Лучшая десятка историй от "edvins"

Не собирался особенно писать, но реакции на мои истории вдохновили. Больше сотни на каждую последнюю. Минусы я ценю больше, ибо раз читатель его поставил, то что-то в моем тексте его взбудоражило.
Напишу про интернет. В википедиях точной даты создания всемирной сети не стоит, но я помню появление его прообраза в СССР. Стоял пасмурный октябрьский день и заняться особенно школоте было нечем.
Дом наш представлял хрущевку, расположенную в середине двух точно таких же, соединенных своими торцами в виде ступенек. Пять этажей и 11 подъездов. Сразу же за домом находилась живописная эспланада прудами, кустарником и остатками довоенных сооружений. Эспланада это такая открытая зона перед крепостными укреплениями.
Так вот позвонил мой друг из соседнего подъезда спросил:
-К сети подключаться будешь?
Идея была проста. Мы жили в железнодорожном поселке, рядом находилась контора связистов у которых всегда можно было выпросить мотки цветной проволоки, из которой плели различные подделки. А друг предложил соединить все наши магнитофоны в домах в одну сеть. К каждому магнитофону в те времена прилагался микрофон. Раздобыли лестницы и две недели прокладывали провода по внешней стене, а потом проводили переговоры типа конференций или крутили музыку. Один раз была таки авария. Пришел старший брат одного юзера и вместо вилки магнитофона воткнул в розетку такую же вилку от нашей связи. У некоторых сгорели динамики.
Потом я ушел в армию, переехал из своего района после нее к староверам на другой берег реки. Дружба на новом месте как-то ни с кем не заладилось. Это были не интеллектуалы-железнодорожники, а ребята с крестьянской прожилкой.
Потом в разгар кооперативного движения я зашел к другу на квартиру. Телевизионная тумба была заставлена видиками и какими-то усилителями сигнала.
-Транслирую на весь дом, рубль с квартиры.
Платили охотно, кроме некоторых бабок. Это было первое кабельное телевидение в городе.
Пришел революционный 1991й год и друг решил замахнуться на создание кабельного канала в городе. Записался на визит к новому меру-демократу. Мер внимательно выслушал, подбодрил и обещал всяческое содействие начинанию. Дело стояло за малым: принести ему схемы и описание принципа работы, что и было сделано.
Буквально через пару месяцев в городе заработало кабельное, только друг был уже ни при делах. Студию открыли уважаемые люди, а мер имел в ней интерес в 10%. Сигнал брали с российских спутников и транслировали уже за плату. Российские каналы то с гостелевидения убрали. Я смотрел бесплатно. Сигнал между районами транслировался посредством тарелок и мне повесили с нужной частотой приема, а потом и большинству населения за рекой.
Глава кабельной фирмы по этому поводу умолял с экранов со слезной физиономией и драматично шепелявя:
-Платите за сигнал, уважайте труд работников...
-Пошел бы ты братан!- думал я. Когда-то этот уважаемый деятель работал у меня прорабом со всеми вытекающими повадками. А друг запил.
-Кто тебя надоумил связаться с "уважаемыми людьми"?- спросил его как-то. Мое детство прошло среди них и я хорошо знал эту категорию. Как писал раввин Кук, подлейшего сословия.

