Остальные новые истории

из телевизора:
«После ледяного дождя на тротуарах и улицах ледяная корка. Коммунальщики не успели посыпать песком»

Я наверняка уже старый, даже очень старый ворчун.
Вот только в те времена, когда я был намного моложе, и спал куда крепче, нас будил не будильник, а дворничиха.
Она мела тротуары или разбивала на них лед примерно с пяти утра. В результате вокруг нашего дома была почти идеальная чистота.
Видимо, дело в том, что она была не совсем в себе…

Зато сегодняшние дворники и руководящие ими коммунальщики и управляющие компании – в полном ментальном здравии.
Потому никто всерьез не отвечает
ни за пыль,
ни за листья,
ни за грязь,
ни за лед,
ни даже за нависающие сосульки.

- А кто играл Гюльчатай?
- Кого поймают, тот и Гюльчатай.
- То-то я смотрю, у неё всё время рост разный.
Не анекдот. Реальный рассказ про съёмки "БСП".

Тем кто критикует гильотину за то, что она в своё время стала символом гуманизма, равенства и просвещения, стоит помнить, что:

1. Ну по сравнению с отрезанием причандалов и забиванием кувалдами очень даже гуманно. Утопление, сожжение на медленном огне, зажаривание на решётке, стесывание плоти с тела. Или простое удавливание или сажание на кол. А ещё колесования, четвертования и прочие шоу.

2. Основная идея - отрубать головы всем, до этого рубили бошки знати, а третье сословие в лучшем случае вешали. И тот и другой способ не всегда быстрый и без мучений.

3. Да и законы - тоже были под стать. За ношение "не той" одежды, например "не того пола" - вполне могли отправить на костер. Одна любительница носить мужскую одежду, по имени Жанна д'Арк в этом убедилась на личном опыте.

4. Несмотря на относительную гуманность - полностью исключает возможность повторного преступления обезглавленным человеком.

5. Единственный недостаток - если обезглавили невиновного, этого уже не исправить.

Город Бобруйск, в котором я живу может и не маленький, но живу-то я на окраине и до "цивилизации" еще добраться нужно.

Когда-то, лет пятнадцать назад в нашем районе построили очень большой торговый центр. таких огромных вроде еще не было. Для нас он был как музей и ходили в него полюбоваться на диковинные забугорные овоще-фруктовые деликатесы которых ранее то мы и в глаза не видели.

Там всякого гов.... чуда хватало, и осьминоги в банках, и мухоморы в шоколаде.... Так вот увидел я там как-то улиток в коробочке. Обычных виноградных улиток. Не, ну я их и раньше видел, как они по земле ползали ,но о том что это деликатес (да и вообще что их жрать можно) я не знал.

А дорогие заразы были. Сумму денег не вспомню, но за ту коробочку "четыре поллитры" взять можно было. Коробочка красивая, с блестяшками и большими буквами написано что-то вроде "5 минут в микроволновке".

Подбил я короче своего товарища скинуться на двоих и попотчиваться замороженными соплями деликатесами.

Ну, конечно же мы заранее в интернете отзывы о них почитали. Луди в теме пишут что они обладают божественными вкусовыми качествами (вот с Богом мы как раз после них чуть и не встретились). Встретить бы этих гурманов и в глаза им посмотреть.

Купили, пришли к нему домой, разогрели в микроволновке, сидим жрем.

На вкус как жареные тараканы в томатном соусе. Но, деньги плачены, так что жрать надо. Да и с товарищем друг перед другом повы... понтоваться хотелось, (а король-то голый) типа мы не лохи сельские а крутые Бобруйчане... деликатесы вот жрем.

За двадцать минут мы с ним почти всю коробочку и положили. Героически сдерживая рвотные рефлексы мы еще пытались глядя друг на друга растягивать свои рожи в дичайшей улыбке.

Тут я смотрю дружбан мой окончательно позеленел и впялился на эту злое... злополучную коробочку. То на меня посмотрит, то на коробочку. В глазах его читались все нецензурные выражения, которыми только богат наш великий и могучий в родительном падеже.

Я тоже взглянул на коробочку повнимательнее.

Там помимо пяти минут и микроволновки мелким сереньким шрифтом был написан рецепт двух часового приготовления, вымачивания и выпаривания этих козявок.

