
— Пригласили преподавать.
— Тяжкий хлеб преподавательский.
— Не тяжелей другого. Конфликтнул, правда, слегка с одним старожилом, пришлось бока намять.
— А вот это зря.
— Кто бы говорил.
— Я другое дело.
— Антон, не вешай лапшу на уши. Зачем тогда учил?… от тараканов отбиваться? С козлами надо разбираться как умеешь.
— Возмужал… Как я рад тебя видеть.
— Тоха, винца?…
— За второй не побежим?
— Даю слово офицера.
— Слово офицера… Виталик, я твоего однофамильца нашёл!
— Брось, не может быть. Фамилия редкая.
— А вот и нет. У нас в Мухе…
— Стоп–стоп–стоп… Ты восстановился?
— Пришлось экзамены заново сдавать. Что-то сдал, где-то на жалость надавил. А что делать! Годов мне сколько? То-то же.
— А работа?
— В котельной по ночам. Очень удобно. Да и публика подходящая.
— Что значит, — подходящая!
— Музыканты, писатели, поэты…
— Вот куда все попрятались! Будем знать.
— А ты не в курсе?
— У Настьки поинтересовался, она, — спроси сам. Ну, ты её знаешь… Нафиг на ней женился…
— Тебя пожалел.
— А теперь я тебя жалею… Так что с Мухой?
— У нас выставки разные проходят. Есть постоянная экспозиция, которая только обновляется, есть тематика или конкурсы. Иногда придумают что-нибудь экстравагантное. И смотрю однажды… Акварельки… Глаз не оторвать. Питерская тема, — Нева, Ладога, Балтика. Просто здорово. Присмотрелся, а там фамилия — Заболотный. Во как.
— Ты в совпадения веришь?
— Нет, конечно. А что?… Чего ты в сторону смотришь?
— Тоха… это мои акварельки висели…
— Значит, не зря тогда тебя шоколадными конфетами кормил…
— Спасибо тебе, Тох. Ты для меня как дядька.
— Так мы идём или кого ещё дожидаемся?

Продолжение следует…