Стоял испепеляющий летний зной, не характерный для Прибалтики. Тесть решил подстричься наголо и поковылял в наш местный Дом быта. Через полчаса звякнул засов калитки, теща глянула в кухонное окно и там застыла с пельменем во рту.
- Мама, что случилось? - забеспокоилась моя.
Теща в ответ только тыкнула в окно пальцем. Тесть вернулся с наполовину обритой головой, то есть с левой волосатой и правой обритой частями черепа. Мы уже давно привыкли к его чудачествам и не обращали на них особого внимания, но тут он явно переборщил. Отчебучил, так отчебучил!
- Что случилось, Пиманка? - пришла в себя теща.
- Плохо стригут!
- Я сейчас пойду разберусь!
- Не надо.
- Ну как не надо?
Тесть быстро зашел нервным шагом, схватил портняцкие ножницы с зеркальцем и удалился в сарай.
Тайна быстро раскрылась. Через пару недель тесть заглянул ко мне на стройку (мы строились неподалеку) с банкой самогонки и закуской под видом инспекции. Подошел сосед, мы выпили по граненому. И сосед ляпнул:
- А расскажи, Пафнутьич, как ты бежал из парикмахерской, - и дико заржал.
И тесть приступил к повествованию:
В помещении парикмахерской было не менее знойно, чем на улице. Раскрытая дверь не спасала и парикмахерши вышли на смену без рейтуз, одев халаты на голое тело. Пока деваха лет под сорок в приличном теле брила голову тестя, то он стал заглядывать ей в разрез халата, любуясь сочными грудями. А когда она покончив с бритьем половины головы перегнулась, то халат затопорщился и в зазоре между полами стали видны и густые заросли. Тесть не удержался и запустил туда свою пятерню.
- Ах ты паскудный дед! - завопила деваха и, схватив щетку для подметания волос, огрела его по макушке. Вдруг очутившись на четвереньках, он рванул в открытую дверь, но деваха ринулась вслед за ним.
Сначала он подумал, что его хотят убить, а потом вспомнил про подвязанную казенную простыню и быстро сорвал ее с шеи, прибавив темпа.
На его беду на площади перед Домом быта стояла квасная бочка и куча зевак с трехлитровыми банками и бокалами стала свидетелями происшествия. Были и жертвы, поперхнувшиеся квасом. В понедельник тесть пошел в универмаг и купил себе машинку для стрижки.

1989й год выдался урожайным на гласность. Городские киоски ломились от бумаги, народ в нашей провинции предпочитал чтение хождениям на митинги. Я выписывал пять газет. Макулатуру забирал тесть. После небольшого вливания он любил за кухонным столом изготавливать из нее оригами для сортира. Выбирал страницы с фотографиями политических деятелей, перегибал их промеж глаз и с ехидным смешком ножичком нарезал квадратики 20х20. Занятие это иногда прерывалось криками тещи:
-Прекрати издеваться на членами политбюро! Вот вышлют тебя на Колыму!
-Не вышлют.
В один из июльских дней Матвеевич сидел в техотделе и читал свежую желтую прессу. Прочитал статью про кооператора Артема Тарасова, сделавшего состояние на продаже алюминиевых ложек в Америку. Потом шла реклама рижской конторы по скупке цветных металлов с ценами на них от этого самого алюминия до редкоземельного стронция. Дошел в списке до вольфрама и призадумался.
-Вася-спросил он зашедшего прораба- помнишь, к нам завозили из Риги вольфрамовые стержни для системы разморозки холодильников, там вроде еще оставались?
-Лежат на пятом складе- ответил прораб.
Вызвали кладовщицу и грузчика, и двинулись на склад. В далеком пыльном углу за досками валялись никому не нужные свертки со стержнями. Грузчик вытаскивал их на свет Божий, а кладовщица взвешивала. Набралось около 80ти килограмм.
Матвеевич вернулся в кабинет и быстро подсчитал на арифмометре, сверяясь с газетой. Сумма набиралась приличная. Разделил полученный результат на 46, число работников. На каждого выходило по 7-8 тысяч долларов. По ценам тех времен хватало на приличный дом, автомобиль и еще на пять лет безбедной жизни.
После обеда освободили от папок с документами конторский несгораемый шкаф и переносили драгоценные стержни со склада. Ключ от шкафа Матвеевич забрал себе. Потом в курилке состоялось собрание новоявленных миллионеров. Работяги разверзнув рты, не верили своему счастью. Кто-то побежал за портвешком. Некоторых обуяло беспокойство за сохранность металла.
Однако старая сторожиха на ломанном русском заверила:
-Мимо меня ни один черт не проскочит!
В томительном ожидании прошло две недели, пока прораб Вася не провел в курилке новое собрание. Оказалось, что старый маразматик Матвеевич перепутал рубли с копейками и на брата выходит лишь по 70 долларов. Но и эта сумма была довольно приличная.
Потом все опять затихло и однажды во время выходных пропал сейф прямо с вольфрамом. Либо черт все-таки проскочил мимо сторожихи, либо произошел другой казус. Хотели заявить в милицию, но на балансе предприятия вольфрам не числился. А потом произошли другие события и все это затерлось во времени.