Сказать что я сильно о.......ел, это ничего не сказать. Я не буду в своем посте писать все те нехорошие слова, которые высказал мне мой (уже бывший) друг, но поверьте, их было очень много, во всех падежах и наклонениях. Из его тирады я узнал что я сторонник однополой любви и что если бы не очень плохое самочувствие моего друга то он бы мне орган зрения на седалищную мышцу бы натянул.

Но! Проходят дни, пролетают года, высыхают океаны, все со временем забылось. И как и прежде я хожу в тот ТЦ поглазеть на всякую интересную всячину.

Недавно там видел очень дорогое вяленое мясо летучих мышей. БА! Надо брать, сколько бы это денег не стоило. Это ж не пятнадцать лет назад, теперь то уж я так не лоханусь. Тем более что мыши не какие-нить там доморощенные, а настоящие "MADE IN ... " не смог дальше разглядеть что написано, ценник надпись заслонил.

Позвонил своему товарищу, предложил погурманиться... Но у него видимо было плохое настроение. Он послал меня к бабушке люцифера и сказал что бы я лучше купил маринованого осьминога и засунул его себе в ж.... правый задний карман.

Грубиян.

Не, ну че может случиться от безобидных летучих мышей?

А из Вас, дорогие мои читатели, их кто-нибудь пробовал? Можете что-нить порекомендовать?

Не всегда более массивный и выглядевший более сильным является главным. В том числе и среди зверей (птиц). У меня на лоджии зимой кормушка для птиц. Синицы там постоянно повышают свои шансы пережить зиму. И самая главная среди них не самая большая, а довольно-таки средних размеров, с приплюснутой тёмной головкой. Ей достаются самые лучшие кусочки. И если кто-то покушается на её главенство, то трындюлей получает сразу, не отходя от кассы.

Учился я в колледже культуры на режиссёром отделении.
И вот как то однажды иду я по коридору а на кафедре кто то был переодеться в ротовой костюм жёлтого зайца и что-то в наклонку в низу что то искал ствоя ко мне спиной.
Ну я значит и решил приколоться.
И говорю: -зайка моя по вернись ко мне!
Втот момент меня шарахнуло молнией когда я увидел от удивления. Огромные удивленые глаза преподавателя (я то думал что там студент в косттюме) и я с ужасом в глазах тихонько закрываю дверь и говорю ой извините. Через пару минут я услышал дикий смех в коридоре когда я вышел то увидел что чут ли не по полу катается от смеха мой классный преподаватель когда узнала от того преподавателя что произошло.
Ну вот так меня и до четвёртого курса мой преподаватель называл меня в прикол ЗАЙКА МОЯ

Как любил говорить знаменитый юморист и сатирик М. Задорнов - до чего же все-таки у некоторых людей пытливый ум и бесконечный запас энергии.

Ежели я напишу, что нельзя проглотить жидкость горячее 60 градусов по Цельсию, то многие мне ответят, что я баянист. Но ведь найдутся и такие, кто тут же побежит кипятить чайник))) и будут пытаться опровергнуть мое утверждение.

Так вот я утверждаю, что нельзя коснуться локтем о локоть у себя за спиной, как бы кто не корячился.

А так же нельзя коснуться носом своего пупка или достать языком до копчика.

P.S. Аккуратно, смотрите не травмируйтесь при прочтении поста.

Прочитал историю https://www.anekdot.ru/id/1360811/, и думаю: а если бы у такого директора были львы и/или тигры, и не было бы денег ни на их кормление, ни на возврат в места отлова, и подарить тем кто может кормить тоже нельзя, потому что суд так решил, то он бы их тоже выпустил? Ну пусть сами себе еду находят, в лесочке пусть зверей задерут, в городе - людей...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

На краю

Мне бы услышать однажды:
«Милый, — свежие фрукты
и вино для утоления жажды».

— Здравствуй, Амир.
— Здравствуй. Садись, пора ехать.
— …Марат.
— Антон… Амир, поговорим?
— Не здесь… не сейчас.
— Как скажешь.

