Кисточка.
В воскресенье вечером Сергей заканчивал ремонт в одной из комнат своего дома. Дом этот достался Сергею по наследству от бабушки, которая умерла в прошлом году.
Бабушка любила Сергея, и в завещании прямо выделила дом ему в наследство, остальные родственники остались недовольны, но ничего не могли поделать.
Дом был старый, но для Сергея с семьёй это было спасение, многолетняя аренда съёмных квартир постоянно опустошала семейный бюджет. Сергей взялся за ремонт дома с удвоенной энергией, всё-таки теперь это своё, и можно сделать так, как хочешь именно ты, для себя. Хоть жена и ворчала, что делать ремонт и жить одновременно - это ужасно, но и она понимала, что с домом им повезло.
На втором этаже, где раньше была комната, в которой любили играть многочисленные бабушкины внуки, Сергей хотел устроить спальню. Полы там были ужасные, и решено было положить паркет-ламинат.
В воскресенье Сергей начал разбирать старый пол, но работа оказалась не такой простой, как хотелось бы, и только к вечеру он дошёл до окна, под которым была ещё и батарея отопления.
Весь день предоставленный сам себе и своим мыслям, Сергей размышлял, как же так вышло, что из отличника мальчика Серёженьки, прекрасно рисовавшего, гордости местной детской художественной школы, он превратился сначала в Сергея, а потом в Серёгу.
Он до сих пор не понимал, как так случилось, что в той истории с мотоциклом, когда знакомые парни позвали его прокатиться, а при виде ментов дали по газам и разбежались, на суде он один остался виноват, потому что Лёха был сыном директора дачного кооператива, а Валерка, красный как рак, утверждал, что вообще был дома, и пять человек, которые, с его слов, были у него в гостях, подтверждали это. Поэтому два года "химии", то есть колонии-поселения, получил один Серёжа, который даже не знал, что этот злосчастный "Урал" угнали еще неделю назад, у клуба в соседнем селе, недалеко от их дачи. Вышел Серёжа уже Серёгой, с двумя наколками на груди и руке, с новым словарным запасом и с новым взглядом на мир.
Он не мог понять, когда соседская голубоглазая девочка Таня, внимательно смотревшая на него в школе, внезапно исчезла из его жизни, ведь они вместе ходили в школу, и в художку тоже, и он знал, казалось, о ней всё, и она о нём. Он мог смотреть на неё часами, и она явно отвечала ему взаимностью, это он понимал, уже будучи взрослым. Как так получилось, что всё куда то исчезло, а в результате он живет с нелюбимой женой в старом бабкином доме, и все мечты и надежды рухнули и испарились. Он не знал ответа, но эта мысль не давала ему покоя уже много лет.
Он вспоминал, как вышел из колонии, приехал домой, и мать сказала ему, что Таня уезжает за границу. Ему больно резануло тогда, но он понимал, что Таня, которая в школе ездила в Москву на всесоюзную олимпиаду по немецкому, и Серёга, который вышел из колонии, теперь имеют очень мало общего, никаких шансов.
Через пару дней, выходя из магазина по бутылке водки в каждой руке, он столкнулся носом с Таней, и на её приветствие гаркнул "Здарова!", и пошел прочь, убегая от взгляда этих родных синих глаз.
Потом, когда он уже женился, Таня приезжала из Германии на похороны отца, и он снова струсил подойти к ней, перекинулись лишь парой фраз за поминальным столом.
"Как у тебя там дела? Нормально. Как ты сам здесь? В порядке".
Почему? Почему так всё вышло? - этот вопрос не давал Сергею покоя.
Выковыривая старые полы, Сергей разбирал мусор, накопившийся под полами за долгую жизнь старого дома. Под батареей пришлось наклониться и помочь молотком, потому что полы от тепла батареи несколько раз отходили, и их крепили заново. Отодрав последнюю к стене доску, Сергей сгрёб веником мусор в совок, но внезапно заметил что-то яркое.
В следующую секунду он рассматривал прозрачную, многоцветную кисточку, на которой всё ещё горела золотом надпись Made in Hungary.
Он уже видел эту кисточку.
Дядя Саша поехал от железной дороги в командировку в Польшу, и привёз племяннику-художнику венгерскую кисточку в подарок, вручив её Серёже как раз на общем сборе родни у бабушки. Серёжа тогда чувствовал себя властелином мира, у него была венгерская кисточка, это было сильнее, чем если бы это была волшебная палочка.
В понедельник художки не было, но Сергей взял в школу второй пенал, с кисточками, чтобы показать подарок Тане. Он встретил её привычно у подъезда, всю дорогу крепился, и уже в коридоре школы рассказал ей, что ему подарили венгерскую кисточку.
Он вспомнил все это мгновенно, как будто это было вчера, а ведь не вспоминал об этом двадцать с лишним лет.
Он вспомнил, как перед первым уроком хороший мальчик Серёжа побежал промывать тряпку, а когда вернулся и сел на свое место рядом с Таней, решил показать ей кисточку и заодно похвалиться перед всем классом. Как открыл второй пенал, но кисточки там не было. Серёжу охватила паника, он ведь понимал, что он не может потерять подарок, вся родня будет спрашивать про кисточку и укорять его. Он спросил у Тани, не брала ли она кисточку. Таня отрицательно помотала головой, но это его не убедило. Он начал кричать на Таню, а потом грубо выдернул её портфель из её рук и вывалил его содержимое на парту. Кисточки не было.
Он стал орать, что она куда то её спрятала, пока он ходил с тряпкой, он был в бешенстве, он был уверен, что это её глупая шутка.
И даже когда он увидел, как из бездонных синих Таниных глаз катятся крупные слёзы, он уже не мог остановиться.
Сергей пришел домой и вечером заявил родителям, что кисточку украли, правда, ничего не сказав про Таню. Отец сказал "ну и дурак", и больше ничего. Впрочем, потом много лет, пока не распался Союз, вся родня припоминала Сергею, как он потерял иностранную "фирмовую" кисточку, и каждый раз он вспоминал и не мог понять, как Таня могла так поступить с ним.
И вот он держал эту злосчастную кисточку в руках и понимал, что кисточка в тот же вечер завалилась за батарею, уж так он с нею носился. А утром, убегая в школу, он схватил пенал, полностью уверенный, что кисточка внутри. И Сергею стало понятно, почему Таня молча плакала, глядя на него, и никакой кисточки Таня не брала, и как он вообще смог подумать, что это она, она! могла украсть его кисточку.
Сергей стоял и смотрел на эту кисточку, пропади она пропадом, пока его не окрикнула жена: "Чего примёрз, иди ужинай!". Но как-то пропал аппетит, и кусок не лез в горло.
После позднего ужина вместо привычной сигареты Сергей заварил очень крепкого чаю, как научился в колонии, сел у окна и смотрел во двор пустым взглядом до поздней ночи, как сломанный робот.
Утром Сергею вызвали скорую, но обширный инфаркт не оставил ему шансов.