После обретения независимости мы отреклись от старого мира и отрясли его прах со своих ног. Проще говоря почти все предприятия в нашем городе позакрывались, будущее было во мгле. Сожаления о своей закрытой конторе я особого не испытывал, последние семь месяцев ничего не платили и я перешел на заказы от населения. Старые мои коллеги с аналогичной судьбой предложили объединиться и создать артель.
Артель по производству жестяно-скобяных изделий расположилась в моем свеже-построенном доме. Точнее недостроенном. Крыша была покрыта, окна-двери вставлены, но внутри были голые стены. Но не были особо избалованы бытом и трудились, иногда выпивали и встречались с разными интересными людьми из числа заказчиков: попами, рекетирами, старьевщиками и прочими аферистами. И как-то на огонек к нам зашел мой сосед с другого конца района, оказавшийся другом детства моего коллеги Станислава. На улице они долго радостно и возбужденно беседовали. Потом Станислав вернулся и заявил мне:
- Ну вот, пока ты Мурочку тут чешешь, твой сосед уже все. Приглашает меня сегодня на новоселье.
Станислав потребовал отгул.
- Ну иди раз такое дело!
Станислав переоделся в чистое, помылся, достал откуда-то пузырек с одеколоном, обильно им освежился и пошел. В отместку мы сходили за пивком и продолжили гнуть металл. Около четырех Сигизмунд заявил, что неплохо бы закругляться ибо совсем нет настроения. Мы уже садились в его машину, когда появился Станислав. На удивление он был почти трезв, настроен серьезно, но смущала одна деталь. Деталь в его гардеробе. На Станиславе были штаны явно с чужого плеча или с бедра, не знаю как правильно выразиться по-русски, филологи подправят. Штаны были явно ему коротковаты и из протертой на заднице чесучи, сквозь которую просматривались ягодицы.
Сигизмунд прыcнул со смеху, я тоже не удержался.
- Эка братка какие на тебе шаровары?
- Не стоит заострять внимание - ответил Станислав.
На наши расспросы он только отмахивался. Мы с Сигизмундом довезли его до дома, а потом выдвинули две версии. Я придерживался мнения, что он перепил на торжестве гороховой самогонки и попросту обдристался, такие случаи были. А Сигизмунд плотоядно усмехнувшись выдвинул более пошлую версию. В моду как раз входил Моисеев.
Любопытство его мучало и две недели спустя мы выловили на улице соседского сына, а он обстоятельно описал картину c перерывами на наше ржание.
У соседа было не новоселье, а праздник стропил. С утра он прибил последние листы шифера и решил это отметить в узком кругу. Внутри дома был такой же голяк, как у меня. Только благодарные клиенты иногда дарили мне мебель с историей, как поговаривают дизайнеры. Кровати там хорошей женщины Сони, уехавшей в Хайфу или любимое кресло покойного Марка Ароновича. Одна девушка подарила боевую рапиру, а кто-то из военных чугунный герб СССР. А у соседа такой возможности не было, но оставался газобетон. Из блоков которого и была сооружена мебель, как из детского конструктора. Стол представлял из себя дверь положенную на четыре блока, поставленных на попа. Подобные же лавки из досок и печка тоже. В блоке была проковыряна борозда спиралью, куда была вставлена нихромовая пружина из старой духовки.
Станислав сначала ерзал на доске, а потом в процессе пьянки и пересел на этот блок. Пригрелся, задремал. Через некоторое время помещение освежило запахом шашлыка и почти сразу огласило воплем Станислава. Он взметнулся с газобетоновой печки и начал выделывать коленца. Из задницы его валил дым, как в детской песенке про беса. При его судорожном похлопывании по горящему заду стали отваливаться обугленные куски брюк и трусов.
В общем праздник удался, дамы стриптиз оценили. Сосед сбегал за ведром воды. В куче старого тряпья нашли какие-то штаны и Станислав покинул торжество в обновке, пробираясь к нам по кустам и заборам.