— Вещи оставь в машине… Подожди… выпей вина.
— Зачем?
— Легче будет.
— Может и будет…
— …Вот здесь у входа стоял КамАЗ с работающим двигателем. Соня вышла из подъезда, и, чтобы не рисковать понапрасну, стала обходить его сзади… Водитель в это время садился в кабину с другой стороны, видеть её не мог…
— Дальше.
— Прости… Она… почти прошла… там осталось-то — полтора шага… В это время он резко дёрнулся и поехал назад. От удара… Соня потеряла сознание и упала… Потом… началось страшное… Сначала наехал на ноги, потом на тело, а потом… голова. Я не знаю, что она чувствовала, и чувствовала ли… никто ничего не слышал… Пока не вышла соседка и не начала кричать на весь квартал.
— …Господи… Господи… Господи… за что… за что… неужели я хуже всех… ну почему её, Господи, это же я во всём виноват!… Возьми меня, Господи…
— Антон… Ты не виноват. Никто не виноват. Это судьба.
— Да зачем такая судьба! Мою судьбу похоронили в закрытом гробу!…
— Всё, Антон, всё кончилось…
— Она сдержала слово… Она любила меня до самой смерти… Боже мой… Водитель?…
— Ищем.
— Кто он?
— Русский.
— Ищи, Амир, найдите мне его… прошу… ради Сони…
— Найдём, даю слово… Антон, вот ключи, поднимись в её… в вашу квартиру, — все там.
— Кто?
— Моя жена с сестрой, её мама, Регина Анатольевна, и Керим–ака. Иди. Вечером заеду с вещами.
— Я не смогу там оставаться.
— Значит, будешь жить у меня.
— А Герда?
— Видно будет. Сейчас не время для условностей. Решим на месте… Иди, тебя ждут.

— Это я.
— Регина Анатольевна.
— …Лейла.
— Что вы хотите! Чтобы я вас утешил? Или вы меня утешать собрались? Зачем всё это?!…
— Антон…
— Керим–ака, не помогайте мне потерять к Вам уважение.
— Речь не об этом…
— Назовите причину, по которой я должен с вами говорить… Вы стоите передо мной живые и здоровые, а Сони нет! Я больше никогда её не увижу. Вы это понимаете?!…
— Антон, прошу…
— Что прошу?
— Мы пришли в ваш дом…
— Ах в наш! В мой, значит!… Прекрасно. Вон отсюда! Все! Сейчас!…
— …Остановись, брат, ты пожалеешь потом о своих словах.
— Лейла… Лейла?… ты сказала, — брат?!…
— Оставьте нас, и не сердитесь. Нам нужно поговорить наедине.

— Сядь и успокойся. Я буду молчать, пока сам не начнёшь со мной разговаривать.
— Я так до самой смерти могу просидеть… ох… Господи…
— Поплачь, братик, поплачь, легче станет. Поверь, — я тоже наплакалась вволю.
— А ты-то что?
— Сонечка была мне самой близкой подругой. Да и мама моя… мне было десять лет, когда её убили.
— Ты говоришь, — убили? А разве не оползень?!
— Официальная версия. Мы никому не рассказываем, что случилось на самом деле. Даже Герда не знает.
— А кто это мы, в таком случае!
— Я, Керим–ака. Теперь ты.

— …Ты приходила ко мне в сновидениях… маленькой девочкой.
— Правда?… когда?
— В прошлом году. До того, как мы с Соней… прости… я… не могу в это поверить… Умом всё понимаю, а… Боже…
— У нас много времени.
— И что?
— Вставай, пойдём на кладбище.
— Я не могу.
— Пойдёшь. Лучше сразу…

— Ты поверил, что я тебе сестра?
— Да. Сам не понимаю, как получилось.
— …Сильный человек был наш отец. Поэтому ты сразу меня узнал. И Соня это чувствовала.
— А как ты?…
— Я знала, что в Ленинграде где-то у меня старший брат. Но не надеялась увидеть. Да и не смогла бы сама. Твою фамилию… фамилию папы я узнала только после смерти Сони.
— От кого?
— Керим–ака.
— Теперь всё сходится… Что ж, сестрёнка, пойдём, это мой крест… Вот скажи мне, зачем людям такой Бог, который отнимает у них самое дорогое! Как мне в Него верить!
— Большой, а глупый… Нога не болит?
— Я уже забыл, что такое боль… Если бы…
— Пойдём. По дороге кое-что расскажу.
— Я хочу знать всё. Кое-что меня уже не устраивает.
— Остальное расскажет Керим–ака… Он долго ждал этого часа.
— Керим–ака?… опять?!… Да что он за человек!
— Он был близким другом папы. Потерпи, скоро всё узнаешь.

