Лет по 14 нам было, пошли мы с соседским дегенератом Гошей в кино.
На самом деле Гошу звали как-то по-другому, а «гоша» это было прозвище,
от «Г» и «Ш» — Гандон Штопанный. Гоша обожал находить презервативы и
надувать из них шарики. Если шарики лопались, Гоша их штопал.
Говорил он плохо, мычал, в основном, зато в его карманах всегда водилась
шипучка, которую со склада для любимого сыночка тырила Гошина маман.
В общем, пошли мы с дегенератом Гошей в кино.
Тогда почти всё кино было про Брежнева, но иногда выбрасывали импорт.
А когда выбрасывали, то иногда забывали указать, что «детям до 16...»
В тот день нам выбросили импорт из Ирана. И не того Ирана, который "А я
дала Хомейни", а от старого доброго шахского..
И не просто импорт, как выяснилось, а импорт с эротическим уклоном.
Сперва было скучно: иранский мужик все ехал на фуре типа нашего КАМАЗ-а,
грузил какие-то ящики, снова ехал и т. д. Мы уже уходить собрались, но
тут иранский мужик — хуяк — к бабе иранской завернул и начал сперва чай
с ней пить, потом стал танцевать, а затем такое началось — сидим мы с
Гошей и смотрим, раззявив рты, как иранец иранку практически раздел и
вот-вот «приступит».
У меня настроение резко вверх пошло (кое-что ещё тоже ввысь
устремилось), шипучки на нервно-возбужденной почве чуть ли не полкило
сожрал, пошухарить захотел, покуражиться. Короче, в самый напряженный
момент полупостельной сцены, взял да и заорал на весь зал: - Эй, давай
спускай!
Одновременно в конуре киномеханика что-то замкнуло, лопнуло, треснуло,
из прорези кинопроектора раздалось отчетливое "ёбтвоюмать" и повалил
дым.
Что характерно, экран стал каким-то сизо-лиливым, и по нему бледными
привидениями потекли пятна, пузыри и прочая муть - точь в точь, будто
обкончался кто-то :)
В зале поднялся оглушительный рев, свист и улюлюканье.
- Сапожник!!! - громче все голосил ваш покорный, топая ногами.
Наконец луч кинопроектора снова рассек зал, и экран ожил.
При этом действие фильма пошло в обратном направлении: иранец ловко
одевал иранку, они выплёвывали из себя чаи по пиалам, иранец уже
намыливался вернуться к своим любимым ящикам, но тут пленка снова
дернулась и пошла в правильном направлении. Затем вновь в обратной
хронологии.
И так раза три.
Следует ли объяснять, как вела себя публика?
Когда киномеханику, наконец, удалось склеить пленочку и пустить ее в
естественной последовательности, все самое интересное уже осталось
позади: любвеобильный шоферюга, вместо того, чтобы покрывать томную
иранку, лапал баранку грузовика и еба-ся с бочкотарой.
Не выдержав такой подлянки, я набрал в легкие воздуху, сложил ладони
рупором и завопил что есть мочи в сторону будки киномеханика «Сапожник -
вафлист!!!»
Обычно «сапожник» стоически переносил столь заурядные оскорбления в свой
адрес. Но в тот день у него, видимо, было плохое настроение.
Короче говоря, фильм остановился, в зале зажегся свет, и к нам с Гошей
подошли две злобные фигуры: краснорожий киномеханик и билетер-дружинник.
- Ты? - схватил за ухо Гошу билетер.
- Ыф-ыф-оф! - мой сосед пошел в категорический отказ.
- Он! Он! - радостно подтвердил я.
Не вслух, разумеется, а незаметно показывая большим пальцем в сторону
Гоши и неуловимо покачивая головой.
Это помогло. Хотя вывели нас обоих, но меня просто вывели, а Гоше
отвесили чувствительных поджопников и надрали уши.
Гоша, звериным чутьем ощутивший неладное, еще недели две не ходил со
мной в кино и не делился шипучкой.
А чем закончился фильм, я так никогда и не узнал. :)