В 90е в нашем районе развернулось церковное строительство и нашу бригаду пригласили на достройку костела, строительство которого было внезапно приостановлено в далеком сороковом году. Приглашенные мастера из Риги возводили стены и в жаркий июньский день послали паренька-подсобника в лавку за пивом. Через полчаса тот прибежал без пива со всклоченными волосами и новостью, что по шоссе идет колонна советских танков. Каменщики побросали расшивки и кельмы, сиганули с лесов и похватав свои чемоданы побежали на станцию. Проржавевшие ведра с засохшим раствором еще долго болтались на высоте, а внутри костельных стен вырос березовый лесок, ставший любимым местом местных пьяниц.
Мы с энтузиазмом взялись за святое дело, притом что платили очень хорошо. А на обеды подавали разные разносолы, даже по постным пятницам баловали шпротами и деревенским жирным творогом. Но в тот день как-то не задалось. С утра местные работяги донесли, что в мясном магазине хозяйка жаловалась, что работяги едят ну слишком много. Мнительный Сигизмунд был несколько этим расстроен.
На обеде наш коллега дед в подтверждении слухов наложил в свою тарелку семь котлет, Сигизмунд одну и при этом покраснел. Потянулся за второй, но тут в столовою ворвался возбужденный ксендз и обращаясь к деду выдал фразу на латгальском, которую я воспринял как:
-Как дела Петр?!
А Сигизмунд:
-Что творишь пидор?!
В нашем городке на латгальском не говорили, но я иногда почитывал на нем книги. Если имя Петр на латышском звучит, как Петерис, то на латгальском Питэр с твердой "т", на слух-Пидр.
Дед что-то объяснял с набитым ртом, а Сигизмунд вторую котлету взять побоялся. Когда мы вышли после обеда и шли вдоль дощатого забора, то он в досаде рвал стручки цветной фасоли.
После обеда он на высоте не появился и пошел искать коллегу. Нашел внизу в окружении наших. Лицо его было буквально зеленого цвета и он бормотал:
-У хозяйки черный глаз и она меня сглазила на обеде...
Незамедля приняли экстренные меры по спасению. В магазинчике продавались пластиковые стаканчики с водкой, нужно было только содрать пленку с надписью. После третьего стаканчика, когда цвет его зеленого лица стал переходить в природный красный взяли его под руки и повели в плебаню. На столике подле кровати лежала горсть пустых стручков от фасоли.
-Ты что, ел цветную фасоль?
-Угу...
-Мудак ты, а говоришь что сглазили.

Как-то раз выпивали с коллегами морозным зимним днем у нашего предводителя бригады по имени Сигизмунд. Нравы в бригаде были кошерные, то есть каждый пил за свои и сугубо свое. Пили в его гараже и его же машине "Жигули". Они водочку, а я сладкое испанское вино на заднем сидении.
Приступили опять таки вместе к работе на следующий день. Сигизмунд был однако чем-то взволнован, то краснел, то бледнел и порывался что-то сказать, но стеснялся. Под конец он все-таки выдавил:
- Есть же у нас в коллективе свиньи!
Мы поинтересовались в чем же дело?
- Да вот Эдвинс пил вино и испортил мне весь салон, даже на ковриках пятна.
Я стал божиться, что ни при чем и пил аккуратно с горла.
На следующий день Сигизмунд опять подсел на эту же тему. Типа он полизал пятно на коврике и на вкус оно чисто мускатное вино, ни с чем не перепутаешь. Я пообещал принести шампунь и пятно отмыть.
- Какой-такой шапунь?! Я уже перепробовал разные шампуни из парикмахерской жены, ничто не помогает. Вопрос было замяли, но мое свинство и беспардонность травмировали его душу.
В марте он поехал на техосмотр, в его "Жигулях" текла печка и тосол заливал коврики. Он что-то брякнул типа:
- Ложечки нашлись, но осадок остался.
- Но все же б-г покарал тебя за недоверие к людям. Сколько водки ты мог бы купить на те деньги, что истратил понапрасну на тосол - парировал я.