— …«София Викторовна Ицыкович. 19.01.1961 — 02.06.1985… От любящего и скорбящего мужа»… Кто?…
— Амир, больше некому… За полгода постарел на десять лет. Держится благодаря Герде… Он Соню любил как сестру.
— Зачем было врать…
— Характер такой. Ничего прямо не говорит.
— Эх, татарин…
— Давай присядем… Поплачь, Тошенька, поплачь, братик.
— …Спасибо… Пойдём потихоньку.
— Ты как?
— Пусто. Больно и пусто.
— Надо жить… Если бы такое случилась с тобой, — Соня бы руки на себя наложила. А это неправильно.
— Расскажи про отца.

— …Последний раз он приезжал в шестидесятом году. А в шестьдесят первом родилась я. Теперь понятно?
— А как же моя мама?
— Он любил её, но странной любовью. Жалел, что ли.
— Подожди, моя мама умерла за год до этого. Спустя полгода отец женился во второй раз.
— Вот как? Я не знала. Да это уже и не важно, его нет. Сколько лет назад?
— В шестьдесят восьмом, вскоре после моего пятнадцатилетия.
— Мама пережила на три года. Герде было пять, малышка ещё совсем. Она не плакала, — сразу не поняла даже, что мамы больше нет.
— Я понимаю. Когда умерла моя мама, я тоже не плакал, совсем. Только молчал всё время.
— Сейчас только не молчи, прошу тебя. И не оставайся один. Рядом с тобой должен кто-нибудь находиться. Могу пожить с тобой некоторое время, пока вы не уйдёте в горы.
— Какие горы!
— Антон, вы должны это сделать.
— Лейла, о чём ты!
— Наши родители познакомились на работе, в месте под названием «Экспедиция». Ты что-нибудь слышал об этом?
— Да, немного.
— Ну вот и хорошо… Ещё до твоего рождения мама вместе с твоим… с нашим отцом начали вывозить копии документов. Точнее, копии в основном делала мама, а вывозил отец. Как — одному Богу ведомо. Даже Керим–ака не знал, — на всякий случай.
— А каким местом здесь Керим–ака!…
— Он был начальником и другом нашего отца… Всё переплелось–позапуталось… Тебе расплетать. Отец уже ничем помочь не сможет.
— А что я могу сделать один!
— Во-первых, не один. У тебя есть друзья…
— Одного уже нет.
— Амир подыщет достойную замену. Да и не пошёл бы Бахрам в этот раз. У него сыновья, а риск очень велик.
— У Амира жена.
— Для Амира теперь это дело чести его семьи.
— Ты веришь, что мы это остановим?
— Вы сможете. У вас ещё есть Керим–ака. И лучше него помощника в этом деле вы не найдёте. Он там знает всё.

— Проходи, это твой дом, здесь всё, каждый уголок напоминает о тебе. Соня окружила тобой всю себя, чтобы не завыть от одиночества и тоски… без тебя.
— Сестра, прошу, потерпи немного, не произноси её имени.
— Хорошо, я тебя понимаю… Есть будешь?
— Нет, кусок в горло не полезет.
— Тогда я разбавлю вина.
— Спасибо… А помнишь!… А, да, сон-то был мой.
— Помню. Ты водил меня по Карельскому перешейку, показывал разные деревья, травы. А я рассказывала тебе про горы, какие они бывают высокие и красивые. Что ночное небо точь-в-точь как в сказке «Волшебная лампа Аладдина». Помнишь такой фильм?
— Конечно! Я действительно не мог поверить, что небо может быть таким… сочным.
— Ну вот видишь, сны бывают на двоих.
— Да, почти… Налей мне ещё… Где будешь укладываться?
— На полу.
— Ложись в кровать, я не смогу в ней спать. Уж лучше устроюсь на полу.
— Как скажешь брат, ты здесь хозяин.
— Давай поговорим немного.
— …Я никогда не забывала, что ты есть. Я не знала, как тебя найти, но верила, что когда-нибудь мы встретимся. Жаль, что встреча получилась нерадостная… Тоша… Дождь!…
— Что?…
— Небеса оплакивают нашу Сонечку.
— Лейла, не рви мне сердце на части, прошу, сил же нет никаких!…
— Прости, родной, прости… не хотела… вырвалось.
— Я пойду на кухню, выпью вина. А ты спи. Если встанешь раньше меня, — не стесняйся. Проснусь — значит выспался. Договорились?
— Хорошо, братец, я так и сделаю.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи…

Продолжение следует…