Было это давно, в 1971 году, когда шла война во Въетнаме.
В нашей группе учились шесть вьетнамских студентов - все такие маленькие, тихие, забитые. В том числе две девочки - Чан Тхи Де и Динь Тхи Ньюань (вот запомнил же я их имена почему-то). Только на пятом курсе мы случайно узнали, что эти девочки, маленькие даже для вьетнамок, премировались поездкой на учебу в Советский Союз за то, что сбили из автомата калашникова 2 американских самолета.
Учились вьетнамцы очень хорошо, из еды ели только рис, добровольно отдавая половину стипендии в фонд борющегося Вьетнама.
И решило наше начальство в целях воспитания советско-вьетнамской дружбы поселить в общежитии русских и вьетнамских студентов вместе - по двое наших, двое вьетнамцев.
Грише это вначале понравилось - занавески вьетнамцы повесили, циновки постелили на пол и повесили на стены плакаты.
Короче не комната а лялька.
Потом выяснились и неприятные подробности:
- По графику надо было убирать комнату, дорожки выпыливать,
- Девок не водить,
- Пьянок не устраивать.
И решили Гриша со своим другом вьетнамцам сурово отомстить.
Включили в полночь радио на полную мощность и легли спать.
В 6 утра заиграл Гимн Советского Союза. Наши встали, в трусах, навытяжку, глаза сверкают.
Проснулись вьетнамцы. - Вы цяво?
- Как цяво? Гимн играют, а вы спите тут. Никакого уважения к нашей стране, которая поддерживает вас в вашей борьбе против американского империализма.
Вьетнамцы вскочили, оставшуюся часть гимна стояли уже вчетвером.
На следующее утро вьетнамцы еле добудились наших. Гриша с другом с трудом отстояли гимн, проклиная себя и все на свете.
На третий день наши вообще отказались встать.
Вьетнамцы тут же накатали телегу в деканат, что русские студенты сегодня отказались встать в 6 утра при исполнении гимна Советского Союза.
Декан позеленел. Таскали их в органы. Обьявили им выговор, предупредили, что еще такая шутка...
А с вьетнамцами расселили.
Известна история про одного из "отцов" советской психиатрии Михаила Осиповича Гуревича.
На лекции о болезни Альцгеймера демонстрировалась больная этим тяжелым заболеванием. Она не могла назвать ни своего имени, ни числа,ни времени года, но на вопрос, кто ее привез в больницу, с неожиданно осознанной злобностью ответила: "Жиды".
Профессор повернулся к аудитории и заметил:
"Вот видите, как мало нужно ума, чтобы быть антисемитом"...
Про охотников и немцев
Мой кум Михалыч работает егерем. Весь в шрамах. На руке у него два параллельных шрама, это волк клыками.. На груди четыре параллельных шрама, это медведь когтями. На всю спину 10 параллельных шрамов, это теща граблями. Раньше Михалыч понимал язык зверей, щас не понимает, закодировался. Всё! Не поёт, не пляшет, голым лес не инспектирует. Короче рутина.
На днях к нему в охот хозяйство прибыла группа немцев, охотники-любители, 8 голов. С утра провели инструктаж, взяли ружья, пошли. Охота началась удачно. Для гринписа. После того, как Ганс 30 раз стрелял в зайца, мы поняли, что косой в косого не попадет никогда. Тут из под ног немца взлетел одинокий худой перепел. Немцы вскинув 8 стволов открыли стрельбу на поражение. То что перепел был поражен такой стрельбой было понятно сразу, потому что улетая, он обгадил немцев с головы до ног.
Короче когда мы вернулись в лагерь, из трофея у нас был только погибший от поноса перепел.
Шоб подбодрить немцев я им рассказал байку о том, как можно охотится на зайца с кирпичом.
Кладешь на заячью тропу кирпич, посыпаешь его перцем. Заяц бежит по тропе и видит кирпич, думает, что это морковка, подбегает, нюхает кирпич, перец попадает ему в нос, заяц пчихает, бьется головой об кирпич и погибает. Немцы выслушали историю с каменными лицами.
На следующий день выдвинулись в лес пешком. Через каждые 5 минут немцы требовали привала. На 7-м привале я потребовал объяснений. Оказалось, что рюкзаки у немцев полны перца и кирпичей. Избавившись от стройматериалов к обеду мы вышли охотиться на уток. С юмором у немцев оказалось совсем хреново. После трехчасовой бесполезной стрельбы по уткам, я им сказал что или утки высоко летают или низко подбрасывают собаку. И когда в следующий раз над ними взлетели утки, я увидел как собака Михалыча летит к ним на встречу. Глаза у собаки были как блюдца. Утки увидели летящее на встречу животное и стали нестись прямо на лету. Причем неслись утки обоих полов. И собака тоже. Так ничего и не застрелив, мы вернулись в лес и устроили небольшой пикник.
Тут неподалеку на пригорок вышел огромный медведь и стал чесать спину об березу. Ганс сдуру выстрелил в медведя утиной дробью и случилось страшное, он попал! Медведь не вынес такой фамильярности и кинулся в воду в нашу сторону и я понял, что попали мы все. Обычно медведи плавают по- собачьи, оказалось что обиженные медведи склонны к баттерфляю. А перепуганные немцы склонны к галопу. Они перебежали речку не замочив штанин и растворились на деревьях в близлежащем лесу. Медведь кинулся было на пару деревьев, но немцы шустро перескакивали с ветки на ветку. В глазах косолапого читалось удивление, таких белок он еще не видел. После этого незваный гость распотрошил наши рюкзаки, сел на немецкую губную гармошку и стал пожирать наши припасы. После того, как сгущенка, тушенка, хлеб и мыло были съедены, губная гармошка под медведем вдруг заиграла. Медведь выдувал музыку минут 40. Потом он обильно пометил наши вещи и ушел в чащу. Вещи которые находились на нас, мы пометили сами.