Наш начальник техотдела любил рассказывать анекдоты. Приходил на полчаса раньше и заняв место в курилки ездил по ушам работягам. Собиралось три-четыре человека и подхихикивали. А тут в один из дней прохожу проходную и слышу громкий хохот. Собралась таки приличная толпа и хохочут с анекдотов нашего Матвеевича.
Матвеевич в ударе. Подхожу поближе. У Матвеевича на левую ногу надет черный ботинок, а на правую рыжий сандалет. Видимо собирался на работу впопыхах.

В 90х годах мы дружили с парнем из Скандинавии. Он изучал русский в местном университете. И уже мог произнести приветствие:
-Как шизн?
Мы не поправляли.

Я вернулся в родной городок из Англии и метался в поисках работы. Хорошая работа была только для лиц определенной категории польских евреев. У меня была польская фамилия и это выручало, когда прикидывался евреем, но потом наводили справки и все начиналось по новой.
В итоге я оказался в Англии, где меня обуяла смертная тоска. Козни никто не строил и платили четко по пятницам. Потом денег стало столько, что они потеряли свою актуальность. По вечерам я слушал сидюки по плееру и читал старинные английские энциклопедии.
Как-то раз глядя в потолок вспомнилось о былом. Мои давние "друзья" открыли исторический сайт и писали там всякую муть для простонародья. И я подумал о судьбе апостола Павла, которого так же выжили из бизнеса по шитью палаток. Святой нашел таки в себе силы ответить недоброжелателям. "Cлово- меч христианина!"
Теперь по вечерам я писал на еврейском сайте. Сначала огорошил их Гермесом Трисмегистом, потом интимной жизнью Троцкого и Владимира Ильича, тамплиерами, семейством Медичи и прочими древними персонажами.
Назойливого "писателя" старались вычислить. Местные англичане-антисемиты, прознав об этом, щедро снабжали меня материалами из масонских архивов.
Вернувшись в свой городок писал уже по старой привычке. Видимо я своих евреев хорошо достал, раз они собрав выдержки из моих писаний, двинули в отделение полиции, чтобы возбудить дело об оскорблении религиозных чувств и достоинства.
Заявление не приняли ответив:
-А на кого вы собственно подаете заявление? На "Эдвинса"? А нам нужны конкретные имя и фамилия. Обращайтесь в "Латтелеком" где вам это все предоставят.
В телефонной компании история повторилась.
-Без бумаги от полиции о возбуждении уголовного дела мы никаких сведений не выдаем.
Через пару лет "друзья" поскрипев кошельками нашли концы и сведения получили.
В разгаре моих поисков работы вдруг зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал сладкий мужской голос:
-Господин Н.?
-Да, слушаю вас.
-У нас есть для вас интересное предложение по роду вашей деятельности. Не желаете ли сотрудничать?
(продолжение следует)

3. Партбосс из "Экзотуса" сильно пах духами и был неизменно в белоснежной сорочке, маскирую тем семитский душок. И неизменно раз в два месяца ездил на ковер к московскому Воланду- послу США Джеку Метлоку. Тот выдавал ему чемодан литературы и пособие на политдеятельность. Пособие наш Зидиньш прогуливал по кабакам и еще собирал партвзносы по местам, закатывая долу выцветшие свои глазки. И несмотря на материальное обеспечение не забывал старое ремесло и подворовывал по мелочам.
Как-то раз будучи у меня в гостях и отрыгнув после сытного обеда этот политический деятель выкрал две серебряные монеты. После чего этот идиот, кандидат в президенты Латвии на тот момент, двинул в Москву, в посольство.
После обстоятельной беседы на политтемы и докладом о текущей ситуации в республике незамедлительно решил взять быка за рога и предложил выменять мои монеты на два чемоданчика с набором проктолога. У чрезвычайного посла США в СССР и секретарши-переводчицы вытянулись физии. С дураком попрощались и внесли в черный список. Так мой дружище остался без поста президента.
Запись этой беседы мне незамедлительно прислали старые друзья из ГРУ, прослушка работала, и вслед за этим перед ним закрылись и двери моего дома. Босс задристал, стал обвинять меня в предательстве священных интересов латышского народа и гадить по возможности. А президентом в итоге стал не такой деятельный заведующий банями Семенов, сменивший по этому случаю свою фамилию на Ульманиса. Проктолог и политик запил.